Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

свободы концепции.

Гораздо раньше достигла самостоятельности архитекту­ра; насколько можно судить при современном состоянии науки, уже сводчатая могила микенского периода не имеет аналогии на Востоке. Новое время ставило новые задачи. С тех пор, как пала царская власть, место царских дворцов за­няли простые частные дома; сводчатые могилы также пере­стали строить, отчасти потому, что у отдельного лица не хватало средств для такой постройки, но главным образом потому, что культ мертвых вообще терял значение. А города, возникавшие под влиянием возраставших торговых сноше­ний и развития промышленности, как ни малы они были по позднейшим понятиям, были все-таки слишком обширны, чтобы их можно было обложить такими же огромными ка­менными стенами, какими были окружены древние кремли; поэтому обыкновенно довольствовались стеной из глиняных кирпичей, которую подпирали деревянными столбами.

Зато, согласно религиозному духу времени, архитектура становится теперь слугою культа. Мысль — построить богу жилище, была прежде всего результатом антропоморфиче­ских представлений о сущности божества. Но в том же на­правлении действовало, вероятно, и восточное влияние: по­стройка храмов начинается в Греции как раз в то время, ко­гда ее отношения к древним культурным странам дальнего Востока становятся более тесными. Однако не следует забы­вать, что греческий храм есть чисто национальное создание, ничуть не заимствованное из форм восточного храма.

В кремлях микенского времени не было храмов. Это, конечно, вовсе не доказывает, что тогда еще вообще не су­ществовало храмов[78]: так как богам поклонялись первона­чально за воротами кремля, в священных рощах, то в этих местах должны были находиться и древнейшие храмы. Как на общеизвестные примеры этого рода можно указать на храм Геры близ Микен, Геракла близ Фив, Артемиды близ Эфеса. Но когда начали возникать большие города, то яви­лась потребность строить богам жилища и внутри стен. Уже „Илиада' упоминает о существовании храма Афины в Тро­янском кремле, а в Микенах и Тиринфе царские дворцы бы­ли в VII веке разрушены и на их фундаментах построены храмы.

Главной составной частью такого храма была четырех­угольная покрытая крышею комната, в которой жил бог и где стоял его истукан. По-видимому, древнейшие храмы со­стояли только из такого ничем не украшенного святилища; подобный храм сохранился на горе Охе в южной части Эв­беи. Но вскоре начали выводить крышу за стены святилища и подпирать ее колоннами, так что вокруг святилища обра­зовалась та крытая галерея (перистиль, птерон), которая и составляет характерную особенность эллинского храма; об­ разцом для нее послужили, очевидно, колоннады царских дворцов. И подобно древнейшим дворцам, храмы возводи­лись первоначально только из дерева и глины. Каменный храм позднейшего времени — не что иное, как подражание этой древней деревянной постройке; столбы, поддерживаю­щие крышу, заменяются каменными колоннами, выступаю­щие вперед концы поперечных балок — обтесанными напо­добие балок каменными плитами, так называемыми тригли­фами, а остающиеся между ними промежутки заделываются также плитами, метопами. В орнаментировке все еще под­ражают восточным образцам; притом каннелюры колонн и дорическая капитель заимствованы из Египта, ионическая капитель — из внутренних областей Малой Азии.

Древнейшие уцелевшие каменные храмы едва ли восхо­дят ко времени до VII столетия. Святилище узко и длинно, перистиль широк. Короткие и сильно суживающиеся кверху колонны далеко отстоят одна от другой, капители низки и широки; вся постройка тяжеловесна и как бы придавлена. Только в течение VI столетия конструкция становится легче и гармоничнее. Еще большего развития достигли эти качест­ва в архитектурном стиле, который в этом самом веке возник в Малой Азии[79] и который поэтому называется ионическим, тогда как древнегреческий стиль, в противоположность ему, получает с этих пор имя дорического. В то время, как дори­ческая колонна поднимается прямо с земли, колонна иони­ческого стиля стоит на базисе, затем сама она, в отношении к диаметру, выше, поперечники легче, без триглифов и ме­топов, и орнаментовка более изящна. Но в более раннее вре­мя этот стиль ограничивался почти исключительно Малой Азией; в собственно Греции ионическая колонна употребля­ лась только изредка для украшения внутренней части зда­ний, как, например, при перестройке Дельфийского храма после пожара 548 г., и даже позднее постройки в этом стиле воздвигались здесь почти в одной только Аттике.

