– Все сквозные. Но как только извлекут пулю из живота, мы немедленно отправим ее в федеральное криминальное ведомство. Курьер ждет.
– Отлично! – Большего Пуш и не мог ожидать. – короткий осмотр места – хотите со мной?
– Естественно, господин советник.
Пуш улыбнулся:
– Советника можно опустить. Мы не такие уж формалисты.
Перед зданием осталось теперь лишь трое сотрудников полиции из Ахена, которых Пуш никогда прежде не видел. Они нумеровали оставшиеся не отмеченными следы на асфальте и были полностью поглощены своим делом. Внутри и вокруг поврежденной будки лежало множество пуль, смешавшихся с кусочками разбитого стекла.
– Что-нибудь интересное?
– Ну стоит подождать данных лабораторного анализа. Но готов голову дать на отсечение, стреляли из оружия бундесвера. Смотрите.
Он внимательно огляделся, потом поднял один из кусочков, извлек из кармана лупу.
– Взгляните сами. Это скорее всего следы от обоймы. Как хотите, а я ставлю на добрый старый бундесверовский автомат типа «УЗИ», в справочниках он указывается как «Пистолет-пулемет-2».
Пуш внимательно поглядел на коллегу. Ему скорее всего за пятьдесят, наверное, лет десять уже он занимается разными видами оружия. У них было много таких экспертов в федеральном ведомстве. Рассматривая под лупой хорошо сохранившуюся девятимиллиметровую гильзу, они могли нередко ограничить круг предполагаемых видов оружия до десятка, даже до пяти. А ведь в настоящее время в стране в легальной и нелегальной продаже имелось около тысячи шестисот типов оружия одного только этого калибра…
– Что делают мальчики из девятой группы погранохраны? – спросил Пуш Новицкого.
– Три штурмовых отряда в подвале ожидают приказа. Остальные ведут наблюдение с вертолетов. Им буквально не терпится разнести в куски голубой «БМВ». Если вас интересует мое мнение…
– Да? – спросил Пуш.
– Захоти мой сын когда-нибудь пойти в такой отряд, я хорошенько намылю ему шею. Ничего общего с полицейской работой это уже не имеет. Им просто хочется увидеть кровь.
Задумчиво взглянул Пуш на собеседника. У него возникло вдруг чувство, что он поспешил отказаться от официального обращения.
14
Тяжелый автобус медленно полз метр за метром по южной окраине Дортмунда. Федеральное шоссе номер один, когда-то названное самой быстроходной трассой Рура, теперь превратилось в обычную черепашью дорогу.
На переднем сиденье ситуация между тем коренным образом изменилась. Гляди-ка, сейчас взорвется, подумала Рената сразу после своего, честно говоря, довольно дерзкого замечания.
Но Вейен был устроен иначе. Он был педагогом. Умение владеть собой было главной его заповедью. Угрожающий взрыв эмоций не состоялся. Вместо этого его карие глаза окружила сеточка морщин, призванных изобразить печальную, всепрощающую улыбку.
– Не кажется ли вам, дражайшая коллега, что это высказывание было несколько ниже вашего уровня? – прошелестел он. Потом грустно поник головой. Достав из темно-коричневой дорожной сумки узкую книгу, он раскрыл ее и без дальнейших комментариев углубился в стихи Стефана Георге, всегда дарящие ему отраду и утешение. Практикантку он не удостоил больше ни взгляда.
Рената притушила сигарету. Педагогически мотивированное лишение любви, подумала она, вслед за ним обычно следует порка.
– Посмотрю, как чувствуют себя дети! – сказала она и поднялась.
«Дети» чувствовали себя великолепно – за исключением расстроенного Бруно. Олаф вновь погрузился в дальние миры дешевого чтива, Карстен запихивал в себя третью плитку шоколада, Беатрикс и Биргит увлеченно изучали новые прически в дамском журнале.
Перед ними трое парней играли в скат, за ними Сандра и Беата, хихикая, вспоминали приключения по дороге домой в воскресенье. Из-за недостатка партнерш они в третий раз бесплатно закончили курс хаттингенской школы танцев и отбою не имели от кавалеров, готовых в целости и сохранности доставить их домой. Злые языки утверждали, что дело не столько в их танцевальных способностях, сколько в пышно сформировавшемся бюсте.
Три парочки на заднем сиденье сидели, тесно прижавшись друг к другу. Как куры на насесте, подумалось Ренате. В центре Стефания, словно напоказ, крепко прижимала к себе руки Илмаза, их пальцы сплелись в нерасторжимый узел.
Взгляд Ренаты вновь упал на Олафа, рядом с которым она стояла. Светлые пряди волос падали на книгу, зачитавшись, он бессознательно теребил родинку возле безымянного пальца на тыльной стороне левой руки. Полувоенную куртку с нашитыми символами «вражеских» футбольных команд и огромным значком Шальке он накинул, как одеяло, на колени.
Она коротко окликнула его:
– Олаф!
Тот недовольно поднял глаза.
– Послушай, – улыбнулась Рената, – ты где-то совсем-совсем далеко. Интересно?
Олаф молча показал ей обложку, ожидая реакции.
– Карл И. Штим. Мы стояли уже под Москвой, – прочитала она.
