Ксава:
— Он? Кто — «он»?
Тот моментально перестроился:
— Ну, этот… Тот который дядя…
— Какой еще дядя? — изумлению Питера не было предела.
Артур за его спиной отчаянно жестикулировал.
— Идиот! Тетка! — шипел он.
— Дядя, который тетя, — покорно согласился Куто. — А красивая-то какая! И молодая! Даже жалко было резать.
Суорд схватился за голову. Блад понемногу стал заводиться:
— Что ты плетешь?! Какая еще молодая? Сыну ее лет сорок, не не меньше! И откуда это ты «дядю» взял, а?
Артур, забыв о предупреждении друга, резко вскочил, но внезапная резкая боль откинула его назад.
— С-склеротик! — сквозь зубы простонал Суорд.
Ксав мгновенно отреагировал:
— Странный ты человек, Питер! Элементарных вещей не понимаешь! — и тоном бывалого заговорщика зашептал: — У бабки кличка подпольная — «Дядя». Всякие темные делишки — девочки, опиум… Там вся семейка такая. И сынок у нее тоже — алкаш, наркоман! Вон, говоришь, на роже у него «сорок лет» написано, а ему-то куда меньше — лет тридцать восемь так, тридцать девять…
Блад окончательно разъярился:
— Так. Мне это все осточертело! Что я вам, мальчик?! Суорд, собирайся, пойдешь со мной на «Арабеллу» и при всех отчитаешься за свои художества!
— Никуда он не пойдет! — шагнул вперед Ксавье.
Артур на секунду задумался.
— Спокойно, дружище! — сказал он. — Прошу прощенья, кэп. Конечно, пойду. Только немного приведу себя в порядок…
— Чего? — рявкнул Куто. — Видали? «Приведу»! А мне потом, что? Трупик в порядок приводить?! Сиди и не рыпайся, хрюкало, раз уж поймал в себя железку!
— Ага! Дело начинает проясняться, — прищурился Блад. — Значит, все-таки это твои отметины! Где взял?
— Заработал, — буркнул Суорд и устало махнул рукой: — Тоже мне, Штирлиц! Язык, как помело!
— Как дело было? — настаивал Питер. — Рассказывай!
— Вот пусть этот трепач и рассказывает! — вызверился Артур. — А я тебе не утренняя газета!!!
— Я, кстати, тоже! — Ксав, белый от злости, как звезда спектрального класса О, и такой же горячий, взорвался праведным гневом: — Ни фига я не знаю! Какая-то сволочь попыталась спровадить этого прибацанного Родомона[40] к праотцам, а я его долго оттуда выволакивал! Всё!!! — и Куто вылетел, остервенело хлопнув дверью.
Повисла тишина.
— Ну, — нарушил ее Блад, — а ты что скажешь?
— А, не бери дурного в голову, Питер! Как говаривал великий Соломон: «И это пройдет!». Я ж тебе сказал — мелкая заварушка, ремонт… Через пару-тройку дней буду, как новая копеечка. А детали я тебе когда-нибудь расскажу. Может быть.
— Ладно, — усмехнулся Блад. — Выздоравливай, авантюрист. Да, кстати! Я сегодня был у д'Ожерона. Он просил передать, что через неделю у Люси день рождения. Будет большой бал, и все мои офицеры, как обычно, приглашены. Так что слушайся доктора Куто и поправляйся скорее. Люсьен жаждет тебя видеть!
— О, Господи! — вздохнул Артур. — Я лучше еще месячишку поболею! Или якорь надраю, а?
Глава 15
— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус…
Артур, облаченный в парадную форму, сидел в кресле, вытянув длинные ноги, и, посмеиваясь, наблюдал, как собирается Ксав. Куто бродил по каюте, то и дело роняя вещи, чертыхался и ворчал:
— Да что ж это такое, черти полосатые! А второй башмак где? Артур, ты не видел?
— За рундуком, — флегматично ответил Суорд.
— Ты чего, обалдел? — недоверчиво глянул на друга Куто. — Чего ему там делать? Ой, глянь! И впрямь, за рундуком!
— «Ух ты, черт! И правда, клад!», — прокомментировал Артур.
— И нечего скалиться! — буркнул Ксав. — Придумали тоже развлечение — балы! Тоска зеленая! Ни выпить толком, ни пожрать! Соблюдай приличия! А это значит — ходи чинно с постной рожей по большой конфетной коробке, кою представляет собой «скромное жилище» губернатора, и развлекай два десятка местных дур… — во время этого монолога Ксавье, наконец, надел башмаки и теперь пытался пристегнуть к роскошной перевязи свой видавший виды тесак.
— Ты чего делаешь, работничек ножа и топора? — удивился Суорд. — Возьми шпагу. Это все-таки бал, надо быть при параде.
— Ты хочешь, чтобы я спотыкался об нее и рыл носом тоннели? Что я тебе — «Метрострой»?! И вообще, будешь возникать, я еще и пулемет «Максим» прихвачу! — Ксав тяжело вздохнул и покосился на сейф со спиртным. — Слушай, Артур, а может, примем по двадцать капель неразбавленного? Для храбрости. А то у д'Ожерона бродят стаи диких баб, а с ними без поллитры общаться — только нервы портить.
— Батенька, ты столько не выпьешь! — хихикнул Артур. — Хватит голову морочить! Мы уже опаздываем. Бери оружие, и на взлет!
— Есть, сэр! — Куто, на ходу цепляя шпагу, вылетел за дверь.
Выходя следом, Артур оглянулся и заметил, что нож Ксава сиротливо лежит на краю стола.
«Пижон! — подумал Суорд. — Нужен был ему этот тесак, как акуле ночная ваза».
Бал был в полном разгаре. Блад, как самый почетный гость, прошел с именинницей первый тур в куранте[41] и подсел к группе своих капитанов, оживленно обсуждавших новый рейд. Артур, еще не до конца оправившийся после ранения, не слишком злоупотреблял танцами и предпочитал смотреть со стороны «на все это безобразие». Сим обстоятельством была весьма огорчена прекрасная половина зала. Ненадолго увернувшийся от своих поклонниц Куто не замедлил пустить шпильку:
— Ну да, ну да! Как в плохих романах: над юным раненным рыцарем, таким «бледным и интересным», любая рада пролить слезу. Кстати! Слушай! Изобретение века! Успех у дам обеспечен дозированным ковырянием дыр в фюзеляже! Оцени идею!
— Плыви отсюда, идейный работник! — смеясь, отмахнулся Суорд, но вскоре горько пожалел о своих опрометчивых словах. Едва Ксавье оставил друга одного, как тут же Артур услышал за спиной нежный голосок:
— Отчего, месье Суорд, вы так долго не навещали нас? Может, вам неприятно наше общество?
Люсьен! За что, Господи?!
— Мадемуазель!.. — Артур изобразил версальский поклон. — Готов искупить свой грех чем угодно, вплоть до харакири. Хотя должен признать, что виноват не я.
— А кто же?
