Оба попадания пришлись ближе к левому борту. Были пробиты все палубы, и бомбы разорвались на втором дне. Зона разрушения пришлась на 1–34 шпангоуты, была разрушена наружная обшивка по обоим бортам[468]. Обшивка кормового подзора оторвана и отогнута наружу, разрушен набор корпуса, повреждена рулевая машина, электромоторы и трубопроводы. На судне погасло освещение и возник быстро распространяющийся пожар. В трюме № 6 начал рваться боезапас. Из-за затопления кормовых помещений стал нарастать крен на правый борт. Борьба с пожаром началась сразу же после взрывов, в шестом трюме применили паротушение, к борту «Грузии» подошли пожарный катер и эсминец «Незаможник», подавший на лайнер четыре шланга с водой. Совместными усилиями к 14 часам 30 минутам пожар был ликвидирован. Затем началась борьба с затоплением судна, крен которого еще через час достиг 15° на правый борт. Подводную часть судна осмотрели водолазы, а по мере осушения отсеков осколочные пробоины заделывались деревянными пробками. Несмотря на это, рулевое управление было выведено из строя, и отремонтировать его в условиях Одессы было невозможно. Командование ООР сочло возможным использовать поврежденный транспорт для эвакуации. К 15 часам следующего дня осушили трюм № 6 и начали посадку раненых и эвакуируемых. К 19 часам 15 октября 1941 г. погрузку людей закончили, и в 23 часа портовые буксиры СП-13 и СП-15 вывели поврежденный транспорт за боны. Командование транспортом принял старпом Габуния, так как капитан Нечаев отказался выходить в море на перегруженном неуправляемом судне, и его отстранили от командования. В море к «Грузии» подошел эсминец «Шаумян» и, взяв лайнер на буксир, повел его в Севастополь со средней скоростью около 8 узлов. При буксировке трижды рвались буксирные стальные тросы, убило одного и ранило двух моряков. Капитан Габуния попробовал управлять машинами и самостоятельно прибыл в Севастополь 17 октября.
14 октября стало ясно, что большую часть армейского транспорта вывезти все-таки не удастся, поэтому в каждой дивизии были созданы специальные группы, которые должны уничтожить оставшиеся автомашины, повозки и прочий транспорт[469].
15 октября в Одессу пришли транспорты «Чапаев», «Доротея», «Ураллес», «Егурча», «Сара-Камыш», «Паианин», «Норд-вест», «Большевик», теплоход «Чкалов», танкер «Москва», судно «Ольга», устаревший крейсер «Красный Крым» и канонерская лодка «Красный Аджаристан». Число прибывших крупных судов разного типа, которые планировалось использовать в качестве транспортов, достигло 21. Наступал момент эвакуации главных сил армии.
Пропавшая эскадрилья
(13–14 октября)
Ранним утром 13 октября, еще затемно, в «69-м ИАП» был объявлен срочный сбор всего летного состава у командира полка. Однако собравшимся летчикам не было сделано никаких важных сообщений. Комиссар полка Верховец провел короткую политинформацию о положении на фронтах, и летчики получили приказ приготовиться к полетам.
Две шестерки вылетели на боевые задания: одна — охранять город и порт, другая — штурмовать Дальник. Вернувшись с боевых вылетов, летчики с удивлением увидели на аэродроме механиков, прямо на открытых площадках спешно снимавших моторы с поврежденных самолетов, и связистов, сматывающих кабель.
Вскоре появился командир полка, участник войны в Испании, майор Шестаков, который отменил дальнейшие боевые вылеты и сообщил, что получен приказ о перебазировании в Крым, и план эвакуации полка уже утвержден.
Боеспособные машины должны были отправляться в Крым «своим ходом», остальные — перевозиться на баржах и судах. Первая группа самолетов полка из семи машин, под командованием старшего лейтенанта Череватенко, должна была приготовиться к вылету через два часа, вторая, более многочисленная, из 11 машин, под командованием капитана Демченко, вылетела на рассвете следующего дня. Летчики, не имевшие машин, и технический состав полка должны были эвакуироваться пароходом.
