плановая эвакуация жителей из Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, из фронтовых и прифронтовых полос имели как следствие гибель многих библиотек: брошенные владельцами на произвол судьбы, многие библиотеки, в том числе и библиофильские, либо за отсутствием топлива сжигались соседями или даже семьями библиофилов, либо расхищались, продавались по частям или присваивались другими лицами.
Наряду с гибелью большого числа личных библиотек, в годы войны, вследствие того, что на книжный рынок поступило множество редких изданий и вообще большое количество книг, стали создаваться новые библиофильские собрания и пополняться библиотеки собирателей, остававшихся в Ленинграде.
Когда в конце войны и в особенности после нее из эвакуации начали возвращаться в Москву, Ленинград, Киев, Минск и т. д. академические институты, университеты и другие высшие учебные заведения и научные учреждения, выяснилась печальная судьба многих замечательных довоенных библиофильских собраний, разграбленных во время отсутствия их владельцев или подвергшихся бессмысленному и жестокому надругательству. Покойный академик А. И. Белецкий, проживавший до войны в Киеве и имевший одну из самых ценных библиотек по истории мировой литературы не только на Украине, но и в СССР, по возвращении из эвакуации в свою квартиру, занятую во время оккупации города фашистскими офицерами, застал свое собрание частью расхищенным (иностранный отдел), а частью искалеченным проколами штыка (сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленина, М. Горького, советских украинских и русских писателей). Эту «коллекцию инвалидов» А. И. Белецкий сохранил в своей библиотеке до конца жизни.
Восстановление домашних, личных библиотек в послевоенное время стало для научных работников актуальным условием плодотворной деятельности.
Неудивительно поэтому, что сразу же после войны начался усиленный рост антикварных отделов при московском и ленинградском книжных магазинах Издательства Академии наук СССР. Еще до войны при них были небольшие отделы старой книги, преимущественно из нераспроданных академических изданий XIX– XX и даже XVIII в. По идее большого книголюба, тогдашнего президента Академии наук С. И. Вавилова (1891–1951), в Ленинграде был организован новый антикварный магазин «Академкнига» (Литейный просп., д. № 57), а в московском магазине (ул. Горького,10) отдел старой книги был значительно расширен. С 1945 г. оба магазина стали выпускать объединенные каталоги под названием «Антикварные книги». В 1945 г. вышел только один выпуск, в 1946 — восемь (№ 2–9), в 1947 — 12, 1948 — 11, в 1949 — 9, в 1950 — 7, в 1951 — 3. В дальнейшем издание этих каталогов прекратилось. В каждом выпуске перечислялись книги сперва московского магазина (русские и иностранные), а затем — в таком же порядке — ленинградского. В первом выпуске была напечатана своего рода декларация конторы Академкниги. В ней указывалось, что антикварные магазины Академкниги обслуживают в первую очередь академиков, членов-корреспондентов и учреждения Академии наук СССР, но книги, не проданные в течение месяца после выхода в свет каталога «Антикварные книги», поступают в общую продажу.
При ознакомлении с указанными академическими каталогами бросается в глаза, что расценка книг в московском магазине была значительно выше, чем в Ленинградском, иногда даже вдвое.
Ф. Г. Шилов в «Записках старого книжника» писал об этом, но, по-видимому, по памяти, в итоге в его изложении оказались неточности. «По указанию Вавилова, — писал Ф. Г. Шилов, — начали издавать каталог антикварных книг, имеющихся в ленинградском и московском магазинах. Каталог был тощенький и настолько малограмотный, что в нем часто помещались одни и те же книги, но с указанием совершенно различных цен. Например, книга в ленинградском отделении стоит 20 рублей, а через несколько страниц — в московском — 60 рублей» (171, с. 156). По словам Ф. Г. Шилова, к нему обратились из Академкниги с просьбой возглавить ленинградский магазин и составлять каталоги. Хотя он и не указывает, какой итог получился, но можно было бы заключить, что его вмешательство положило конец «малограмотности» составителей каталогов.
На самом деле положение было сложнее.
В «декларации» конторы Академкниги в первом выпуске каталога было напечатано: «Необходимо указать, что на антикварные книги не существует регламентированных цен: стоимость одного и того же названия и автора в Москве и Ленинграде может быть различной — в зависимости, в основном, от степени сохранности книги».
