человечкам правду. Как ни странно, но жалкий и отвратительный с виду толстячок Арторис был из числа последних. Он не соврал Танве, по крайней мере в том, что касалось здоровья графа. Не прошло и четверти часа после того, как из отверстия под потолком пропали грязные пятки перевертыша, а Тибар приоткрыл глаза и стал медленно просыпаться. Белошвейке иногда приходилось видеть, как отходят ото сна мужчины, например, ее бывший хозяин или его тунеядствующий днями напролет племянник, однако пробуждение аристократа было совсем иным, надо сказать, куда более приятным и безобидным. Вельможа не чмокал губами, не пускал слюну и не оглаживал перед тем, как открыть глаза, огромное пузо, которого, кстати, у него и не было, а его наполненный перед сном желудок не издавал заунывных, протяжных звуков, от которых хотелось быстрее бежать, естественно, прикрыв ладошкой страдающий нос. Он почему-то не чесался под мышками и в иных местах, одним словом, вел себя во сне совсем не как настоящий мужчина, в понимании маленькой белошвейки.
Сначала открылись глаза, они долго и совсем не моргая смотрели в потолок, как будто пытались узреть через него небо. Затем стали тихонько шевелиться пальцы на руках и ногах, а также сокращаться мышцы рук и груди. Потом, так и не перестав глядеть ввысь, граф поднялся и сел. С его побелевших, пересохших губ слетело несколько тихих слов на неизвестном девушке языке, и губы сами собой, отдельно от находившихся еще в полудреме лицевых мышц хозяина, искривились в зловещей ухмылке, очень напомнившей не на шутку испугавшейся белошвейке хищный оскал волка. В таком состоянии медленно приходящий в себя вельможа пробыл несколько минут, и только затем к нему вернулось сознание, однако, к сожалению, прихватив с собой из глубин разума далеко не всю память.
– Чего вылупилась?! – видимо, преодолевая жуткую резь в пересохшем горле, произнес Тибар и, не дожидаясь, когда неподвижно сидевшая на краешке стола белошвейка откроет рот, сам за нее ответил. – Ах да, я ж совсем голый! Хоть бы прикрыться дала чем! Где мы, и зачем ты меня раздела?!
«Ну, надо же, Его Сиятельство засмущалось!» – с удивлением подумала Танва, прекрасно помнившая, как безразлично и непринужденно члены Дома Ортанов относились к наготе, по крайней мере к ее… Девушка не пошевелилась, на нее вдруг напали какая-то странная апатия и полнейшее нежелание исполнять чьи-то приказы. Самое большее, на что она сподобилась, так на довольно дерзкий ответ. При иных обстоятельствах ее за подобное просто бы выпороли.
– Мы в подвале, – изрекла Танва, отрешенно взирая, как спрыгнувший со стола вельможа хватал с пола грязные тряпки и поспешно пытался соорудить из них некое подобие набедренной повязки островитянина- дикаря, – а раздела тебя не я, а Арторис…
– Арторис?! – нахмурив брови, переспросил Тибар. – А зачем он меня раздел?! Что он со мной делал, какой ритуал проводил?! – всерьез испугавшийся вельможа перешел на крик. – Отвечай!
– Очень сложный, – с печальным вздохом произнесла Танва, уже физически не способная пугаться крика, – а называется он: «Перевязка раненого без бинтов, в жутком-прежутком подвале».
– Какого черта?! Что он тут на меня всякую грязь нацепил?!
Как ни странно, но только сейчас граф обратил внимание на пропитанные кровью тряпки, прикрывавшие его раны. Он принялся срывать их с себя и громко ругался, одним словом, вел себя так, как и предупреждал толстяк-перевертыш, оказавший вельможе огромную, но не оцененную по достоинству услугу. Затем Тибар неожиданно затих, до него вдруг дошло, что сидевшая сейчас перед ним белошвейка совсем ничего не знала о подлых проделках маленького толстячка и его мерзких замыслах.
– Ничего, я ничего не помню! – прозвучало откровение графа. – Где моя одежда?! Где мой меч?! Как закончился бой?! Двое гаржей, я бился с ними на лестнице, а затем… затем – пустота!
«Он даже не помнит, что спас меня», – с печалью подумала Танва, сочувствуя потерявшему память вельможе, но еще больше жалея себя. Ей было так приятно думать, что ради нее сам Тибар Кервилонг Ортан вступил в неравный бой с нежитью и чуть не погиб, спасая ее жизнь. Эта картинка до сих пор жила в ее памяти и время от времени всплывала перед глазами. Воспоминание о том моменте было так романтично и свежо, к тому же намного прекрасней замусоленной сказки о благородном рыцаре на белом коне… а теперь белошвейку постигло разочарование. Она вдруг отчетливо поняла, граф защищал ее, скорее всего, не по собственной воле. Им, как безвольной марионеткой, управлял проказник Великолепный, а затем, почему-то не решившись убить своего врага, заставил графа все позабыть. Интуиция подсказывала девушке, что Арторис странное существо, намного умнее и могущественнее, чем он казался с виду. Низенький уродец мыслил своими, понятными только ему категориями, и над тем, чтобы постичь движущие им мотивы, глупо было даже ломать голову.
