мирке для двоих… Что может быть лучше этого? Ми согреем друг друга своей любовью… Никто не сможет нам помешать… И в толпе мы будем лишь вдвоем… Только мы — и больше никого кругом… Даже если они есть — чужие лица, чужие глаза, — то это все только иллюзии… Никого нет в этом мире, кроме нас двоих… Кроме меня и Стивена…».
— Стив, — мягко сказала Элен.
— Да, дорогая, — сказал Стив. Он уже начал понемногу приходить в себя. Элен это чувствовала, она чувствовала, как злость Стивена — на что-то или на кого-то, может быть, даже на самого себя: — куда-то испарилась, все прошло. Стив стал таким, как прежде. Почти таким. Потому что полностью стать таким, каким он был даже несколько минут назад, человек не может. Ни один человек. Каждый человек меняется ежесекундно. Это один из неумолимых законов природы. Наверное, это правильно. Даже не наверное, а точно. Теперь Элен была в этом убеждена. Да. И сегодняшняя встреча со Стивом ее чему-то научила. Это хорошо. Он открыл ей глаза. Он распахнул перед нею те двери, о существовании которых до этого она даже не подозревала. Стив оказался совершенно не похожим на Николя. Это — безусловно. Поэтому — спасибо ему.
«Спасибо тебе, Стив, — подумала Элен. А вслух произнесла: — Стив! Ты не против, если мы наведаемся в одно уютное кафе? Я знаю такое, тут как раз неподалеку…
Стив заглянул в глаза Элен, увидел в них все то, что хотел там увидеть, потом улыбнулся ей и, так и ничего не ответив, взял ее под руку.
— Сюда, — сказала Элен.
Элен и Стивен свернули налево. Затем через аркады Лувра и мост Карусель вышли на набережную Вольтера. Зашагали вдоль Сены, мимо букинистических лавчонок.
Возле одной из них Элен остановилась, рядом послушно остановился и Стивен, Элен осмотрела прилавок, взяла одну из старых потрепанных книг. Она любила старые книги. От них приятно пахло временем, пожелтевшей бумагой и даже литературными героями давно минувших лет. С тех пор, как эти герои вышли «погулять» на страницы книг, многое изменилось в мире. Изменился сам мир, изменились и его герои. Не только литературные, но и самые настоящие, И, честно говоря, Элен нравилось это. Ей нравилось, что мир изменяется, обновляется, совершенствуется. Она не верила в Апокалипсис. Во всяком случае, ей не хотелось в него верить. Однако в том, что она любила некоторые из старых книг, не было никаких противоречий. Ведь она любила не все старые книги подряд, а только те, которые считала лучшими, которые можно было с удовольствием читать и сегодня. Вот одну из таких книг Элен в взяла в руки.
— Что это за книга? — спросил Стивен. Глаза его уже стали живыми и заинтересованными. Тоска испарилась. Ему снова хотелось жить и повсюду совать свой нос. — Я ее знаю?
— Возможно, — отвечала Элен. — Во всяком случае, должен знать.
— Я никому ничего не должен, — хмыкнул Стивен Корнуэлл. Но тем не менее спросил: — Кто автор?
— Марсель Пруст, — ответила Элен. — Это его роман «По направлению к Свану», — добавила она.
— Первая книга его пятнадцатитомного романа «В поисках утраченного времени», — уточнил Стивен к удивлению Элен. Она не могла предположить, что он, оказывается, знаком с творчеством Пруста. Это было приятно.
— Но мы-то с тобой, я думаю, не будем терять время, а? — заулыбался Стивен Корнуэлл. — Зачем нам его тратить впустую? Ведь я — не Пруст, а ты, извини, не пру стиха…
Он с удовольствием засмеялся своей неожиданной шутке. Элен тоже улыбнулась. Она была искренне рада, что настроение у Стивена поднимается…
— Ладно-ладно, — ответила Элен. — Конечно, же будем… Давай я тебе прочту небольшой отрывок из Пруста… Наугад…
— Спорим, что он будет о любви, — внезапно оживился Стивен.
