Если желают понять, что это означает — «зачатого Святым Духом и рожденного Девой Марией», то необходимо прежде всего попытаться увидеть, что оба эти примечательные высказывания означают, что Бог из свободной милости стал человеком, подлинным человеком. Вечное Слово стало плотью. В этом тайна существования Иисуса Христа, в таком нисхождении Бога сверху вниз: Святой Дух и Дева Мария. Это тайна Рождества, тайна воплощения. Католическая община в этом месте символа помещает крест.
В самых различных вариантах стремились составители воспроизвести это «et incarnatus est». Когда я хочу постичь это чудо, то мой дух замирает от благоговения. Таково in nuce Божье откровение, которое мы только и можем постичь, которое мы только и можем услышать как начало всех вещей.
Кроме того, здесь речь идет о зачатии и о рождении не вообще, а о совершенно определенном зачатии и о совершенно определенном рождении. Почему зачатие от Святого Духа и почему рождение от Девы Марии? Почему такое особое чудо, выраженное в этих двух понятиях, наряду с великой тайной воплощения? Почему рядом с тайной воплощения стоит чудо Рождества? Здесь наряду с онтическим высказыванием делается, так сказать, ноэтическое высказывание. Если в воплощении — дело, то здесь — знак. И то и другое нельзя смешивать. Дело Рождества есть истина в себе и для себя. Оно, однако, показывает себя, обнаруживает себя в чуде Рождества. Было бы при этом заблуждением сделать отсюда вывод о том, что здесь речь идет «лишь» о каком-то знаке, который можно было бы и отделить от тайны. Хотел бы предостеречь от этого. В жизни редко бывает так, что можно разделить форму и содержание.
«Истинный Бог и истинный человек». Если мы рассмотрим эту базисную христианскую истину, и прежде всего в свете утверждения «зачатого Святым Духом», то нам предстанет такая истина: человек Иисус Христос своим происхождением обязан целиком и полностью Богу, то есть Его начало в истории связано с тем, что Бог сам стал человеком. Это означает: Иисус Христос есть человек, истинный человек, однако Он не только человек, не какой-то исключительно одаренный или особенно выдающийся человек, не говоря уже о том, что Он не сверхчеловек, Он есть как человек сам Бог. Бог есть одно с Ним. Его существование начинается особым деянием Бога, Он как человек укоренен в Боге, Он есть истинный Бог.
Субъектом истории Иисуса Христа является, таким образом, сам Бог, здесь человек истинно живет и страдает, действует. И насколько достоверно в этой жизни представлена человеческая инициатива, настолько же достоверно, что основа этой человеческой инициативы в том, что в нем и через него инициативой владеет Бог. С этой точки зрения нельзя не сказать: воплощение Иисуса Христа представляет собой аналог творения. Бог вновь действует как творец, однако уже не как творец из ничего, Он берется за дело и создает внутри творения новое начало, новое начало в истории, причем именно в истории Израиля. В преемственном течении человеческой истории становится видимым тот момент, когда Бог сам спешит на помощь творению и становится единым с ним. Бог становится человеком. Так начинается эта история.
А теперь мы должны перевернуть страницу и обратиться ко второму пункту сказанного: «рожденного Девой Марией». Здесь подчеркивается, что сейчас мы находимся на земле. Это человеческое дитя Девы Марии, и как от Бога, так и от этого человека происходит Иисус. Бог наделяет себя — именно это означает «рожденного Девой Марией» — земным, человеческим происхождением. Иисус Христос есть не только «истинный Бог», ведь это не было бы подлинным воплощением, Он и не срединное существо, Он есть человек, как мы все, человек без оговорок. Он не только подобен нам, людям, Он одинаков с нами. Подобно тому как Бог в жизни Иисуса Христа является субъектом, так объектом в этой жизни является человек, однако не в смысле подвергающегося воздействию предмета, а как находящийся на переднем плане действующий человек. Человек не является какой-то марионеткой в этой встрече с Богом. Если и существует подлинная человечность, то именно здесь, где сам Бог делает себя человеком.
