доброе имя.
– Может, кому-нибудь проводить тебя домой? – спросил Нойнер.
– Я это сделаю! – ответила Рената.
– Хорошо. Но после этого сразу попрошу вас ко мне!
Через двадцать минут практикантка постучала в дверь кабинета Нойнера.
– Войдите!
Открыв дверь, Рената в первый момент вздрогнула. В кабинете директора собралась внушительная аудитория. Рядом с Нойнером, окопавшимся за письменным столом, она обнаружила еще двух шестидесятилетних мужчин, усевшихся на красном директорском диване.
Один из них был высокий седовласый доктор Киндерманн, руководитель учебного педагогического семинара и, собственно говоря, прямой начальник Ренаты. Второй – курирующий школу имени Анны Франк советник из Швельма, некий доктор Рамм, невысокий человечек в очках, принадлежность которого к высокому сословию государственных служащих была видна уже с расстояния в сто метров.
Наискосок от них, с другой стороны стоявшего перед диваном журнального столика, сидела тоже не молодая женщина в строгом сером костюме. Она сидела подчеркнуто прямо, словно спинка ее кресла утыкана была гвоздями или иголками. Против нее сидел Вейен с пепельно-серым лицом.
Взгляд его был направлен мимо дамы в сером в пустоту.
Киндерманн жестом предложил практикантке занять одно из двух свободных кресел. Его лицо, имевшее обычно розоватый поросячий оттенок, свойственный тайным любителям спиртного, налилось теперь темно- красными пятнами гнева, так что походило больше на спелую клубнику весьма странной формы.
– Фрау Краузе, мы хотели бы послушать теперь ваше сообщение о событиях последних дней, – начал школьный директор, намеренно избегая встречаться взглядом с практиканткой.
– Но я уже сделала подробное сообщение в полиции, – возразила Рената.
– Не имеет значения, – назидательно заметил Киндерманн, – полиция занимается уголовно-правовым аспектом происшедшего. Мы же хотели бы выяснить его служебно-правовой аспект.
Рената, не испросив предварительно разрешения, закурила и была награждена неодобрительным взглядом советника и старой девы в сером.
– Насколько я поняла, – произнесла Рената, – вы рассматриваете вопрос о привлечении меня к дисциплинарной ответственности?
– Можно сформулировать это и так, – уклонился от прямого ответа Киндерманн.
– Но об этом вы обязаны поставить меня в известность сразу же, в самом начале разговора и без всяких просьб с моей стороны! А кроме того, я имею право узнать, в чем конкретно вы меня обвиняете?!
Советник бросил быстрый взгляд на клубничное лицо соседа. Потом сказал:
– Это покажет наш разговор!
Смотри-ка, подумала Рената, я должна сейчас положить голову на плаху, а им останется лишь подыскать соответствующее дисциплинарное упущение.
– Если так, – сказала практикантка, – то я настаиваю на приглашении члена педагогического совета школы – по моему выбору…
– Фрау Краузе! – сморщенные щеки Киндерманна приобрели уже пурпурный оттенок. – Я бы попросил вас оставить эти профсоюзные замашки!
Рената притушила сигарету и поднялась.
– Вы начали беседу с нарушения служебной инструкции! Существующий порядок рассмотрения персональных дел с условием соблюдения интересов обеих сторон вы назвали профсоюзными замашками! И вы полагаете, что в такой ситуации я стану вести служебную беседу без свидетелей?
– Запишите, – обратился советник, к своей секретарше, – временно исполняющая обязанности педагогического работника Рената Краузе отказалась дать соответствующие разъяснения.
Рената покачала головой.
– Ложь. Я лишь настаиваю на приглашении члена педагогического совета.
– Фрау Краузе!
Советник теперь тоже поднялся.
– Мы не желаем вам никаких неприятностей!
– А разве я утверждала что-то подобное? – возразила Рената. – Но без свидетелей никаких служебных разговоров!
– Фрау Краузе! – Киндерманн с трудом попытался подавить раздражение. – Ведь больше в школе сейчас никого нет!
– Тогда назначьте другой срок!
Практикантка направилась к дверям.
Киндерманн вскочил, бросился за ней и придержал ручку двери.
– Фрау Краузе, я вынужден объявить вам, что вплоть до окончания изучения всех обстоятельств дела вы освобождены от прохождения практики.
58
