способствовало росту советского библиофильства.
Однако среди явлении книгоиздательского дела 30-х годов два непосредственно и сразу же отразились на библиофильских увлечениях современников и даже последующих десятилетий. Мы имеем в виду деятельность издательства „Academia“ и возникновение „Библиотеки поэта“.
Одним из результатов постановления о типизации издательств явилось выдвижение, — можно сказать, неожиданное, — издательства „Academia“, существовавшего с 1921 г. как издательство ленинградского Государственного института истории искусств, в первый ряд издательств РСФСР.
Издательство „Academia“ было задумано в начале 20-х годов рядом петроградских университетских профессоров специально для выпуска в русском переводе произведений Платона, и именно по той причине, что этот древнегреческий философ проводил свои занятия с учениками в саду, принадлежавшем афинянину Академу, и школа Платона потому называлась Академией, новосозданному издательству было присвоено это название. Нет необходимости умалчивать о том, что это издательство имело откровенно идеалистический характер и, вероятно, было задумано как противовес материализму советской идеологии. Затем в течение почти всего первого десятилетия своей деятельности издательство „Academia“ обслуживало нужды Государственного института истории искусств, твердыни ленинградских формалистов, и ничем не выделялось среди аналогичных учреждений. Со второй половины 20-х годов оно начало издавать произведения старой и новой художественной иностранной литературы, так как печатать сочинения русских авторов, национализированные декретом от 30 декабря 1917 г., оно не могло. После создания ОГИЗа издательство „Academia“ получило право издавать произведения и русских писателей в художественно оформленном виде, — в отличие от массовых изданий Гослитиздата. Руководивший издательством в ленинградский период энергичный и образованный книговед и библиофил А. А. Кроленко умело повел дела, и издательство „Academia“ стало выпускать изящно оформленные и хорошие в текстологическом отношении книги, которые сразу же сделались предметом коллекционирования. В 1932 г. издательство выпустило красиво напечатанный „Каталог изданий 1929–1933 г. С приложением плана изданий на трехлетие 1933–1935 гг.“, который немедленно, как и вся печатная продукция издательства, был расхватан и стал как бы справочником для коллекционеров. Вскоре „Academia“ была переведена из Ленинграда в Москву, и ее издательский размах принял еще большие размеры. Об этом свидетельствует книжечка малого формата, озаглавленная „„Academia“. Издательство, к XVII съезду ВКП(б). Задачи, перечень изданий, план“, (М. —Л., 1934, 120 с.).
Еще в 1930 г. И. С. Ежов в таких словах характеризовал в „Литературной энциклопедии“ (т. I) работу издательства „Academia“: „…в издании беллетристических произведений „Academia“ часто стремится удовлетворять спрос „рафинированного“ мещанства. Особенно выделяются издания „Academia“ по своему внешнему оформлению: подбор шрифтов, формат, обложка, переплет, — все это делается с большим вкусом“.
Если оставить в стороне вульгарно-социологические суждения о якобы существовавшем стремлении издательства „Academia“ удовлетворять спрос „рафинированного“ мещанства, то основная часть приведенной характеристики справедлива. Руководство издательства обратило серьезное внимание на типографское оформление своей продукции. Оно стало применять довольно долго находившийся в пренебрежении елизаветинский шрифт, привлекало к работе над иллюстрированием выпускавшихся книг ряд известных старых, а также молодых, уже проявивших себя графиков. Такие издания, как „Тысяча и одна ночь“ в переводе М. А. Салье, в оформлении Н. А. Ушина, „Слово о полку Игореве“ с рисунками палешан и многое другое, несомненно, относятся к серьезным достижениям советского типографского искусства начала 30-х годов.
Интерес к изданиям „Academia“ был, как уже сказано, исключительно велик. „Все, что вышло в издании „Academia“, — писал в 1932 г. букинист М. И. Пузырев в журнале „Московский книжник“, — распродано… А между тем, спрос на эти издания чрезвычайно большой“ (138). Но внимание к изданиям „Academia“ проявляли и зарубежные любители изящной книги. Это учла „Международная книга“, и уже в 1932 г. выпустила „Каталог книг. Издания „Academia““ (М., 1932, 29 с.).
