темноте оказалось не так-то уж и просто. – Маги в мелингдормскую глушь давненько уже не заглядывали, лет сто будет, если не более, да и плесень у них другая, одно только название, что мертиловая: с зеленоватым оттенком, менее густая и более вонючая! Она у них искусственная, в пробирках выращивают, а эта пакость, сразу видно, натуральная, с самого северо-востока континента завезена. Только предки парня ею встарь пользовались…
– Довольно, я поняла, – нетерпеливо перебила рассказчика женщина, хоть тот явно мог поведать много чего еще интересного и поучительного. – Приберись здесь, и пошли! Вид казармы меня угнетает…
Мужчина ничего не ответил. Возможно, он кивнул, но в темноте того было не видно. Спустя примерно минуту в караульном помещении башни снова возникло зловещее свечение, но вот продлилось оно недолго. Вначале яркая вспышка озарила комнату ярким светом, а затем настала темнота. До самого утра внутри «чертовой башни» да и в ее окрестностях ничего особенного больше не происходило, а когда рассвело и пропели вторые петухи, одурманенные чарами стражники стали один за другим просыпаться. Ни солдаты, ни сержант так и не вспомнили, как провели ночь, а их наряд недосчитался одного часового. Молодого, подающего надежды солдата искали несколько дней, но так и не нашли. Лишь через пару недель, когда честное имя бесследно пропавшего с поста уже было запятнано позором дезертирства, его разбухшее тело всплыло со дна крепостного рва.
Глава 4
Маски долой!
В мире нет совершенства. У самого прекрасного цветка, если пристально посмотреть, обязательно да найдется изъян. Идеальной формы, размера и спелости яблоко непременно чуток подпорчено крохотной червоточиной, а на белоснежной скатерти при желании можно отыскать малюсенькое темное пятнышко. Мелингдорм, к сожалению, не стал исключением из этого неприятного правила и хоть в целом производил впечатление картинно-благополучного городка, эдакого небольшого рая, где народ процветал, а на улицах царили спокойствие, закон да порядок, но и здесь имелось одно порочное местечко, куда честным горожанам лучше не заходить. Правда, туда их особо и не пускали.
«Рев Вепря» был закрытой ресторацией, отдохнуть в которой могли отнюдь не все желающие – обладатели толстенького кошелька да богатого платья. Почтенных, уважаемых горожан, имеющих и деньги, и положение, охрана вежливо не пускала в странное питейное заведение, а голытьбу просто гнала взашей, не скупясь на тумаки, оплеухи да затрещины. Дворянский титул и меч на боку тоже не являлись достойными аргументами, чтобы попасть в ресторацию и весело провести вечерок, наслаждаясь изысканными яствами, чьи ароматы просачивались наружу сквозь щелки в окнах, и видом экзотических танцев завезенных из далеких заморских стран одалисок. Не служил пропуском внутрь даже родовой герб, которым, кстати, из дворян графства могли похвастаться лишь немногие. Поговаривали, что однажды высоченные здоровяки с дубинками в руках оскорбили отказом пройти внутрь даже племянника самого графа Дюара, ненадолго приехавшего погостить к любимому дядюшке из Маль-Форна. На третью, а может, и четвертую ночь своего пребывания в городе близкий родственник правителя графства и его единственный наследник вместе с шумной компанией дружков пытался почтить присутствием приглянувшееся ему заведение. Несмотря на то, что охранники тут же узнали молодого графа в лицо и смиренно отдали ему должные почести, внутрь юношу все равно не пустили, чем просто не могли не спровоцировать потасовку. Самого вельможу наемные верзилы не тронули, лишь бережно связали и почтительно передали в руки мгновенно примчавшемуся на шум потасовки патрулю стражи. Собутыльникам же аристократа досталось немало, несмотря на всю их родовитость и положение (двое из семи гуляк состояли оруженосцами при самом графе, а остальные проходили рыцарское обучение в известных мелингдормских семьях). Почти все бузотеры сурово поплатились за свое необузданное желание узреть диковинные танцы и испить редкого, заморского вина. Умереть никто из них не умер, но четверо долго не могли подняться с постели, а полученные той злополучной ночью побои обратились в неизлечимые увечья. Наутро униженный и оскорбленный племянник, конечно же, кинулся с жалобой к дядюшке, но старый граф не пожелал ни слушать, ни видеть юнца и тем же вечером отослал его обратно в столицу.