Каменный храм открыл новое поприще декоративной пластике, которою, как мы знаем, пользовались уже в ми­кенский период. Теперь начали украшать каменным релье­фом метопы, фризы, фронтон, иногда даже барабаны колонн. Вначале, конечно, и здесь подражали восточным образцам. Так, например, на фризе храма в Ассе, в Южной Троаде, мы находим изображения львов, быков и сфинксов, непрерывноследующих друг за другом и образующих длинные полосы, совершенно так же, как на коринфских вазах VII столетия; впрочем, здесь изображены и мифологические сцены, как и естественно на храме. Как весь храм, так и украшающие его рельефы были окрашены яркими красками, и открытия, сде­ ланные в последние годы в афинском Акрополе, дали нам живое представление о внешнем виде этих памятников. Не­окрашенные мраморные скульптуры показались бы грекам столь же странными, как нам эти остатки из эпохи до Пер­сидских войн.

Но храм был немыслим без идола. Старые истуканы, камни, деревянные колоды и т.п., уже не удовлетворяли ре­лигиозной потребности общества; человек хотел созерцать своего бога в таком же виде, в каком представлял его себе в воображении. Вначале довольствовались тем, что на круг­лом или плоском куске дерева выделывали голову и иногда также половой член; отсюда позже развились гермы. В изо­ бражении остальных частей тела не представлялось надоб­ности, так как в ту эпоху, и отчасти еще до классического времени, идолы обыкновенно облекались в драгоценные ткани. Постепенно начали изображать всю фигуру; первые попытки в этом направлении были, конечно, крайне несо­вершенны и вызывали улыбку на устах позднейших греков. Но современники дивились красоте этих статуй и приписы­ вали их изобретение Дедалу, который первоначально был тождествен с самим богом Гефестом. Он считался родона­чальником многих родов художников в Греции.

Правда, первые попытки делать статуи из камня отно­сятся к отдаленнейшей доисторической древности; это — те грубые женские идолы с греческих островов, о которых мы выше говорили (с. 102). Но резьба по дереву оставалась до VI века господствующим видом пластики. Еще Дипэн и Скиллис из Крита, первые греческие скульпторы, достигшие некоторой известности, и даже их ученики, наряду с мра­морными статуями изготовляли еще и деревянных идолов; древнейшие статуи победителей в Олимпии (около 500 г.) также были вырезаны из дерева. Вторым центром мрамор­ной скульптуры сделалась Иония; здесь в VI веке действова­ли художники Миккиад из Хиоса, его сын Архерм и сыновья последнего Бунал и Афенис; отсюда переселился в Афины Энлой в то время, как здесь, под покровительством Писистратидов, начала развиваться оживленная художественная деятельность.

Теперь начали выделывать статуи и из металла. При этом еще по старой привычке ковали металл молотом, а за­тем склепывали; таким образом Клеарх из Регия, по преда­нию, ученик Дипэна и Скиллиса, приготовил для Спарты статую Зевса. Около 550 г. самосские мастера Рэк и Феодор изобрели способ отливки статуй из металла или, вернее, пе­ренесли это искусство, давно известное на Востоке, в Гре­цию, где оно имело огромные последствия для развития пла­стики.

Несмотря на все эти успехи, скульптура все еще стоит на довольно низкой ступени. Правда, художники обнаружи­вают замечательное знание человеческого тела, какого нико­гда не достигали восточные народы; но они еще не умеют придавать своим фигурам естественных поз. В особенности лицо лишено всякого выражения; все статуи этого времени носят одну и ту же стереотипную улыбку на губах; искусст­во еще совершенно не в состоянии передавать индивидуаль­ные черты. Портретную статую можно было отличить от идеальной только благодаря надписи. Таким образом, пла­стическое искусство в конце VI столетия далеко еще не дос­тигло той степени совершенства, какую уже обнаруживают в это время поэзия и музыка. Но труднейшая часть работы бы­ла и здесь исполнена, технические трудности большею ча­стью устранены, и благодаря этому сделалось возможным появление в следующем периоде таких неподражаемых об­разцов искусства, как произведения Фидия, Иктина и Полигнота.

ГЛАВА IX. Начало объединительного движения