Как уже упоминалось, в 30-х годах существовало „Издательство писателей в Ленинграде“. В 1931 г. по предложению М. Горького оно предприняло выпуск серии избранных произведений русских поэтов, начиная с фольклора и поэтов XVIII в. и кончая поэзией советских лет. Это была известная „Библиотека поэта“. Выходить она стала с 1933 г. и также сразу же сделалась предметом собирательства многочисленных советских любителей поэзии. Позднее, после I съезда советских писателей, „Издательство писателей в Ленинграде“ влилось в издательство „Советский писатель“, которое и до сих пор продолжает выпуск обеих серий „Библиотеки поэта“.
Таким образом, подписные и художественные издания Гослитиздата, серии издательства „Academia“ и „Библиотеки поэта“ „Советского писателя“ были тем качественно новым материалом, который повлиял на формирование вкусов советских библиофилов 30-х годов.
Сейчас эти, когда-то новые, издания старательно разыскиваются нашими современными библиофилами — как редкие старые книги!
Переходя от вопросов книгоиздательства в 30-е годы к вопросам книготорговли вообще и торговли букинистической и антикварной книгой в частности, мы должны отметить в этой области одно важное явление, которое стало обозначаться еще в конце 20-х годов, потом в 30-е приобрело резко выраженные формы и до сих пор не исчезло и постоянно дает себя знать и чувствовать. Речь идет о том, что, несмотря на несоизмеримо бóльшие тиражи, чем в досоветское время, с конца 20-х новую, особенно интересную в каком-либо отношении, книгу становилось доставать все труднее. Видный советский литературовед и книголюб Я. Е. Эльсберг писал по этому поводу, правда, несколько позже, в 1951 г. следующее: „Каждый, кто любит и собирает книгу, знает, какой тревожный интерес вызывает у читателей известие о выходе новой книги. Тревожный, — ибо суждено ли ее, эту книгу, добыть?..“ (69, с. 57). Но этот вопрос стоял уже в начале 30-х годов. Поэтому еще 3 марта 1931 г. правление Всероссийского союза советских писателей вынесло решение об организации в Москве книжной лавки писателей. „Оно мотивировалось, — читаем мы в брошюре „Книжная лавка писателей. 3 мая 1931 г. — 15 августа 1934 г. К первому Всесоюзному съезду советских писателей“ (М., 1934), — необходимостью наилучшего снабжения книгами писателей и писательских организаций“. Вскоре книжные лавки писателей появились в Ленинграде, Киеве и других городах.
Однако открытие их в определенной мере обеспечивало книжные интересы писателей и в значительно меньшей — прочих книголюбов. Неразрешенное до сих пор затруднение с приобретением некоторых нововыходящих книг служит самым наглядным свидетельством изменений в характере советского библиофильства и роста его в количественном отношении.
Проблемой приобретения новых книг не исчерпывались библиофильские вопросы книжной торговли в 30-е годы. Свои, специфические, трудности имела и торговля букинистической и антикварной книгой.
Как писал один из деятелей Москниготорга в журнале „Московский книжник“, за 1932 г., „за 15 лет существования советских издательств ряд книг совершенно вышел из продажи и сделался библиографической редкостью“ (138).
Это в первую очередь относилось к самым ранним изданиям советского периода — 1917–1922 гг. О их историческом и, следовательно, библиофильском значении умно и тепло сказано замечательным писателем и не менее замечательным библиофилом В. Г. Лидиным в очерке „Искать и беречь“ из книги „Друзья мои — книги“ (1962–1965 гг.).
С 30-х годов советские библиофилы стали усиленно собирать уже почти исчезнувшие из продажи книги и книжечки поэтов первых лет революции, — издания Пролеткульта, стихи В. Брюсова, А. Блока, А. Ахматовой, миниатюрные сборнички метеорически возникавших и распадавшихся издательств со странными названиями: „Чихи-пихи“, „Картонный домик“, „Сопо“ (Союз поэтов) и пр. В большом спросе были и издания тех же лет, посвященные театру (изд-во „Светозар“).
Спрос на эти и другие советские издания периода военного коммунизма и 20-х годов, с одной стороны, и прекращение деятельности частных букинистов и антикваров в конце 20-х годов, с другой, заставили Книгоцентр уделить специальное внимание организации государственной антикварно- букинистической торговли. С начала 30-х годов в Москве, — в Ленинграде, как мы видели, несколько раньше, — был открыт ряд букинистических и антикварных магазинов; некоторые из них, — например,
