— Что ж, — сказал Винсенте, — удачи тебе, матадор.
И Рафи услышал его быстро удаляющиеся шаги.
— Мария? — судя по голосу, собеседником Рафи был совсем дряхлый старик.
Еще стоя на крыльце и слушая, как хозяин, шаркая, покашливая и поминая богородицу, идет к двери, Рафи понял, что хозяин далеко не молод. Голос подтвердил догадку.
— Мария?.. — повторил старик. — Ну да, ну да… Как же не знать, знаю. А ты Рафи? Долго же ты шел…
— Да, — удивленно ответил юноша. — А откуда вы меня знаете?
— Я тебя не знаю и знать не хочу! — раздраженно проскрипел старик. — Не даешь покоя старому человеку… Никакого почтения к тому, кто тебе годится в прадеды.
— Извините, — смутился Рафи. — Я не знал…
— Конечно! — перебил его старик. — Где уж тебе знать. Ладно, недосуг мне тут с тобой на сквозняке беседы вести… Ну да, ну да. Вот что Мария просила передать, коли ты здесь появишься: она ждет тебя в соседней деревне, той, что вниз по реке… Ну да, ну да. В таверне. Торопись. Она не будет долго ждать… Так она сказала. Ну да, ну да.
Старик закашлялся и, не слушая больше начавшего что-то бессвязно бормотать юношу, захлопнул дверь. Рафи остался на крыльце один. Сказать, что он был растерян или удивлен, — значит ничего не сказать. Он чувствовал себя как человек, увидевший говорящую лошадь.
Выходит, Мария знала, что он будет искать ее. Более того, была уверена в этом. А может быть, вообще разыграла свое исчезновение… Не было никакой поездки. Она просто отправилась в соседнюю деревню ждать, когда Рафи последует за ней. Только для чего ей это было нужно? Что это за игра? И какая роль отведена Рафи в этой игре?
Юноша осторожно спустился с крыльца и вышел на улицу. В городе стало заметно тише. Близилась ночь. Холодная осенняя ночь. Рафи задумался. Итак, Мария ждет его… Неизвестно, давно или недавно, но ждет. Старик сказал, что нужно поторапливаться… Деревня недалеко, всего день ходу. Но день, если ты видишь. А как туда добраться слепому? Да по берегу реки… Вниз по течению. Все возможно, если немного подумать. Все возможно… Но сколько времени займет дорога? Сутки? Двое? Да какая разница? Ведь там она… Ждет… Значит, все-таки она не бросила его. Но что же тогда?
Рафи тряхнул головой. Слишком много было вопросов. Если отвечать на них, он простоит здесь до самой зимы. Нужно было что-то делать. Рассудок говорил, что нужно вернуться домой, хотя это будет и непросто, спокойно собраться и завтра утром отправиться в путь. Может быть, стоит обратиться за помощью к Винсенте… Тогда вообще все будет просто.
Но та частичка Рафи, которая вывела его на арену и заставила пойти в город на поиски девушки, настойчиво подталкивала к решительным действиям прямо сейчас, сию секунду. Да, скоро на город опустится ночь. Но что в этом слепому?
Он живет во тьме. Да, у него нет с собой ничего, кроме палки. Ни еды, ни теплой одежды. Но разве он не достаточно молод и силен, чтобы обойтись без всего этого? Ведь не на другой конец света ему предстоит идти! А всего-то в соседнюю деревню. Чего же ждать?
Он колебался еще какое-то время, но, в конце концов, сначала медленно и нерешительно, а потом все тверже зашагал на шум реки. Казалось, ноги сами решили все за своего хозяина.
ГЛАВА 11
Нет смысла описывать в подробностях путь Рафи к той деревне. Он шел вниз по течению реки, стараясь не удаляться от нее. Он шел, подчиняясь своему чутью, подобно лесному зверю. Слух, обоняние и осязание заменяли ему зрение. И в большинстве случаев не подводили. Лишь однажды он угодил в топь, и провалился почти по пояс в холодную хлябь. Но неимоверным усилием, напряжением всех сил он сумел выбраться оттуда. Когда человек один и знает, что ему не на кого рассчитывать, он способен творить чудеса. Недаром лишь тот, кто прошел испытание одиночеством, может познать себя.
