Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

— был земельный участок, на котором кредитор ставил камень с высеченным на ним закладным актом; если ценность участка была ниже долговой суммы, то должник и его семья отвеча­ли своим телом. При этом размер процентов был высок, как всегда бывает при первобытном экономическом строе; 18% считались в Афинах во времена Солона умеренной платой. При таких условиях заем должен был в большинстве случаев разорить крестьянина, тем более что после падения царской власти все управление и судопроизводство находились в ру­ках знати, которая тогда, как во все времена, пользовалась своим положением для извлечения экономических выгод. Преимущество крупных землевладельцев увеличивалось тем, что оптовая торговля велась исключительно ими.... Против могущества капитала крестьянство было бессильно; предоставленное самому себе, оно неизбежно должно было погибнуть. Так действительно и случилось в большей части Греции. На обширной Фессалийской равнине знати удалось превратить крестьян в крепостных (пенестов), а на исходе VII в. Аттика стояла на пути к таким же социальным отно­шениям. Всюду на крестьянских землях стояли залоговые камни; многие хозяева был изгнаны из своих дворов, другие попали в рабство или покинули страну, чтобы избежать этой участи. Что в большей части остальной Греции дела находи­лись не в лучшем положении, это доказывают Гесиодовы „Труды и дни', главная цель которых — научить крестьян рациональному ведению хозяйства и этим предохранить от нужды и долгов. Но одним этим средством, конечно, нельзя было помочь; чтобы спасти греческое крестьянство, нужны были более решительные меры — нужны были такие ре­формы, какие Солон провел в Аттике[31]

В результате революций VII—VI вв. до н.э. в передовых полисах Греции магнарные отношения были уничтожены и на смену им пришли серварные связи. Греция из доминомагнарного общества стала превращаться в общество серварное. Конечно, наряду с серварными отношениями в этом обществе продолжали существовать и иные, в частности, наемный труд, о чем пишет и К.Ю.Белох. Но как неодно­ кратно подчеркивал последний, господствующими в передо­вых полисах Греции были принципиально новые рабовла­дельческие отношения, отношения „фабричного' рабства.

IX

Совершенно безосновательны упреки советских истори­ков в том, что К.Ю.Белох занижал численность рабов в Гре­ции. Он действительно критически подошел к имеющимся источникам, в частности, он первый в своей работе „Наро­донаселение греко-римского мира' убедительно показал со­вершенную недостоверность цифр, приводимых в „Пире со­фистов' („Пире мудрецов') Афинея (ок. 200 г. н.э.). Там чис­ло рабов в Коринфе определялось в 640 тыс., на Эгине — в 470 тыс., в Аттике — в 400 тыс. на 21 тыс. граждан и 10 тыс. метеков¹ Во втором издании крайне авторитетного в то вре­мя труда Анри Валлона (1812—1904) „История рабства в античном мире' (1879) утверждалось, что население Аттики состояло из 67 тыс. граждан, 40 тыс. метеков и 206 тыс. ра­бов[32] Сходные цифры приводили и другие авторы. К.Ю.Белох одним из первых выступил с опровержением та­кого рода взглядов. Рабов, по его мнению, было в Греции значительно меньше, хотя и достаточно много. В рассматри­ваемой работе он пишет, что рабы составляли половину, а кое-где (в Коринфе и на Эгине) и значительно больше поло­вины населения древнегреческих социоисторических орга­низмов[33] В Аттике к началу Пелопоннесской войны прожи­вало, по его расчетам, примерно, 100 тыс. граждан, 30 тыс. метеков и до 100 тыс. рабов⁴

Дальнейшие исследования в этой области показали, что К.Ю.Белох был гораздо ближе к истине, чем его предшест­венники. Рейчел Луиза Сарджент (р. 1891) в работе „Числен­ность рабского населения Афин в V и IV веках до н.э.' (1925) определяет его в 71—91 тыс. (из них 16200—18200 женщин)[34] Арнольд Уикомб Гомм (1886—1960) в работе „Население Афин в V—IV вв. до н.э.' (1933) подсчитал, что население этого полиса накануне Пелопоннесской войны (431 г. до н.э.) включало 172 тыс. граждан (вместе с женщи­нами и детьми), 28 с половиной тыс. метеков (считая жен­щин и детей) и 115 тыс. рабов (из них 30 тыс. взрослых муж­чин)[35] По расчетам Виктора Эренберга (р. 1891), содержа­щимся в его труде „Греческое государство' (1957), в Афинах около 434 г. до н.э. обитало 110—115 тыс. граждан (считая вместе с семьями), 35—80 тыс. метеков (тоже с семьями) и 80—110 тыс. рабов[36] Все эти цифры считал наиболее вероят­ными советский историк-античник Аристид Иванович Доватур (1897—1982) в труде „Рабство в Аттике в VI—V веках до н.э.' (1980). Уильям Линн Уэстерманн (1873—1954) в книге „Системы рабства в греческой и римской древности' (1955) полагал, что рабы в античном обществе составляли самое большее треть, а скорее даже четверть населения[37]

