они с Дарком... ну, в общем, после того как оба совершили неуместную при данных обстоятельствах глупость.
«После» – ужасное слово, а момент, который оно описывает, просто чудовищен. Отношения между мужчиной и женщиной изменяются, переходят на иной качественный уровень, и нужно о чем-то говорить, а о чем? Только одна мысль, что ты ляпнешь сдуру что-то не то и испортишь себе несколько месяцев или лет дальнейшей жизни, невыносима и тошнотворна, словно уже пережеванная кем-то котлета. Диана испугалась не самого действа, а наступившего после него момента. Девушка не знала, как себя вести, и ушла от решения проблемы.
Дарк понял мотив и не стал настаивать. Если уж женщине что-то втемяшилось в голову, то ее не переубедить, по крайней мере сразу. Логические доводы и рассуждения здесь не помогут, женщина слышит, но не воспринимает их, и лишь потом, когда пожар страстей остыл и в голове у прекрасного создания сформировалась положительная или отрицательная оценка произошедшего, стоит заявляться с цветами и расставлять все точки над «i». Аламез прекрасно знал это правило и поэтому остался на месте, делая вид, что не обижен поспешным бегством, хотя любого мужчину подобный поступок ранит куда сильнее, чем острый кинжал.
Диане тоже было несладко: убежать-то она убежала, а вот что делать дальше, не знала. Коротать время в неприятных размышлениях не хотелось, возвращаться тем более. К счастью, как любая женщина, при бегстве она не забыла про сумочку, в которой покоились измятые листы, повествующие о нелегкой судьбе восточных шаконьесских племен.
«...Восточные племена – название дважды условное. Во-первых, формально уйдя на восток, в конечном итоге шаконьесы оказались на далеком юге, а во-вторых, племена сформировались лишь через четыреста лет после перехода эльружского хребта.
Четыре каравана, отправившиеся из шермдарнских степей в восточные земли, попали в западню человеческой цивилизации. За горами были не дремучие леса и не бескрайние степи, а плодородные земли и богатые города под короной Восточно-Континентальной Империи. Отступать было поздно, наступившая зима не позволила шаконьесам уйти обратно за горы. Можно было продвигаться только вперед, продвигаться с боями, захватывая вражеские города. Караваны объединились в могучую армию, но обоз был слишком велик, к тому же имперские власти быстро оправились от шока и уже через месяц с начала экспансии собрали трижды превосходящие по численности силы. Орда шаконьесов захватила три города и несколько деревень, но вскоре была окружена в Луговой долине и наголову разбита.
Как было принято в те времена, мужчин перебили, а женщин с детьми превратили в рабов. Однако недовольство местных жителей таким решением было чересчур велико. Отравленное религиозными представлениями общественное сознание рисовало фантастические картинки. Многие в те времена поговаривали о скором конце света, а первый признак апокалипсиса был налицо: сошествие с гор бесчисленных полчищ бесовского отродья. Конфликт между видами разумных существ с подачи людей опять решался в неправильном, искаженном предрассудками ракурсе. Жители разоренных провинций считали рабство врагов слишком мягким решением вопроса, они требовали смертной казни для всех чужаков, вне зависимости от пола и возраста. Недовольство иногда перерастало и в реальные действия. В летописях Восточно-Континентальной Империи, к счастью, вовремя изъятых нами из Библиотеки Торалиса, приведены случаи, когда толпы разъяренных людей нападали не только на маленькие караваны шаконьесов-рабов, но и уничтожали даже целые рабские рынки.
В конце концов имперские власти приняли единственно верное решение: продали шаконьесов в южные, приморские земли, где люди не пострадали от их набегов и поэтому относились к «человекозверям» более терпимо.
Подавляющее большинство, примерно девяносто процентов плененных, осело в южных провинциях. Лишь немногие из них смогли оставить потомство. Постепенно капля шаконьесской крови бесследно растворилась в океане людской. Даже сейчас наши ученые не в состоянии выявить в том регионе из безликой массы людей потомков нашего рода. Произошла ужасная трагедия, сравнимая лишь с гибелью целого поколения.