Однако и это объяснение не может быть признано убедительным. Суть дела заключалась не в том, что ленинградские книжники, работавшие в Академкниге, были малограмотны и ставили низкие цены, или что стоимость зависит в основном от степени сохранности, а в том, что в блокадном и послевоенном Ленинграде предложений купить книги, оставшиеся от умерших владельцев библиотек, в книжные магазины поступало во много раз больше, чем в Москве. В книжной лавке писателей и в магазинах старой книги КОГИЗа в Ленинграде установилась своя, определенная расценка на книги, и работники ленинградского антикварного магазина Академкниги, для того чтобы продать купленные ими у населения библиотеки, должны были считаться с существовавшими рыночными ценами. В Москве же, более многолюдной и по количеству местного населения, и в результате постоянного притока приезжих со всех концов страны, и спрос всегда был больший, и предложений было меньше. И в дореволюционное время, и после 1917 г. московские библиофилы, — Д. В. Ульянинский, Демьян Бедный, Н. П. Смирнов-Сокольский, В. Г. Лидин и др., — приезжая в Петербург — Ленинград, приобретали и увозили в Москву книги, какие там трудно было достать, и по ценам, много более низким.
В каталогах Академкниги 1945–1951 гг. разница в ценах московского и ленинградского магазинов оставалась примерно одной и той же. Например, самая низкая цена на антикварную книгу в московском магазине была 15 рублей, в ленинградском — 8. В московском магазине можно было встретить расценки такого рода (по каталогу № 1 1945 г.):
№ 18. А. С. Грибоедов. Горе от ума. С иллюстрациями Д. Н. Кардовского. Вступит. статья, редакция текста и примечания Н. К. Пиксанова. Типография Р. Голике и Вильборга. СПб., 1913. — 600 руб.
№ 33. Леман И. И. Гравюра и литография. Очерки истории и техники. Экземпляр № 439 (тираж 500). СПб., 1913, 291 стр. (в картонаже). — 800 руб.
№ 61. Ровинский Д. А. Подробный словарь русских гравированных портретов. 4 тт. СПб., 1886–1889. — 800 руб.
№ 81. Куно Фишер. История новой философии. 8 тт. (9 книг). СПб., 1902–1910. — 1000 руб.
№ 94. Энциклопедический словарь Изд-ва Брокгауз и Ефрон. 86 тт. — 3250 руб.
В то же время чрезвычайно редкие книги расценивались в академических каталогах — в тогдашних деньгах — поразительно дешево. Так, например, «Книгохранилище С. Р. Минцлова», вышедшее в Петербурге в 1913 г. в количестве 50 экземпляров, было оценено в 20 руб. (№ 37), а редчайший «Опыт в старинной русской дипломатике» И. Лаптева (М., 1824) — 40 руб. (№ 54).
Ленинградский академический антиквариат обслуживался более квалифицированными специалистами (Ф. Г. Шилов, П. Н Мартынов), и потому ленинградские расценки были более или менее, — точными. Составлялись же бюллетени «Антикварной книги» чисто механически: сначала печатались сведения, поступившие от московского магазина Академии наук, а затем полученные из Ленинграда.
Как бы много ошибок ни было в практике академической антикварной торговли, следует признать ее большую заслугу в эти годы: просматривая вышедшие номера «Антикварных книг», нельзя не выразить благодарности Академкниге за ту большую работу, которая была проделана ею в этой области в первые послевоенные годы, — научные работники получили много ценнейших в научном и библиофильском отношении изданий.
Не меньшую роль сыграли в те же годы и московская и ленинградская книжные лавки писателей, московские магазины на улице Горького (возле театра Ермоловой) и в проезде Художественного театра, ленинградские книжные магазины Главсевморпути (на ул. Жуковского, 2, и на Невском, 104) и др.
Продолжалось в Москве и Ленинграде в День печати, а иногда и в другие дни устройство книжных базаров. В московской и ленинградской прессе, начиная с 1945 г., встречаются сведения о подобных базарах, действовавших и в помещениях, и под открытым небом.
В пригласительном билете на базар 1946 г., состоявшийся 5 и 6 мая, базар назывался традиционным. В билете сообщалось, что на нем действуют книжные киоски, книжные развалы, книгоноши, а также комиссионный киоск, в который накануне открытия базара принимались книги на комиссию. Книги на этом базаре продавали МОГИЗ (Московское объединение государственных издательств), Книжная лавка «Советского писателя», киоск издательства Академии наук СССР. В Малом зале Дома писателей была