Видя, как мучается граф, пытаясь восстановить пробелы в памяти, белошвейка с неохотой, но все же пришла ему на помощь, поведала о сражении, о магическом тумане и о его схватке с гаржами на улице опустевшего города. Тибар внимательно слушал, а когда Танва замолчала, задал хоть отнюдь и не глупый, но очень обидный вопрос:
– Зачем?! Зачем мерзавцу понадобилось рисковать МОЕЙ жизнью, чтобы спасать ТЕБЯ?!
Танва знала свое место и прекрасно понимала, что ее жизнь для вельможи почти ничего не значит, но в этот момент она едва удержалась, чтобы не залепить негодяю звонкую пощечину. Сердце девушки больше ранили даже не слова и не их обидный смысл, а те интонации, которыми вельможа выделил притяжательные местоимения: первое – с достоинством и эгоистичной самовлюбленностью, а второе – с ярко выраженным уничижительным пренебрежением.
– Арторис – игрок и коварный интриган! Моя персона для него представляет большую ценность, а ты, ты простая горожанка. Нежить простых людей в грош не ставит! – видимо, прочитав в глазах девушки многое из того, что она хотела ему сказать, да так и не осмелилась, Тибар почувствовал себя неловко, но, не найдя в душе сил извиниться перед простушкой, пустился в запоздалые разъяснения. – Заполучив власть над моим рассудком, он мог ее по-всякому использовать, а вместо этого отправил в бой, как заурядного солдата, а затем просто снял чары и отпустил. Это ведь странно, не правда ли?!
Танва ничего не ответила, только кивнула. В этот момент ей была безразлична логика и вообще не хотелось ничего говорить.
– Бой проигран, Арторис надо мной издевнулся, одежда пропала, оружие тоже, должно быть, и не сыскать, – понимая, что лучше не продолжать развивать эту тему, стал подводить печальные итоги Ортан. – Однако имеется и огромный плюс! Туман растаял, чары развеялись, нужно срочно собрать людей и возобновить поиски Армантгула, благо, что я теперь знаю, где его искать, точнее, знаю того, кто знает!.. – рассуждал вельможа вслух, почти нагишом, лишь в едва державшейся на бедрах повязке ползая на четвереньках перед единственной слушательницей. Подняться в полный рост и расхаживать ему мешал низкий потолок. – А с гаржами… с гаржами мы разберемся потом! Стража и священники помогут, а если сил не хватит, так войска королевские призовем… лишь бы эти бестии из города не удрали! Ладно, не будем время терять, пошли! Одежду мне по пути какую-нибудь раздобудем и оружие достанем! Нам отряд Вернарда разыскать надо, на него только и надежда, в Дом возвращаться нельзя, не хочу подвергать опасности слуг и отца! Но до этого в дом учетчика вернемся, точнее, в подвал! Темница наверняка уцелела, а там Виколь!.. Если повезло, гаржи до нее не добрались… – Составляющий на ходу план действий вельможа протянул Танве руку. – Нет, точно не добрались, времени у них не было! Пока за тобой гонялись, пока то да се!
Пару секунд белошвейка завороженно смотрела на протянутую к ней руку графа, но так и не вложила в нее свою ладонь. Танва устала, она уже давно потеряла веру в успех, но что еще хуже, после разговора с Арторисом куда-то ушла и надежда. Девушке надоело быть бездумной, безвольной куклой в чужих руках, пусть даже графских. Она не была талисманом, который можно таскать в котомке или носить на груди, она была живым человеком и хотела знать, ради чего каждый миг рискует жизнью. Право на правду священно даже для простолюдинов!
– Я никуда не пойду, пока не ответишь на мой вопрос! – потупив взор, прошептала белошвейка, в душе боясь бурной реакции вельможи, ведь она уже в который раз обратилась к нему на «ты», а теперь еще и осмелилась ставить условие.
– Ну, и чего ты замолчала? – усмехнулся Тибар и опустил руку. – Мне даже интересно стало, какой такой важный вопрос у тебя завелся? Вопрос, ради которого ты рискуешь не только моей, но и своей жизнью? Или ты не понимаешь, что еще ничего не закончилось, что вне зависимости от того, есть туман или нет, гаржи продолжат поиски? Безликие не успокоятся, пока не найдут Армантгул, и пойдут на все ради достижения цели, даже если для этого им придется перерезать глотки не только всем ортанам, но и половине