Многие наши историки стремились опровергнуть все эти цифры из боязни поставить под сомнение принадлеж­ность античных обществ к рабовладельческой общественно-экономической формации. Страхи совершенно напрасные. Когда в обществе существует серварный общественно-экономический уклад, он с неизбежностью является господ­ствующим и тем самым определяет его формационную при­надлежность. Все остальные производственные отношения либо существуют в неукладной форме (например, наймитство), либо образуют дополнительные уклады, в принципе не способные определять тип общества. Такой дополнительной системой общественного производства был в античности уклад мелкого частного самостоятельного хозяйства, кото­рый, возможно, в процессе развития разделился на две сис­темы социально-экономических отношений: крестьянско-общинный уклад и ремесленный уклад.

Аналогично обстояло дело с капитализмом. Когда был уничтожен феодальный уклад, капиталистический уклад стал господствующим, несмотря на то, что доля промыш­ленных рабочих во всех странах Западной Европы, а также и в США в течение всего XIX в. составляла сравнительно не­большую часть их населения. В середине этого века в самой развитой капиталистической стране — Великобритании при общем населении в 20,9 млн человек промышленных рабо­чих было 4,1 млн, для Франции эти цифры — 35,8 и 2,5 млн, США — 23,2 и 1,4 млн, Германии — 35,9 и 0,9 млн. На ру­беже XIX и XX вв. численность населения и численность промышленных рабочих были: Великобритания — 41,8 и 8,5 млн, Франция — 39,8 и 3,4 млн, США — 76,5 и 10,4 млн, Германия — 56,4 и 8,6 млн, Италия — 32,5 и 2,6 млн.[38]

Во всяком случае, К.Ю. Белох, в отличие от некоторых авторов ни в малейшей степени не сомневался, что в боль­шинстве социоисторических организмов Греции классиче­ской эпохи рабство было господствующим способом произ­водства. Приведя цифры численности рабов в передовых полисах Греции, он писал: Это искусственное увеличе­ние рабочих сил должно было дать могучий толчок разви­тию промышленности, подобно тому, как это случилось в наш век благодаря введению паровой машины. Без рабства культурное развитие Греции совершилось бы гораздо мед­леннее. Только применение невольничьего труда дало деми­ургам возможность расширить свое производство, накоплять капиталы и, таким образом, сломить перевес земледельче­ской и торговой аристократии. Политическое возрождение нации исходило именно из промышленных государств'[39]

X

В предисловии переводчика — М.О.Гершензона ко вто­рому русскому изданию „Греческой истории' (1905) было сказано, что за 11 лет, прошедших после появления первого ее тома, в результате обширных раскопок, первые две его главы устарели. Еще в большей степени можно это сказать сейчас, когда после выхода оригинала этого тома прошло 115 лет. К.Ю.Белох фактически отождествлял микенскую и гомеровскую эпохи и соответственно полагал, что Микен­ское общество непосредственно предшествовало обществу Архаической Греции. В действительности же Микенское общество, которое, бесспорно, было классовым и относилось к тому же типу, что все остальные общества Древнего Вос­тока, т.е. к политарной (азиатской) общественно-экономической формации, возникнув в первой половине второго тысячелетия до н.э., в XII в. до н.э. рухнуло. Исчезли все признаки цивилизации: монументальное каменное зод­чество и письменность. Произошел возврат к предклассовому обществу. Наступили „темные века', которые длились до VIII в. до н.э. Общество „темных веков' или лишь несколь­ких последних из их числа принято было называть гомеров­ским. В VIII в. до н.э. на территории Греции стало снова возникать классовое общество, но уже иного типа: вначале оно было доминомагнарным, а в результате революций VII—VI вв. стало превращаться в серварное. И история Гре­ции VIII—IV вв. до н.э. изложена в труде К.Ю. Белоха так полно, как ни в одном из имеющихся к настоящему времени на русском языке курсов общей древнегреческой истории.

Об одном из огромных достоинств этого труда в свое время очень хорошо сказал В.П.Бузескул: „У Белоха история Греции не сводится, как это часто бывает, преимущественно к истории Спарты и Афин: