Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Рабство, взятое само по себе, вовсе не способ производ­ства, а особое экономическое, а тем самым и правовое состояние людей. Рабы — это люди, являющиеся полной соб­ ственностью других людей. Они совершенно не обязательно должны быть заняты в производстве материальных благ. Их могут использовать в качестве домашних слуг, домоправи­телей, нянь, наложниц, учителей, писцов, врачей, стражни­ков, даже министров и военачальников и т.п. В том или ином социоисторическом организме может быть множество рабов, но если их используют лишь в качестве услужников, то ни­какого рабовладельческого способа в нем нет. Рабство здесь социально-экономическое отношение, но не производствен­ное. Всякое производственное отношение всегда есть соци­ально- экономическое, но не всякое социально-экономичес­кое отношение есть производственное. В таком обществе существуют рабы и рабовладельцы, но нет уклада производ­ства, основанного на рабстве, а, следовательно, и классов рабов и рабовладельцев.

Но даже и использование рабов в материальном произ­водстве само по себе взятое тоже не свидетельствует о суще­ствовании в обществе рабовладельческого уклада. Если, на­пример, крестьянин использует 1—2 рабов в качестве по­мощников в своем хозяйстве, то здесь, разумеется, не может идти речь о рабовладельческом общественно-экономическом укладе, а тем самым о рабовладельческом способе производ­ства. Рабовладельческие производственные отношения в та­ком случае не образуют уклада. Они существуют в качестве придатка к укладу мелкого самостоятельного производства, т.е. в виде подуклада. То же самое относится к ремесленни­кам, которым в их работе помогают рабы.

Об особом укладе и способе производства можно гово­рить только в том случае, когда существуют особые эконо­мические ячейки, владельцы которых целиком живут за счет труда работающих в них рабов. Если такого рода рабовла­дельцы-предприниматели и заняты в производстве, то толь­ко в качестве организаторов и управленцев. Эти хозяйствен­ные ячейки существуют в составе особого хозяйственного организма, каковым, помимо всего прочего, является клас­сический античный полис. С гибелью этого хозяйственного организма разрушаются и специфические для него рабовла­дельческие хозяйственные ячейки и тем самым описанный выше общественно-экономический уклад. Только там, где имеет бытие такого рода общественно-экономический уклад, существуют не просто рабы и рабовладельцы, но особые общественные классы рабов и рабовладельцев. Рабы, обра­зующие особый общественный класс, требуют особого на­звания, которое отличало бы их и от рабов-услужников и рабов-помощников (рабов- сотружников).

Лучше всего, вероятно, подошло бы для этой цели ла­тинское слово, обозначавшее раба, — „серв' Но, увы, это слово употребляется сейчас в исторической науке для обо­значения западноевропейских средневековых крепостных крестьян. Поэтому для обозначения описанной выше катего­рии рабов в дальнейшем изложении будет использоваться термин „серварий ', созданный по аналогии со словом „про­летарий' Соответственно, данный способ производства бу­дет в данной работе именоваться серварным, представители противостоящего сервариям класса рабовладельцев-предпринимателей — серваристами, специфические для данного общественно-экономического уклада хозяйственные ячейки (эргастерии, виллы и т.п.) — сервариумами. Как не все рабы являются сервариями, так и не все рабовладельцы — серваристами. Люди, владеющие рабами, но использую­щие их только в качестве прислуги, крестьяне, в хозяйствах которых наряду с ними и членами их семей трудились не­сколько рабов, несомненно, были рабовладельцами, но не серваристами.

В целом же, по аналогии с феодализмом и капитализ­мом, для обозначения данного общественно- экономического уклада, данного способа производства и данной обществен­но-экономической формации можно было бы использовать термин „серваризм '

Важнейшая особенность серварного способа производ­ства заключается в том, что он базировался на труде не про­сто рабов, а рабов, которые в основной массе своей не роди­лись в данном социоисторическом организме, а были дос­тавлены в него извне, вырваны из своих родных обществ. Именно за счет использования привлеченной силой извне рабочей силы, прежде всего, и был достигнут наблюдав­шийся в античном мире подъем производительных сил и тем самым невиданный расцвет культуры.