Вот что нам следует видеть: истинная божественность и истинная человечность в полном и исключительном единстве. На соборе в Халкидоне в 451 году церковь предприняла попытку четко оградить это единство от всех заблуждений. И от монофизитского единения, ведущего к так называемому докетизму, в принципе не признающему никакой подлинной человечности Христа: Бог лишь по видимости стал человеком. И от несторианского разделения Бога и человека, которое должно было привести в данном случае к полному и окончательному отрыву их друг от друга, после чего божественность Христа должна была в каждое мгновение мыслиться как отделенная от его человечности. А это учение восходит к еще более давнему заблуждению — заблуждению так называемых евионитов. От евионитов же путь мог вести к арианам, желавших понимать Христа лишь как особо возвышенное тварное создание.
Халкидонский собор сформулировал положение о том, что единство «не смешано, не преобразовано, неразличимо и неразделимо». Возможно, вы склонны расценить все это как «придумки теологов» или как «поповские перебранки». Вместе с тем во всех этих спорах никогда не стремились устранить тайну с помощью подобных формул, рационалистически разрешив дело. Устремления ранней церкви были направлены на то — и поэтому следует и сегодня прислушиваться к ней, — чтобы правильным образом сосредоточить взгляды христиан на этой тайне. Все прочие попытки были попытками превратить тайну в нечто человечески понятное. Бог для себя и таинственный человек — это постижимо, и уникальную встречу этого Бога и этого человека в образе Иисуса можно все же еще объяснить.
Однако этим теориям, против которых вступает ранняя церковь, не хватает способности увидеть тайну. Древние же ортодоксы стремились к тому, чтобы собрать людей вокруг этого центра: кто не желает верить, пусть остается при своем, но послабления здесь быть не может, этого смягчать нельзя. Отсюда огромные усилия древних соборов и теологов. Когда сегодня, вместо того чтобы быть благодарным за столь основательную тогдашнюю работу, говорят, исходя из нашей в общем варварской духовности, что тогда зашли «слишком далеко», — все такие разговоры звучат несколько вульгарно. Вам нет нужды взбираться на кафедру и произносить эти формулы, однако вам следует самым основательным образом продумать все это.
Христианство когда-то увидело и когда-то установило, с чем оно имеет дело в чуде Рождества: с unio hypostatica, с подлинным единством истинного Бога и истинного человека в одном Иисусе Христе. И мы призваны сохранить это.
Но вы все, конечно же, заметили, что в выражениях «зачатого Святым Духом» и «рожденного Девой Марией» заключено еще и нечто особое. Здесь речь идет о необычном порождении и о необычном рождении. Это называют nativitas Jesu Christi. На тайну истинной божественности указывает чудо: чудо этого порождения и этого рождения.
Что означает «зачатого Святым Духом»? Это не означает, что Святой Дух есть, так сказать, отец Иисуса Христа. Здесь, если подходить строго, высказано лишь отрицание: человек Иисус Христос не имеет отца. Его порождение происходило не так, как это происходит, когда начинается какое-либо человеческое существование. Данное человеческое существование начинается в свободе самого Бога, в свободе, где Отец и Сын едины в союзе любви, в Святом Духе. Поэтому, глядя на начало существования Иисуса, мы должны заглянуть в ту последнюю глубину божественного, в которой Отец и Сын едины. Эта свобода внутренней жизни Бога, и в этой свободе anno Domini 1 начинается существование этого человека. Поскольку это свершается, поскольку здесь сам Бог совершенно конкретно зачинает дело с самого себя, данный человек, который сам по себе не способен к такому и не желает этого, вправе не только возвещать Слово Божье, но вправе быть самим Словом Божьим.
В недрах старого начинается новое человечество. Это чудо Рождества, чудо безотцовного порождения
