народец, людишки, привыкли пищу добрую огнем портить! Эх, знали б, какие полезные вещества из плоти зверья умерщвленного вы пламенем выжигаете!
– И что же тебе было бы лучше откушать? – поинтересовался Фанорий, подсчитавший и от этого повеселевший, что если подопечный больше ничего не съест, то ему еще хватит монет на парочку разгульных деньков в Мелингдорме.
– За дурака держишь?! Ага, щас я те так и сказал… – рассмеялся Марк, покончивший с облизыванием пальцев и перешедший к ладоням. – К тому ж на кухне этой роскошной харчевни таких продуктов все равно не найти! Людские животики слишком слабы, тяжко им мои яства излюбленные переваривать!..
– Еще слово, заморыш, и все, тобою сожранное, вновь окажется на блюде! – пообещала Милена, сжав красивые пальчики в костлявый кулак. Под нос разбойнику она его не подсунула, наверное, потому, что было лень тянуться, но по столу для демонстрации силы треснула, так что пара вилок и пустой графин оказались на полу. – Насытился, так сиди и молчи! Никто тя беседами душевными развлекать не станет!
– Скучно здесь как-то, – протяжно зевнув вместо ответа, констатировал явный факт Марк. – Ни танцовщиц страстных, ни музыкантов задорных… даже шутов потешных нет, вот и задумалось мне разговорчик пустой завести. Но если вы, господа надзиратели да приглядыватели, против, то я и обойтись могу. Вон щас возьму и вздремну!
– Сделай милость! – ответила Милена, весьма обрадованная такой угрозой. – А еще ты нам огромнейшее одолжение окажешь, если во сне храпеть не будешь да слюнки пускать не станешь!
– Вот еще, – заявил закрывший глазки Марк и тут же умильно сложил ручки поверх раздувшегося после трапезы и принявшего форму правильной полусферы животика.
Вопреки опасениям Милены, их с Фанорием подопечный отошел ко сну быстро и совсем без нежелательных побочных действий, некоторые из которых изволила перечислить рыжеволосая красавица. После этого в огромном зале, предназначенном для трапезы и увеселения гостей, воцарилась полнейшая тишина, так что обоим морронам даже стало как-то не по себе.
Дело в том, что время для ужина было выбрано крайне неудачно. Когда они только зашли в зал, последние посетители уже расходились, а желавшие чем-нибудь подкрепиться после крепкого сна постояльцы пока еще не пришли. Большую часть плотного ужина Марка они просидели одни. Как бы в «Реве Вепря» ни уважали своих гостей, но ради услады слуха и взоров припозднившейся троицы никто бы надрываться не стал, так что морронам с их прожорливым подопечным пришлось обойтись без развлечений. С одной стороны, в этом крылся огромный минус, ведь звуки красивого голоса в сопровождении нежной музыки, без сомнений, скрасили бы парочке конвоиров вынужденное прозябание в компании рвущей мясо руками и жутко чавкающей особы; но, с другой стороны, в позднем визите был и огромный плюс. Поскольку других господ и уж тем более почтенных дам в зале не было, прислужники снисходительно отнеслись к тому, что один из гостей сел за стол практически голый, то есть в драных кальсонах, через дыры в которых при желании можно было узреть срамное место. При иных обстоятельствах, то есть в более оживленное время, подобное одеяние служители сочли бы унизительно недостаточным, и одному из морронов пришлось бы пожертвовать почти нагому спутнику свой плащ, что, конечно же, ни Фанорию, ни Милене делать крайне не хотелось. Плащи не только защищали странников от ветра с дождем, они еще и скрывали от посторонних глаз оружие и болтавшиеся на поясах обоих приспособления, о назначении которых легко догадался бы даже неловкий, только вставший на скользкий путь преступлений вор.
– Спит или притворяется? – опять беззвучно прошевелила губами Милена, не сводившая взгляда с лица Марка.
– Не знаю, – прошептал в ответ полуэльф, сидевший поближе и, следовательно, способный более точно рассмотреть. – Догадываюсь, тебе хочется кое-что обсудить, но рисковать не стоит! Еще неизвестно, примет ли Дарк предложение Мартина, и окажется ли этот… – Фанорий окинул фигуру спящего в соседнем кресле презрительным взором и пару секунд пребывал в раздумье, каким словом было бы правильно охарактеризовать охраняемое существо, но, так и не найдя достойного определения, сделал выбор в пользу нейтральной формулировки: – …эта особа на нашей стороне?