К назначенному времени первая группа была полностью подготовлена к дальнему перелету: залито горючее, опробованы моторы. Все машины были сильно перегружены, некоторые летчики взяли с собой в машины и своих техников.
Ни одна из машин не имела лишнего запаса горючего на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств, способных увеличить время полета. Но ни сами летчики, ни командование полка не обратили на это особого внимания. То, что полет будет проходить в сфере досягаемости авиации противника и, возможно, в сложных метеоусловиях, при подготовке никак учтено не было.
Вылет задержался до 14.00. Почти сразу после взлета летчики, не набрав еще достаточной высоты, наткнулись на «мессершмитты», от которых успели вовремя спрятаться в облаках.
Разойдясь с противником, группа набрала высоту и взяла курс на Крым. Пролететь предстояло около 300 км. Встречный ветер уменьшал скорость, увеличивая расход горючего.
Крымский берег оказался закрыт плотным туманом. Горючего на поиск аэродрома уже не оставалось, и группа стала садиться в поле за селом Кунан. Из семи входивших в группу машин шестерым удалось благополучно приземлиться на поле. Комиссар Феодосийской эскадрильи Дубковский, перегрузивший самолет больше остальных, дотянуть дальше берега не смог и сел в районе маленького порта Ак- Мечеть.
Фактически группа перелетела в Крым на пределе своих возможностей, находясь в одном шаге от катастрофы, которая легко могла произойти по одной из многих причин. Если бы группу Череватенко атаковали истребители противника или встречный ветер оказался бы более сильным, горючего до крымского берега уже бы не хватило.
Однако все кончилось сравнительно благополучно, поэтому выводов из перелета первой группы никто не сделал, и группа Демченко на следующий день вылетела все с тем же перегрузом. Но результат в этот раз был уже совсем иной.
Вторая группа из-за неисправностей задержалась с вылетом еще дольше первой.
В нее входили все 10 истребителей, остававшихся в сводной авиагруппе ВВС Черноморского флота капитана Демченко, оперативно подчиненной «69-му ИАП» и называемой в нем «Черноморской эскадрильей».
Погода в районе аэродрома быстро портилась, и чтобы не терять дальше время, машины было решено выпускать в полет по мере устранения в них неисправностей. Поэтому вместо одной группы фактически вылетели три.
Первыми взлетели командир сводной авиагруппы капитан Демченко с комиссаром авиагруппы Маралиным, лейтенанты Ченкунов, Дмитрусенко, Николашин и младший лейтенант Тарасов из 2-й эскадрильи «69-го ИАП», самолет которого из-за неисправностей не смог вылететь с группой Череватенко.
Почти одновременно с истребителями в Крым вылетели на «УТИ-4» командир 4-й эскадрильи «69-го ИАП» Елохин и начальник штаба полка Никитин.
Через 15 минут оставшиеся машины также оказались готовыми к полету. Но взлететь успел только заместитель командира «Черноморской эскадрильи» капитан Вальцефер, везший с собой техника Фукалова, после чего обнаружилось, что к аэродрому подходит мощный дождевой шквал. Вылет оставшихся четырех машин задержали, а Вальцеферу дали сигнал возвращаться на аэродром. Однако возвращаться он не рискнул из-за начавшегося сильного ливня со шквалистым ветром и решил продолжать полет.
После того как ливень прошел и погода улучшилась, вылетели оставшиеся 4 машины лейтенантов Скачкова, Сапрыкина, Шевченко и Мягкова. В Крым ни истребители, ни самолет Елохина вовремя не прибыли. Посланная в Крым из Одессы радиограмма сообщала, что группа должна добраться до Крыма к вечеру.
Вечером погода испортилась, и на принимающем аэродроме[470] на всякий случай включили прожекторы, чтобы помочь летчикам с ориентированием. Световые столбы и отсветы прожекторов даже в плохую погоду видно за много километров. Однако к ориентиру никто так и не пришел.