Самых сильных и выносливых шаконьесов-рабов скупил имперский флот, морские торговцы и пираты. Их использовали в качестве переносчиков грузов и дешевой весельной силы. Некоторым несчастным после многолетних мук на галерах удалось немного улучшить свое положение. Одни примкнули к пиратам, деклассированным элементам, не очень щепетильным в вопросах внешности и этнической принадлежности. Морские разбойники ценили лишь крепкие руки и хитрый, изворотливый ум, которым наших предков наградила природа, ум, отточенный и заостренный веками мытарств и мучений.
Другим галерным рабам повезло еще больше. Разбившиеся во время штормов корабли близ Карвоопольского архипелага выбрасывало или на полностью необитаемые острова или в прибрежные земли, где обитали дикие, обособленные от человеческой цивилизации племена. Первобытным людям, живущим морской ловлей и охотой, было все равно, торчат ли у их соплеменников изо рта клыки или нет. Бывали случаи, когда шаманы дикарей признавали в шаконьесах сошедших с небес божеств.
Эта часть рода хорошо адаптировалась к жизни в человеческом обществе: скорее люди приспособились к ним, чем они к людям. Примерно триста лет назад разрозненные до этого момента шаконьесы-островитяне создали собственную культуру и объединились в племя Одчаро.
На сегодняшний день это единственное из двенадцати племен Великого Сбора, относящееся к «восточной» ветви шаконьесского рода. Жизнь среди вольнолюбивых пиратов и диких островитян наложила неизгладимый отпечаток на систему жизненных ценностей и мировосприятие потомков «восточных караванов». Они порою слишком мягки в суждениях и поступках, а также сильно подвержены утопической идее мирного сосуществования с людьми…»
Диана отложила рукопись и призадумалась. Ее соратники всегда считали шаконьесов чем-то единым, но, оказывается, и в стане врага существовали разногласия, была группировка, придерживающаяся менее радикальных взглядов. Девушке пришла в голову безумная мысль на этом сыграть, но как это сделать, она не знала. Прежде чем бороться с шаконьесами, нужно было их сначала найти, а пока под руку попадались лишь вампирюги и наемники, в которых, возможно, и текла тысячная доля шаконьесской крови, но только они сами об этом не знали, поскольку находились вне шаконьесской организации.
Энергомобильный гудок прервал череду размышлений, пока еще не выстроившихся в единую, стройную линию выводов. Что-то случилось, Дарк подавал беглянке сигнал срочно вернуться к фургону.
Вскрыть электронные замки двери служебного входа оказалось гораздо проще, чем Конт рассчитывал. С механическими запорами тоже не пришлось долго возиться, пара десятков секунд, и все, путь почти свободен. Оставалось лишь вывести сигнализацию на нуль-контур и, благополучно переступив порог, вернуть клеммы в исходное положение. Проделав несложный алгоритм работ вора средней квалификации, моррон распрощался с тяжелым чемоданчиком инструментов. По карманам комбинезона было распихано только самое необходимое, только тот инвентарь, без которого не обойтись при вскрытии чисто символических замков внутренних дверей и ящиков столов.
Трудности начались лишь в главном коридоре левого крыла здания. Постов охраны оказалось намного больше, чем он ожидал. К тому же неприятным сюрпризом стали тепловые детекторы движения, миниатюрные камеры слежения под потолком и злой сторожевой пес, с достоинством разгуливающий по ковру в конце коридора. Датчики не реагировали на перемещения пса; спокойно ходили туда-сюда со стаканчиками кофе в руках и сонные дежурные. Видимо, у них был какой-то предмет, нейтрализующий действие охранных лучей.
Конт не стал задаваться вопросом какой. Моррон полностью переключил внимание на пса, так было проще и быстрее. Раздавив каблуком ботинка прихваченную из ресторанчика головку чеснока, Конт заскреб кончиками пальцев по гладкой поверхности ближайшей двери. Звук привлек внимание кобеля размером с пони, а чеснок, якобы обладающий магическим свойством против вампиров, заглушил специфический запах, исходящий от крови моррона. Клыкастый сторож попался в ловушку. Щерясь и грозно рыча, он побежал по коридору, а увидев цель, прыгнул, метя зубами в горло незваного гостя.