Практически для всех жителей Мелингдорма долгие годы так и оставалось загадкой, для кого же было открыто окутанное ореолом таинства заведение. Правду о «Реве Вепря» в городе знали немногие: сам владелец, который уже давно должен был разориться, но, вопреки здравому смыслу и всем законам коммерции, процветал; его сиятельство граф Дюар, почему-то покровительствующий возмутительной прихоти сумасброда-хозяина; и прислуга, хоть изредка и выходившая в город, например, на рынок за овощами, но предпочитавшая крепко держать язык за зубами.
Лишь одно жители Мелингдорма знали точно: все, кому хоть раз посчастливилось провести вечер или ночь в «Реве Вепря», были приезжими, чужаками всех родов и сословий, как будто специально проделавшими долгий путь с другого конца королевства ради одного-единственного ужина у признанного мастера кухни. К вечеру почти каждого дня на задний двор ресторации съезжались кареты с зашторенными окнами и без гербов, даже на одеждах сопровождавших слуг не было знаков господина. Подъезжали к таинственному заведению и всадники, но зевакам их было не разглядеть. Длинные плащи и надвинутые на самые брови шляпы скрывали от глаз любопытствующих и лица, и одежды странников.
За три года пребывания в графстве Дюар Дитрих Гангрубер узнал о «Реве Вепря» чуть больше, чем обычный горожанин, но совсем не потому, что водил дружбу с кем-нибудь из молчаливой прислуги или имел ценных наушников при дворе его сиятельства. Лишь элементарная наблюдательность и простейшие размышления, за которыми он частенько коротал досуг после очередного набега, позволили простому лесному разбойнику немного приоткрыть завесу интригующего весь город таинства.
Хоть воров да разбойников в престижную ресторацию, естественно, не пускали, но Гангрубер знал, что некоторым весьма известным в преступном мирке Мелингдорма личностям все же доводилось разок-другой там побывать. В основном это были или главари крупных шаек, или убийцы с завидной репутацией, или искусные взломщики замков. Вначале мальчишка-посыльный приносил преступнику именное приглашение от господина Гарвона, хозяина «Рева Вепря». В кратком письме, скорее даже записке, совсем не было слов, только стояли две цифры: время, на которое назначалась встреча, и сумма контракта, о котором должна была пойти речь. Если злодей не принимал приглашение и не являлся в указанный срок, то вскоре его находили где-нибудь на окраине города: со вспоротой брюшиной в сточной канаве, или изуродованным дубинкой так, что близким дружкам приходилось опознавать его труп по особым приметам да по одежде. Те же из лиходеев, кто не осмеливался оскорбить уважаемого хозяина таинственного заведения отказом, на какое-то время пропадали из города, а затем вновь появлялись, но уже все в шелках да в золоте и с карманами, туго набитыми банковскими расписками. Что и говорить, среди воровского и разбойничьего сброда Мелингдорма считалось счастьем получить маленький конвертик, скрепленный личной печатью господина Гарвона.
Из всего этого Дитрих сделал для себя три важных вывода. Первое, гости съезжались в «Рев Вепря» из разных городов не просто так, а движимые желанием наживы и власти. За плотно закрытыми дверьми и окнами питейного заведения маленького провинциального городка вершились дела герканского масштаба, а может, даже и большего. Барыш был высок, поэтому и авантюристы были высокого положения. Дитриха не удивило б известие, что в закрытых каретах Мелингдорм посещали даже особы королевских кровей. Политика, деньги и власть не обходятся без грабежей, преступных афер и убийств. Тем, кто правит народами, иногда приходится прибегать к услугам мастеров преступных профессий.
Второе, весьма практичное и полезное заключение сводилось к тому, что с господином Гарвоном никогда и ни при каких обстоятельствах не стоило ссориться. Добродушный с виду, очень улыбчивый толстячок хоть и производил впечатление мирного обывателя, для которого подвиг – муху убить, но на самом деле был тем еще пройдой. У него явно имелись весьма могущественные покровители, перед которым даже сам граф Дюар был бессилен. Вряд ли правителя Мелингдорма и его окрестностей восхищало, что у него под носом открыт притон для высокопоставленных интриганов, в котором регулярно собираются темные личности со всего королевства и нечистые на руку аристократы. Однако раз он его не закрыл, значит, не имел на то власти. При таком раскладе нужно было еще подумать, кто в городе главнее: старый граф или даже не имевший дворянского титула трактирщик Гарвон?
Третий, пожалуй, самый ценный для Гангрубера из всех выводов. Дитрих не желал иметь ничего общего ни с политикой, ни с дворцовыми интригами, ни с происками шпионов враждебно настроенных к Геркании королевств, а значит, разбойнику стоило держаться от «Рева Вепря» подальше и тут же бежать из