– Но дело-то обговорить нужно. Сам же знаешь, какие в нем сложности, – по-прежнему лишь шевелила губами Милена, видимо не привыкшая говорить шепотом и боявшаяся, что ее могут услышать: или, вероятно, совсем не спящий Марк, или кто-то еще, например, принесший новый графин вина слуга.
– В полдень встретимся, сама знаешь, где. Там все и обговорим, – твердо стоял на своем Фанорий.
– Время теряем! – возразила Милена.
– Лучше время, чем головы! Во-первых, это весьма болезненно, а во-вторых, даже мы не знаем, прирастет ли она обратно, – привел весомый аргумент старик и, откинувшись на спинку кресла, весьма убедительно притворился, что дремлет.
– Чем же мне теперь прикажешь заняться?! – беззвучно, но не без активной жестикуляции рук негодовала красавица, явно не привыкшая прозябать без дела.
– Ждать, просто ждать, – прозвучал жестокий и эгоистичный ответ. – Спать обоим сразу нельзя, парень может сбежать, да и прислуга взашей выгонит, хоть я у них половину кошелька и оставил. Так что с полчасика поскучай, а там и я пободрствую…
– А там уже и не надо будет, там уже и разговор наверху закончится, – опять бесшумно возразила красавица, но опоздала, ее коварный соратник уже погрузился в упоительный сон.
Жизнь – непрерываемая череда событий, поэтому окончание одного действия всегда означает зарождение другого. Как только дверь за Миленой с Фанорием закрылась, тут же начался разговор, надо сказать, не очень приятный для обоих собеседников, бывших когда-то давно друзьями.
– Ну и какое такое дело, великое да неотложное, сподвигло столь влиятельную и самовлюбленную особу, как ты, примчаться в глушь мелингдормскую да еще денно и нощно мучить седалище твое драгоценное на жестких козлах? Про мужицкий наряд вообще молчу… вершина жертвенности для могущественного мага! – Не скрывая издевки, Дарк развел руками и закатил к потолку глаза, а затем, мгновенно приняв участливый вид, огорошил старого приятеля новой чередой насмешек, облаченных в форму вопросов: – Что, неужто дела человечества настолько плохи?! Новый враг у рода людского вдруг объявился или старый нежданно сил поднакопил?! Ты говори, говори, не стесняйся… Если мир вновь спасти надоть, так я того… подсоблю!
Не допуская и мысли, что намерения некроманта могут оказаться недобрыми, Аламез повернулся к кровати спиной и подошел к столу, теша себя надеждой, что остатков вина в графине хватит хотя бы на половину бокала. Сухость в горле мешала разбойнику говорить, в то время как беседа обещала быть долгой и отнюдь не непринужденной.
Его оппонент как ни в чем не бывало сидел на кровати, свесив босые ножки, и, слегка наклонив вбок всклокоченную после сна головку, снисходительно улыбался. Примерно так себе Мартин Гентар встречу с Дарком и представлял. Начало беседы полностью соответствовало ожиданиям некроманта, да и дальнейший ее ход казался ему весьма предсказуемым. Во время неблизкого путешествия он многократно прокручивал в голове варианты ее проведения, пока не подобрал оптимальный, позволявший свести деструктивную часть к минимуму и как можно быстрее перейти от упреков к изложению самого дела. Сейчас же продуманный план оставалось лишь реализовать, что было, в принципе, не так уж и сложно.
– Угрозы никакой нет, а дело… дело оно неспешное, можно сказать, перспективное, но тебя и меня напрямую касается, – отмел разом все издевки некромант и, не собираясь покидать мягких перин, где его «драгоценному» седалищу было очень комфортно, взял инициативу в свои руки: – Но прежде, чем я перейду к его изложению, соблаговоли, друг мой, ответить на парочку несложных вопросов. Сам понимаешь, три года не виделись…
– Валяй задавай, коль не лень! – как и предполагалось, тут же согласился Аламез, занятый в данный момент поиском чистого бокала, но уже в следующий миг вероломно и коварно нарушил план беседы, заранее составленный некромантом. – Только сперва на мои вопросики ответь… Не боись, их всего три, и уж больно они просты, так что головушку те ломать не придется вовсе, да и язык не перетрудишь.
Упорно ища, но так и не найдя на столе ни бокала, ни стакана, ни кружки, из которых никто не пивал, Дарк совершил кощунство по отношению к хорошим манерам: схватил со стола графин, поднял над головой и, резко запрокинув его, всего двумя могучими глотками опустошил до последней капли. Такой поступок был неприемлем для представителя славного герканского дворянства, но от одичавшего в лесу разбойника сложно было ожидать иного.
