— Но ведь я за все отвечаю.
— Я думала, что за все отвечает только Господь.
— Ты знаешь, о чем я говорю! — Он рассердился, перешел в наступление. — После того как я отстранил тебя от работы в церкви, ты все время критиковала меня. И как я должен был себя чувствовать? Как мужчина? Как твой муж?
В глазах Юнис закипели слезы. У нее перехватило дыхание. Она поняла, куда он клонит.
— Ты хочешь сказать, что я виновата в том, что у тебя интрижка.
— Я никогда с ней не спал.
Юнис заметила, как дернулся мускул на его лице, когда он это говорил, и она поняла, что Пол лжет. «Спать» — очень удобное слово.
— Нет, конечно. Там, в кабинете, ты вовсе не спал. — Она вспомнила, как однажды Пол вернулся домой позже двух часов ночи. Вспомнила и другие вечера. Долго ли он держался, прежде чем сдаться? Или вовсе не сопротивлялся? Она вспомнила телефонные звонки, на которые он мог отвечать только в кабинете. — Могу лишь сказать, что тот, кто посмотрел на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем[69].
— Не нужно цитировать мне Священное Писание! — Пол был пунцовым, на этот раз от злости. — Я знаю его лучше тебя!
— Ты знаешь. Но не живешь по нему.
Лицо Пола окаменело.
— Я пытаюсь сказать тебе, что я сожалею.
— Сожалеешь, что тебя поймали. — Юнис, в отличие от него самого, знала, что на самом деле его беспокоит.
— Чего ты хочешь от меня? Чтобы я упал на колени?
Юнис вся сжалась от его сарказма. Она захлопнула чемодан дрожащими руками и закрыла замки.
— Хочу, чтобы ты говорил от сердца. Хочу, чтобы ты понял, что жалких оправданий, неискренних извинений недостаточно. — Стаскивая чемодан с кровати двумя руками, она посмотрела на него сквозь слезы. — Хочу, чтобы ты понял, что мне нужно уехать. Мне нужно подумать, что делать дальше.
Он загородил ей дорогу. Вот теперь он испугался. Но не того, что потеряет ее.
— Я не отпущу тебя, Юнис. Прошу тебя. Подумай, что ты делаешь! Оставайся здесь и думай. Я не буду тебе мешать. Клянусь. Я буду спать в гостевой комнате. А в воскресенье скажу всем, что ты плохо себя чувствуешь.
Вот, значит, в чем все дело. Вот чего он действительно боится, а вовсе не распада семьи.
— Я не хочу оставаться с тобой в одном доме.
Пол выругался и преградил ей дорогу.
— Ты жена не простого человека! Ты — моя жена. А я пастор большой церкви! Я отвечаю за жизни трех тысяч человек. Если ты уедешь, все буду спрашивать, почему. Ты же знаешь, как быстро расползаются сплетни. Ты разрушишь мой приход! Ты уедешь от меня и этим уничтожишь все, что я создавал годами! Ты этого хочешь?
— В данный момент, да!
Он побледнел.
— А как же все люди, которых ты любишь? Как же быть с ними? Как думаешь, что произойдет, если ты станешь говорить обо мне и Шиле? Может, ты хочешь рассказать Робу Атертону, что его жена изменяет ему?
— Прекрати! — Она уронила чемодан и закрыла лицо руками. — Прекрати сейчас же!
— От тебя зависит судьба Центра новой жизни!
Неужели этот человек совсем ее не знает?
— Я никогда не разносила сплетен, ты прекрасно это знаешь. Рита тоже.
— Шила не собирается ничего рассказывать. Она не хочет развода. Она сделает все возможное, чтобы сохранить свой брак с Робом.
— Боюсь, на этот раз ее усилий окажется мало. Пол схватил ее за плечи:
— Ты не можешь ему рассказать, Юнис. Ты просто не имеешь права… Мы должны остаться вместе. Я знаю, я причинил тебе боль. Знаю, ты злишься на меня. Я тебя понимаю. Думаешь, я сам не расстроен? Сам не думал, что меня может поймать в свои сети какая?то распутница.
И все время только о себе. Юнис вырвалась и схватила чемодан.
— Я люблю тебя.
— Ничего подобного, — всхлипнула она. — Не знаю, любил ли когда?нибудь. — Она попыталась обойти его.
Он вырвал у нее чемодан.
— Прости, но я не могу стоять в стороне и смотреть, как рушат мою церковь. Сейчас ты не можешь разумно рассуждать. Если ты бросишь меня сегодня, уже завтра ты пожалеешь. Я знаю тебя. Тебя будут пожирать угрызения совести за то, что ты сотворила. Но будет уже поздно. Ущерб уже будет нанесен. И ни один из нас не сможет ничего исправить.
— Ты защищаешь не церковь, Пол. Ты защищаешь себя!
— Я и есть церковь, Юнис, и ты это знаешь. Люди приходят на мои проповеди. Они хотят быть частью того, что я создал. — Его тон смягчился. — Знаю, сейчас тебе хочется ударить побольнее. Ты хотела бы меня уничтожить.
Он совсем ее не знал.
— Но я хочу, чтобы ты перестала думать о себе, а вспомнила о людях, которым причинишь боль. Подумай о тех, кто поддерживал нас годами, кто в нас верил! Что они решат? — Он поставил чемодан на пол и силой повернул ее к себе. — И знаешь, каким вопросом они зададутся в первую очередь? Почему мне пришлось искать любви у другой женщины.
Он словно ударил ее ножом.
Зазвонил телефон. Юнис видела, что он разрывается на части. Но внутренняя борьба закончилась за несколько секунд. Она проиграла.
— Прости, Марвин. Я совсем забыл. Подъеду через двадцать минут. Пусть Рита приготовит тебе кофе. Нет на месте? — Он повесил трубку и посмотрел на часы. — Что?то Рита задерживается. Совсем забыл о своей встрече с Марвином.
Юнис не знала, можно ли ему верить. Она подозревала, что звонила Шила и велела ему вернуться в церковь, чтобы продолжить начатое.
— Что?то не так с бюджетом. А Рита еще не вернулась с обеда. Наверное, пошла к стоматологу или что?то в этом роде. Мне нужно идти.
Пол наклонился, чтобы поцеловать ее. Она отвернулась. Он погладил ее по щеке.
— Я люблю тебя сильнее, чем ты думаешь.
Но недостаточно сильно, чтобы бороться за их брак.
Пол пересек комнату, взял ее сумочку и вытряхнул содержимое на комод.
-— Что ты делаешь?
— Забираю твои ключи от машины. Тебе нельзя ехать в таком состоянии.
Они оба прекрасно понимали, что причина была не в этом.
Он вернулся, чтобы забрать и чемодан.
— Я отдам его тебе вечером. Я ухожу ненадолго. Когда вернусь, мы сможем еще поговорить. — Он закрыл за собой дверь. К ее счастью, дверь можно было открыть и изнутри.
Юнис знала — если она останется, ничто не изменится.
18.
Сэмюель подождал до семи вечера и позвонил Хадсонам домой. Как только Пол ответил, Сэмюелю стало