— Зачем мне спорить? — удивилась Элен. — Я и сама уверена, что он будет о любви… Просто нутром чую…
Она действительно раскрыла книгу наугад. На первой попавшейся странице. А Стивен, не глядя, ткнул пальцем в какой-то абзац:
— Читай!
И Элен начала читать:
— Недолговечный плющ, непрочное, вьющееся растение! По мнению многих, самое невзрачное, самое унылое из всех, что умеют ползать по стене и украшать окно, и ставшее моим любимым с того дня, когда оно появилось у нас на балконе, как тень самой Гильберты, которая, быть может, уже играла сейчас на Елисейских полях и история, когда я туда приду, скажет: «Давайте скорей играть в догонялки, вы в моей партии»; нестойкое, колеблемое ветром и вместе с тем зависящее не от времени года, но от часа, обещание близкого счастья, в котором день откажет или которым он наградит, то есть счастья действительно близкого, счастья любви; растение, которое на камне кажется еще нежнее, еще теплее, чем даже мох; живучее растение, которому нужен только один солнечный луч для того, чтобы оно родилось и от избытка радости расцвело даже в середине зимы!»
— Хватит! — Стивен решительно закрыл страницу ладонью, взял из рук Элен книгу и вернул на прилавок.
Парнишка-продавец с улыбкой наблюдал за этой сценой. Ему очень нравились эти влюбленные. Но если бы его вдруг спросили, чем конкретно они ему нравятся, он не смог бы объяснить. Есть на свете также вещи, которые нельзя объяснить словами.
— Ты прав, — согласилась Элен. — Мы продолжим свой путь. Два путника на милых парижских улицах… И Элен со Стивеном двинулись дальше. Теперь они шагали мимо небольшого моста О-Дубль. Потом свернули налево я миновали Нотр-Дам. Вышли на правый берег Сены по Аркольскому мосту к площади Отель де Виль. И опять зашагали вдоль красавицы-Сены. Только теперь уже не против течения, а по ее течению… Вот и величественный, неповторимый Лувр… Теперь надо свернуть направо…
— Сейчас — по рю Риволи, — сказала Элен. — и скоро, скоро мы уже окажемся в том милом кафе.
— Скорей бы, — вздохнул Стивен Корнуэлл. — А то у меня уже ноги гудят.
— И как же они гудят? — с улыбкой поинтересовалась Элен.
— А вот так, — ответил Стивен и скорчил смешную рожицу: — Уууууууу— Элен рассмеялась. Стивен тут же сжал ее в своих объятиях и поцеловал в губы.
— Пусти, медведь американский… Ты прямо, как гризли, стала вырываться из его объятий Элен. Наконец, это ей удалось. — Так мы никогда не доплетемся до места назначения, — сказала она, отдышавшись. — Ты все время тискаешь меня.
— Разве? — сделал невинные глаза Стивен.
— А то нет… — произнесла Элен по-студенчески непосредственно. Фраза эта была довольно расхожей в студенческом кругу.
— Тебе ведь это нравится, — сказал Стив. — Ты ведь не станешь отрицать?
— Нет. Не стану, — сказала Элен.
— Вот и молодчина! — воодушевился Стив, — Значит, нужно повторить…
— Не сейчас, — терпеливо повторяла Элен. — Иначе мы так и не дойдем до этого кафе.
— А что? — сказал Стив. — Это так важно — дойти до кафе? Чем оно знаменито? В нем собираются ребята с Блошиного рынка?
— Нет, — сказала Элен. — Ребята с Блошиного рынка в нем не собираются… Кстати, а откуда ты знаешь о нашем Блошином рынке?
Блошиный рынок существовал в северо-западном районе Парижа. Он напоминал старинные толкучки. Только, разумеется, теми древними толкучками там и не пахло. Просто там была тьма маленьких улочек с тьмой же разнообразных павильончиков, лавчонок, магазинчиков и прочая, прочая, прочая… Да и продавцы были люди постоянные, серьезные, хорошо знающие свое дело. Тут можно было купить все, фактически, от иголки до автомобиля… А то, что вы хотели бы приобрести, но в данный момент «того самого» здесь не было… Короче, можно было договориться. Приходите завтра. Приходите послезавтра.