Дорога в деревню, где ждала Мария, заняла у Рафи целую ночь и почти весь день. Лишь под вечер он, усталый, замерзший, весь оборванный и неимоверно грязный, почувствовал близость человеческого жилья. А еще через час он появился на окраине деревни, распугивая крестьян своим видом. Правда, шарахались от него только взрослые. Стайка местной детворы тут же увязалась за этим странным пришельцем. Поначалу они следовали на почтительном расстоянии, но потом, когда поняли, что этот грязный незнакомец ничего не видит, осмелели. Дети плохо знакомы со страхом и состраданием, с теми страхом и состраданием, которые понятны взрослому человеку. То, что у взрослого может вызвать слезы жалости и гримасу брезгливости, у ребенка вызывает лишь любопытство и смех. Вот и для деревенских детей оборванный слепой, ковыляющий по пыльной улице, был не больше чем развлечением. Чуть-чуть жутковатым, но от этого еще более притягательным.
Рафи слышал их обидные выкрики, чувствовал, как его дергают сзади за одежду, пытаются подставить подножку, ему в спину угодило несколько комков грязи, а какой-то не в меру ретивый сорванец попытался вырвать из рук палку. Но что он мог сделать? Несколько раз он что-то прорычал, скорчив жуткую гримасу, но это еще сильнее развеселило детей. Ударить кого-нибудь из них Рафи не решился.
Так он и дошел до середины деревни, сопровождаемый криками и смехом. Но, как известно, всегда плохое ведет за собой на поводу что-то хорошее.
Так получилось и на этот раз. На шум из ближайшего дома выбежала какая-то женщина. Увидев, что к чему, она тут же принялась за дело:
— Ах вы негодники! А ну прочь отсюда! Оставьте его в покое! Чтоб вас всех черти взяли! — каждый выкрик она сопровождала полновесным подзатыльником или шлепком.
Это подействовало. Вскоре на площади остались только Рафи и женщина,
— Ты откуда ж будешь, слепец? Чего здесь ищешь? — воинственно спросила женщина Видимо, ей было все равно, на кого направить свою энергию, бьющую через край.
— Я ищу таверну, — как можно вежливее ответил Рафи. — Я из города… Меня здесь ждут. Вы не скажете, куда мне идти?
— Из города? Как же ты дошел-то? Ну да, ну да, вижу… — в голосе женщины послышались ворчливые нотки. — Таверна, говоришь?.. Есть такая. Давай уж отведу тебя туда, а то неровен час опять эти чертенята привяжутся.
— Спасибо, — сказал Рафи. — Но вам вовсе необязательно…
— Ладно, хватит тут… Давай уж, хватайся за меня. Хоть так пусть мужик подержится, — она весело хохотнула и сама взяла юношу за руку.
Дорогой Рафи попытался что-нибудь узнать про Марию.
— Девушка? Ой, не знаю… Своих дел хватает, чтобы еще за девицами какими-то присматривать.
Может, и есть кто в таверне, а может, и нету. А незнакомцев что-то не припомню я. Давно никого не было. Зато сегодня хоть отбавляй. Сначала артисты, теперь вот ты…
— Артисты? — переспросил Рафи.
— Ну да, ну да. Они самые. Только-только приехали… Я было подумала, что ты от них отбился. Завтра представление давать будут. Ох, повеселимся! Хотя тебе-то поди все равно? Не видишь ведь ни черта. Ну так хоть шарманку послушаешь, ежели до завтра останешься. Деньги-то есть за ночлег заплатить?
— Нет, — рассеянно сказал Рафи. Сообщение об артистах почему-то взволновало его. — Ничего у меня с собой нет.
— Где же ночевать думаешь? — удивилась женщина. — Ночи-то холодные уже. В поле замерзнешь. Где же ночевать-то собираешься? Где же, а?
— Не знаю… — Рафи об этом не думал. Если Мария действительно ждет его, то можно будет сразу тронуться в обратный путь. Тогда к утру он будет дома. Хотелось, конечно, задержаться, чтобы если не увидеть, то хотя бы послушать артистов. Но что уж тут.,. Главное, чтобы девушка оказалась на месте.
Наконец женщина остановилась. Рафи услышал, как она громко постучала в дверь. Через минуту раздались тяжелые шаги, дверь скрипнула, и грубый мужской голос спросил:
— Чего надо, Люсия? Что это за оборванец с тобой?
— Да вот, слепого привела. Искал таверну. Он сам из города. Говорит, девица здесь какая-то его ждет.
— Девушка. Ее зовут Мария. Она сказала, что ждет меня здесь, — вступил в разговор Рафи.
