Для обеих сторон это было время мечтаний и фантазий. Один английский историк сообщал, что во время празднования Пасхи король Ричард посвятил в рыцари сына Мелик-аль-Аделя. О целях этой странной церемонии не сообщалось, но, вероятно, она должна была стать прелюдией для заключения договора между обеими сторонами.
К этому же времени относится сообщение англичан о чуде в храме Гроба Господня. По преданию, ежегодно в канун Пасхи с неба нисходит священный огонь, чтобы зажечь лампаду в этой святой церкви. Как утверждал один английский писатель, сам Саладин, заинтересовавшийся этим чудом, тайно проник в толпу пленных христиан, находившихся в храме, чтобы засвидетельствовать возгорание священного огня. Огонь возгорелся, как всегда, но Саладин усомнился в его природе и велел его погасить. Однако едва это сделали, как огонь возгорелся снова. Султан опять велел его погасить, но огонь чудесным образом загорелся в третий раз. Христиане, видя это, заговорили о том, что нет в мире силы выше мощи Господа, и никто из людей не в силах противиться Его воле. Саладин же, по словам англичанина, был так поражен этим, что предсказал: через год либо падет Иерусалим, либо он сам уйдет из жизни.
Мусульманские историки ничего не сообщают об этом, но пишут о деловых событиях того времени. На Пасху Саладин получил послание от короля Ричарда: «Я очень желал бы увидеться с Мелик-аль-Аделем, чтобы обсудить одно дело, которое может принести большую пользу обеим сторонам, а мне известно, что султан доверил вести переговоры своему брату».
Саладин хотел знать, действительно ли наступил поворотный момент или речь снова идет о бесплодных разговорах. Он ответил: «У нас было уже множество таких встреч, но они не принесли покамест ничего доброго ни одной из сторон… Наша новая встреча, которую ты предлагаешь, имеет смысл лишь в том случае, если я увижу, что предлагается действительно скорое разрешение наших споров».
3. Наименьшее зло
На другой день после Пасхи на Восток из Европы начали прибывать путешественники, отправившиеся в путь полгода назад. В их числе был и приор Херефордский, который привез Ричарду письмо от его бывшего канцлера Лонгчэмпа, сообщавшего о беспорядках в Англии и о притязаниях на престол его брата Джона. Лонгчэмп умолял Ричарда вернуться домой и навести порядок, иначе будет поздно.
Пораженный полученными известиями, но, как обычно, настроенный решительно, король созвал своих баронов и ознакомил их с мрачным посланием экс-канцлера. Теперь, сказал он, ему придется возвращаться в Англию. Триста рыцарей и две тысячи оруженосцев останутся здесь, чтобы продолжать борьбу за его счет. Нужно решить, кто останется, а кто вернется в Европу со своим королем.
Бароны покинули королевскую резиденцию в состоянии крайнего волнения. Как им решить этот вопрос? Найдется ли среди них кто-то, одинаково искусный и в деле войны, и в деле дипломатии, чтобы взять на себя руководство Крестовым походом? Они как будто снова возвратились на пять лет назад. Снова приходилось делать негодный выбор между пустым местом и отступником. Король Иерусалимский Ги был верным, но пустым человеком, а маркиз Конрад был слишком коварен и уже пытался сговориться с Саладином в ущерб общему делу.
В должное время вассалы возвратились в штаб-квартиру короля. Их ответ был единогласным: они объявили, что все до одного готовы вернуться вместе с королем в Англию, если ему не найдется достойной замены. Под предводительством короля Ги успеха им все равно не видать, поскольку его никто не уважает и повиноваться ему не будут. Маркиз же Монферратский все-таки сильный, искусный военачальник, имеющий огромный опыт, пользующийся авторитетом, в том числе, что особенно важно, среди французов. Ричарду такой выбор был не по нраву. Недаром есть пословица: «Держись за землю, трава обманет». И все же он нехотя уступил своему окружению. В Тир отправилась делегация во главе с Генрихом Шампанским, Балианом Ибелинским и Рено Сидонским, чтобы пригласить на царство нового короля Иерусалимского.
