— Я знаю, что папа не был идеальным, мам. Но мы должны уметь прощать. Мы с отцом нашли общий язык. Я думал, ты все поняла.
— Да, конечно, я заметила в тебе разительную перемену.
— Нам следовало сделать заявление для прессы.
Она опустила руку, и штора плавно вернулась на свое место.
— Неужели ты думаешь, что вот этих вот слов ведущей — «Скорбящая по утрате семья покинула церковь, не сделав никакого заявления» — было недостаточно?
—Да.
Губы ее чуть тронула грустная улыбка.
— Почему?
— Потому что он хотел бы большего.
— Может, устроить общегосударственный праздник в его честь?
— Не шути, мам.
Молчание повисло в воздухе. Пол старался подавить душащие его слезы. Он так разозлился, что ему нестерпимо захотелось что?нибудь расколотить. В какой?то момент Пол ощутил на себе взгляд матери, изучающий, ждущий. Он почувствовал себя маленьким и жалким под ее добрым пытливым взором. Она медленно выдохнула и откинула голову.
— Он как раз собирался в Чикаго, чтобы обсудить детали своего последнего предприятия.
— Очередная книга? — Полу очень не хотелось, чтобы в его голосе были слышны нотки зависти или горечи, но он прекрасно осознавал, что оба эти чувства буквально пожирали его.
— Его альма–матер предложила ему стать преподавателем. Дейвид собирался проводить семинары для христианских лидеров, учить их, как строить церковь.
— Мне он только сказал, что у него намечается что?то новое. — Отчаяние завладело Полом. Вот оно как. А он?то думал, что у него с отцом наконец наладились отношения. — Я думал, в последние годы мы с отцом стали ближе.
Он так и не оправдал ожиданий своего отца. Дейвид Хадсон так и не поставил сыну высшую отметку. Несмотря на все, что он успел сделать, Пол чувствовал себя незначительным.
— Отец был грешником, Пол, как ты и я. Я не хотела, чтобы ты говорил с прессой, потому что Дейвида и так уже довольно высоко вознесли. — Лоис покачала головой. — Я не хотела, чтобы ты произнес некие слова, которые могли бы доставить ему удовольствие. И так уже достаточно сказано. Даже слишком. А все, что ты мог добавить, было бы ложью.
Пол резко поднял голову:
— Что ты имеешь в виду?
— Если ты не понимаешь, значит, ты забыл все, чему я тебя учила, что я рассказывала о Боге и о том, чего Он ждет от нас. — Она говорила еле слышно. — Это огорчает меня даже больше, чем смерть твоего отца, Пол.
Похвалы отца он так и не сумел заслужить, а вот теперь, оказывается, потерял одобрение и матери. Его глаза наполнились слезами.
— Я бы говорил о том, что он сделал правильно, а не о его ошибках.
— Я хотела, чтобы на похоронах твоего отца было произнесено Слово Божье. Чтобы истина прозвучала просто. Чтобы восхваляли Христа, — сказала она осипшим от горя и напряжения голосом. — Хотела, чтобы последними словами, произнесенными на поминальной службе, были слова о Том, Кто освободил нас и указал, как вернуться в объятия Господа.
— Разве я возражаю против этого?
— Я и не думала, что ты захочешь возразить. Может, теперь ты наконец сможешь стать пастором, каким Бог хочет тебя видеть.
Пол зажал руки между коленями.
— Я надеялся… — Он заплакал.
Наделся на что? Услышать слова «Я горжусь тобой, сын?»
Мать подошла к нему, притянула его голову к себе, как в те времена, когда он был маленьким мальчиком. Поцеловала его. В ее строгих глазах стояли слезы.
— Нужно только одно, Пол. Скорби, но не забывай, Кому ты служишь.
Оставшись наедине с собой, Пол задумался, почему у его матери возникло желание напомнить ему об этом. Ее слова оказали то же действие, что и соль, посыпанная на открытую рану.
Он пастор. Кому, как не ему, знать, что спрос с него велик.
Юнис и не пыталась уговорить Пола остаться в Южной Калифорнии. Зачем просить, если он даже не станет слушать? Она просто объявила о своих собственных планах.
— Я собираюсь некоторое время пожить с твоей матерью. Я уже сделала необходимые звонки и договорилась с несколькими женщинами, которые заменят меня в церкви на время моего отсутствия.
— Весьма мило с твоей стороны, что ты дала мне знать.
— Маме будет легче, если мы не все сразу уедем, Пол. Я думала, что ты с радостью воспримешь эту идею и что будет намного лучше, если домой Тима заберешь ты. Дорога неблизкая. У вас будет время поговорить.
Пол бросил одну из книг отца в коробку. Еще три коробки уже стояли крепко перетянутые веревкой.
— Не надо принимать решений за меня, Юнис. За последние четыре дня Тим не перемолвился со мной ни единым словом. Меня не вдохновляет перспектива провести с ним пять часов наедине.
— Но ты и не искал возможности поговорить с ним. Бо?льшую часть времени ты провел в кабинете своего отца.
Пол кинул еще одну книгу в коробку.
— А что, по–твоему, я должен делать? Торчать с ним у бассейна? Я не ребенок, чтобы тратить время впустую. Мама позволила взять из библиотеки отца все, что мне нужно. — Пол жестом указал на книги. — Как видишь, у меня полно работы.
Смущенная Юнис медленно осмотрела комнату пытливым взглядом. Нигде она не обнаружила фотографии жены Дейвида Хадсона, единственного сына Дейвида Хадсона, единственного внука Дейвида Хадсона. Не было здесь и изображения Иисуса Христа.
— Ты можешь простоять здесь хоть весь день, Юнис, но я не собираюсь менять своего решения. И не надейся, что сможешь вызвать у меня чувство вины. У меня нет времени контролировать Тима. Отвозить его в школу, забирать из нее, а потом следить за тем, куда он тайком удирает.
— Это забота матери. Так?
Пол любил напоминать ей, что с родительскими обязанностями она не справлялась с самого начала.
— У меня дел невпроворот. — Он выбрал еще одну книгу для своей личной библиотеки и бросил к остальным.
— Меня не было четыре дня, — продолжал Пол, стоя к ней спиной. — И ты прекрасно знаешь, что по