Существуют три основных способа повышения уровня развития производительных сил общества, увеличения про­дуктивности его общественного производства, исчисляемой объемом общественного продукта в расчете на душу его на­селения: технический (технологический), темпоральный (за счет увеличения рабочего времени) и демографический (за счет увеличения доли работников в составе населения обще­ства). Если в политарном обществе подъем производитель­ных сил в основном достигался за счет увеличения времени, в течение которого трудился работник, то в античном обще­стве их прогресс был обеспечен главным образом путем ис­пользования демографического способа.[25]

Рабство вообще бытовало во многих предклассовых и практически во всех докапиталистических классовых обще­ствах, но серварный способ производства из всех докапита­листических классовых обществ существовал только в ан­тичном. Именно поэтому К.Маркс и Ф.Энгельс предпочита­ли писать не о рабовладельческом, а об античном способе производства и соответственно об античной, а не о рабовла­ дельческой общественно-экономической формации.

Но, кроме серварного способа производства, в истории существовал еще один рабовладельческий же способ произ­водства, наиболее ярко представленный хозяйством Юга США первой половины XIX в. Хозяйственные ячейки этого способа производства именуются плантациями. Поэтому его можно назвать плантационным, или плантаторским. Имея сходство с серварным способом производства, он в то же время существенно отличался от серварного: его хозяйст­венные ячейки (плантации) находились в составе совершен­но иного экономического организма, не полиса, а капитали­стического национального рынка. И к жизни его вызвали совершенно иные силы, чем породившие античный серваризм, — силы складывавшегося мирового капиталистиче­ского рынка.

Рабство в Древней Греции существовало давно. Оно было хорошо известно и в период, который историки неред­ко именуют гомеровским, и следующий за ним архаический период. Серваризм же стал утверждаться в передовых поли­сах Греции лишь в VI и V вв. до н.э. И К.Ю.Белоху было крайне важно подчеркнуть качественное различие между старым рабством, представленным рабами-услужниками и рабами-сотружниками, и вновь возникшим. Для нового раб­ства, в отличие от старого, было характерно существование особых производственных ячеек, целиком основанных на труде рабов, и рабовладельцев, полностью живущих за счет их труда. Именно с целью показать это качественное отли­чие К.Ю.Белох и называет эти хозяйственные ячейки фабри­ками, занятых в них рабов фабричными несвободными ра­ ботниками, а хозяев — фабрикантами. Только с появлением такого, „фабричного', рабства Древняя Греция становится обществом рабовладельческим. Раньше оно таковым не бы­ло.

VI

Как уже указывалось выше, Э.Мейер рассматривал и типологически отождествлял раннее греческое общество с западноевропейским средневековым, т.е. феодальным. И создание им циклической концепции развития античного мира объяснить действием только социальных, вненаучных факторов невозможно. У этой концепции существует и серь­езная фактологическая основа.

Именно этим объясняется огромное влияние, которое оказало данное его построение на современную ему истори­ческую науку. Если ограничиться только Россией, то взгля­ды Э.Мейера были подхвачены такими крупными историка­ми, как Роберт Юрьевич Виппер (1859—1954), Дмитрий Моисеевич Петрушевский и Михаил Иванович Ростовцев (1870—1952). Сказались они на советской философской, со­ циологической и исторической науке. Конечно, тот факт, что многие советские обществоведы, включая историков, в 20-х годах рассматривали общество Древнего Востока как фео­дальное, нельзя объяснить только влиянием идей Э.Мейера. Такого взгляда придерживались тогда многие видные, как зарубежные, так и дореволюционные российские историки.

Но, когда, например, видный специалист по античной истории Владимир Сергеевич Сергеев (1883— 1941) в книге „Феодализм и торговый капитализм в античном мире' (1926) утверждал, что античное общество вначале было феодаль­ным, затем торгово-капиталистическим и что разложение торгового капитализма открыло дорогу для перехода к „так называемому романо-германскому или христианскому