не льготные условия кредитования.
– Да! Но даже обычные кредиты выдают далеко не всем. И особенно под такой нестабильный бизнес, как животноводство.
– Согласна! – кивнула Оксана.
– Но под мое поручительство дали бы точно, – уверенно сказал Рихард. – И почему в моих искренних желаниях помочь все всегда видят какието подвохи и ловушки?!
Оксана пожала плечами.
– Признаюсь, что я и сейчас еще не избавилась от этого ощущения.
– Но зато вам все поверили безоговорочно! – возмущенно воскликнул Рихард. – Я не представляю, где вы видели ставку в шестнадцать процентов без залога. Не знаю, какой банк даже «по блату» будет брать на себя чужой риск и работать себе в убыток. Я бы и сам с удовольствием воспользовался подобным предложением. Поможете?
Оксана почесала нос и решила сознаться:
– Если честно, то я знала, что Владимир откажется. Просто мне не хотелось, чтобы он залазил в кредитную кабалу.
– Проще говоря, соврала. Так? Но что бы ты стала делать, если бы он все-таки согласился?
– Пришлось бы выдать кредит из собственного кармана, – засмеялась Оксана.
– И в результате твоих усилий он записал меня в обманщики и теперь даже слушать не хочет идеи по улучшению жизни этой деревни.
Оксана отметила, что Рихард перешел на «ты». Но это было не хамское «тыканье», а скорее дружественное.
– А может быть, не надо ничего улучшать? – спросила она. – Может быть, здесь и так всем хорошо?
– Если бы все так рассуждали, то мы бы до сих пор жили в пещерах, грелись у каменных очагов и занимались собирательством и охотой.
Холод
Он сидел и отсутствующим взглядом смотрел на одинокий зеленовато-бледный гриб на тонкой ножке. Порывистый ветер насквозь продувал ветхую шкурку, из которой Лис давно уже вырос. Пора бы изготовить новую, но для этого нужно убить козла. А Лис не смог. Нет, не то чтобы он не попал, просто не смог отпустить тетиву, когда представил, как острый наконечник стрелы вонзится в живую плоть и причинит боль. А потом надо подойти к раненому животному и, глядя в добрые умоляющие глаза, вонзить в сердце нож. И он не выстрелил. Козла это, правда, не спасло, ведь рядом был брат.
Уже ясно, что охотника из Лиса не получится и теперь новую шкуру придется отработать сбором еды. Но грибы, как назло, попадаются только ядовитые, а копать корни нестерпимо лень.
Самое неприятное, что он никому не может рассказать о своем состоянии. Не потому, что у него нет друзей или мудрых старших родственников, а потому, что он не знает, как объяснить происходящее с ним.
С раннего детства отец, дед или старшие братья учили его жить в этом мире. Они могли ответить на любой вопрос, даже если Лис не знал от нехватки словарного запаса, как его задать. Если чесалась кожа от укусов насекомых, кто-то из старших показывал траву, которая помогала снять зуд. Если еще какие-то странности возникали с телом, то стоило лишь показать жестом, в чем проблема, как тут же находилось либо лекарство, либо действие, облегчающее существование.
Но никто не мог понять, что происходит с Лисом сейчас, а он не мог ни объяснить, ни показать. Все видели его страдальческое выражение лица и неестественную для лесного народа лень, но никто не знал, как исцелять эту болезнь.
Лис понимал, что как бы ни сердились отец и братья, они не дадут ему умереть от голода и холода, но если он не исцелится от этой хандры, то ни одна девушка не захочет связать с ним судьбу и дать жизнь его детям. Понимая это, он заставлял себя хоть что-то полезное делать для рода, но хватало его ненадолго. А с наступлением осени хандра усилилась настолько, что Лис даже начал подумывать, а не уйти ли ему из этого мира, не избавить ли род от бессмысленного нахлебника. И он даже пытался отказаться от еды, но...
...не проще ли съесть этот гриб?
Новый порыв ветра отвлек его от преступных мыслей и напомнил, что пора возвращаться домой. В лесу стремительно темнело. Лис тяжело вздохнул и опустил веки. Перед закрытыми глазами возникла зеленовато-белесая шляпка ядовитого гриба.
Еще в детстве Лис заметил эту странную особенность. Если он собирал грибы, ягоды или травы, то вечером, закрыв глаза, он мог видеть живописные образы тех растений, которые искал днем. Из темноты возникали разнообразные грибные шляпки, яркие точки ягод или резные листочки, и все это сопровождалось удивительно приятным щекотанием где-то в области затылка. Если же он ничего не делал днем, то вызвать эти видения, как ни старался, не мог. Поговорив с друзьями и братьями, он выяснил, что такое происходит не только с ним. Но никто не знал, что это. Отец посоветовал сходить к шаману.
Тогда Лис и познакомился с Лучиком. Тот сидел возле чума шамана и делал что-то странное – скоблил камнем витиеватую корягу, счищая с нее землю и остатки коры.
– Что ты делаешь? – удивился Лис.
– Это лось! – улыбнулся мальчишка.
– Какой же это лось?! – усмехнулся Лис. – Это хворост для очага.
– Да ты что?! – возмутился мальчишка. – Смотри: вот рога, вот ноги. Видишь?
– Вижу пень корявый.
– Ну, погоди. Вот все лишнее отрежу, будет лось.
Лис присел и присмотрелся к хитросплетению веток.
– Как ты можешь что-то здесь видеть?
– Не знаю. Мне, наоборот, удивительно: как вы все ничего не видите. – И мальчишка вновь вернулся к своему занятию.
– Мне вообще-то шаман нужен. Вопрос есть, – сказал Лис.
– Ааа... ну подожди. Дедушка скоро придет.
Пока ждали, разговорились и подружились. Лучик имел удивительную способность. Он мог видеть изображение любого зверя где угодно: в облаках, в траве, на коре сосны. «Надо только убрать все лишнее», – говорил он.
Вскоре вернулся шаман. Услышав вопрос, он почесал в затылке, сел и задумался.
– Ну, слушай, – очнулся он, вспомнив какуюто историю. – Жил когда-то давно Он...
– Кто «он»?
– У Него тогда еще не было ни одного имени, поэтому я не могу назвать Его иначе, чем просто ОН. Сейчас Он имеет множество имен, и поскольку в этой сказке Он проявится в роли Мастера, то давай назовем Его Мастер.
– А что такое мастер? – перебил рассказчика Лис.
– Мастер? Это человек, который может из камня сделать топорик, из шкуры – одежду, из ветвей может сплести корзину, из травы – веревку. Мастер всегда может придумать, как сделать что-нибудь нужное из того, что уже есть. Понимаешь?
– Ага, – улыбнулся Лис. – Значит, сказка про моего отца?
– Нет, – засмеялся Камень. – Тот Мастер жил так давно, что еще ничего не было, и ему пришлось делать все из ничего.
– Как это? – узкие глаза Лисенка округлились.
Лучик опустил свой скребок и тоже прислушался.
– Это трудно представить, – продолжил шаман, – но когда-то не было ни травы, ни ветвей... не из чего было делать веревки и корзины. Сначала надо было сделать землю, чтобы на ней росли деревья.
– Разве даже земли не было? – удивился Лучик. – А что же тогда было?
– Что было, что было... – возмутился Камень. – Вы будете сказку слушать или приставать ко мне с вопросами, на которые я не знаю ответов?!