Тем временем Ги, проигравший в политической борьбе, пришел к королю Ричарду за утешительным призом. За год до того орден тамплиеров выкупил у Ричарда остров Кипр за сорок тысяч золотых слитков. Этот остров должен был стать житницей для крестоносцев. Но высокомерие храмовников и их нежелание вести хозяйство, а также слишком высокие налоги, которыми они обложили киприотов, привели к тому, что на острове начались беспорядки и мятежи. После второго за год восстания рыцари вернули Кипр королю Ричарду. Теперь же Ги предложил купить остров у Ричарда уже за шестьдесят тысяч золотых слитков. Ричарду это предложение пришлось по нраву: оно помогало решить сразу две задачи. Ги, счастливый обладатель острова, отплыл в Фамагусту, а армия крестоносцев была рада, что от него избавилась. Ги, конечно, не прогадал: он стал основателем кипрской династии Лузиньянов, которая правила там триста лет.
Между тем в Тире Конрад, обычно человек жесткий, узнав о том, что выбор пал на него, опустился на колени и, воздев руки к небу, произнес: «О Господи, создавший меня и вдохнувший в меня душу, Судья справедливый и милосердный! Молю Тебя, даруй мне корону, если Ты полагаешь, что я достоин быть королем. Если же Ты судишь иначе, то яви свою волю».
Затем маркиз встал и торжественно прошествовал по улицам города, принимая поздравления от подданных. Теперь он превращался в будущего спасителя всего королевства.
Но недолго пришлось ему торжествовать, а его подданным — поздравлять его с победой.
Глава 25
КИНЖАЛ НА ПОДУШКЕ
Через несколько дней после того, как Генрих Шампанский отправился в Акру, Конрад по-прежнему пребывал в благодушном настроении. Предвкушая ужин в приятном обществе епископа Бовэ, маркиз был недоволен своей женой, которая слишком долго принимала ванну, и наконец отправился на встречу с прелатом один. К его разочарованию, добрый епископ уже успел отужинать, а Конрад не хотел садиться за трапезу в одиночестве. Еще более недовольный медлительностью своей супруги, маркиз отправился домой.
В изложении мусульман судьба их старого врага приобрела мистико-романтический оттенок. По словам мусульманского хрониста, «он был обречен попасть в ад, и ангел смерти давно ожидал его. В самых глубоких кругах преисподней пылало адское пламя, готовое поглотить его. Пропасть разверзлась, настал час страшной мести, и семь адских ворот раскрылись перед ним».
В реальности все произошло так. Конрад, пройдя базарную площадь, свернул на узкую улочку. Примерно на середине этой улицы, по обе стороны ее, сидели два человека, которых маркиз узнал. Это были монахи, уже работавшие полгода в его хозяйстве и усердным трудом заслужившие доверие хозяина. Когда Конрад их приветствовал, один из них встал, сказав, что должен передать ему письмо. Маркиз протянул руку, но «монах» вдруг выхватил нож и ударил хозяина в бок, а второй «работник» вскочил на лошадь позади Конрада и также стал наносить ему удары ножом, пока маркиз не рухнул на землю.
Поднялась суматоха, в которой оба нападавших бросились бежать. Один из них был схвачен и убит на месте, а другой сумел укрыться в той же церкви, куда принесли еще живого маркиза Монферратского. Тут убийца снова бросился вперед и нанес своей жертве последний удар. Его схватили, вытащили из церкви и допросили. Сначала «монах» стал кричать, что их обоих подослал английский король, это было похоже на правду — все знали о конфликте между Ричардом и Конрадом. Но при дальнейших допросах выяснились обстоятельства более страшные, чем кто-либо предполагал.
Эти двое оказались членами секты убийц (ассасинов), которая была ответвлением «религии» мусульманских сектантов-исмаилитов. Самое имя этой секты наводило ужас на жителей Палестины — как христиан, так и мусульман. У этих убийц был свой «имам» Рашид ад-дин Синан, которого христиане прозвали Старцем Горы. Этот «истинно правоверный», как его именовали приспешники, был родом из Ирака и
