незащищенной шлемом переносице. Со вторым стражем порядка Дарк даже упражняться не стал, а просто толкнул на него обмякшее тело товарища и, зажав меч под мышкой, пустился бежать вдоль улочки. Как только в поле зрения моррона появился более-менее большой карниз, он тут же запрыгнул на него, затем перелез на водосток и, не выпуская из-под мышки меча, вскарабкался на крышу.
Единственно уцелевший и даже не получивший в схватке со странным нищим парочку синяков стражник не стал поднимать тревогу, ведь, когда он выбрался из-под грузного тела товарища и поднялся с мостовой, ловить уже было некого. В суматохе он не заметил, куда подевался преступник, а те, кто видел, как моррон залез на крышу, уже разбежались по домам.
Небольшая разминка, сопровожденная почти нулевым риском для жизни, развеяла дурное настроение моррона и вдохнула в него новые силы. К тому же вид, открывавшийся с крыш столичного города, оказался настолько красив, что мгновенно заставил Аламеза позабыть обо всех горестях и печалях. Отсюда город уже не казался скопищем диковинных чудовищ, застывших в форме камней. Здесь было только небо, приятное, совсем не слепящее вечернее солнце и чарующее разноцветье аккуратно уложенных сотен черепиц примерно с одним углом наклона. Неспешно двигаясь по крышам на восток, Дарк почувствовал себя на огромном живописном лугу, с немного необычно блестящей, но отнюдь не портящей его разноцветной травою. Ровные столбики печных труб, испускавших ароматные дымки, и мерное движение вокруг своей оси множества изысканных флюгеров придавали вечеру неповторимый шарм спокойствия и безмятежности мирной поры – то, что нельзя было найти внизу, на шумных городских улочках. Прогуливаясь по крышам, Дарк чувствовал себя по-настоящему свободным, ведь ему не нужно было бояться косых взглядов горожан и внимательно следить за проходящими мимо патрулями стражи, да и в самом опостылевшем нищенском тряпье необходимость отпала. От него он избавился сразу, оставшись лишь в сапогах да с мечом – голый и свободный, как птица…
Лишь одна только мысль печалила отдыхавшего душой и охотно подставлявшего приятному, прохладному ветерку обнаженное тело моррона; мысль о том, что вскоре разноцветный луг черепичных крыш должен был закончиться, смениться пустырями да невзрачными прогнившими кровлями бедняцких халуп. Он боялся этого момента и поэтому не очень-то и спешил… Дарк не мог знать, что беда настигнет его гораздо раньше, причем именно здесь, в царстве умиротворения и душевного покоя.
Неприятное чувство возникло в полете, точнее, в прыжке, когда ноги моррона уже оттолкнулись от края одной крыши, а руки вместе со всем остальным телом еще не достигли другой, находившейся на удалении в пять-шесть шагов и расположенной чуть выше соседской. Дарк почувствовал, что за ним наблюдают, причем далеко не одна пара глаз с разных точек. Едва закончив прыжок приземлением на ладони и грудь, Аламез быстро поднялся на ноги и огляделся по сторонам. По его следу никто не шел, по ходу движения крыши тоже были пусты, но ощущение близкой опасности не ослабевало, не исчезало, а, наоборот, только усиливалось. Вскоре оно настолько окрепло, что у Дарка чуть не началась паника. Говоря проще, Аламез просто не знал, что ему делать и как лучше поступить. Остаться на месте и ждать или побежать? Продолжать движение по крышам или срочно спуститься вниз и проделать остаток пути задворками да пустырями? Спрятаться за ближайшей печной трубой или отважно спрыгнуть в нее и вывалиться в чьем-то камине, возможно, с парой сильных ожогов и переломанными ногами?
Вариантов было много, следовало выбрать один, хоть моррон и знал, что у этой задачки не имелось правильного ответа. Ни одна из возможностей не сулила успех. Если враги действительно шли по его следу, то от преследователей не спастись. Вампиры были быстрее и выносливее, лучше знали город, которым, как и всей страной, управляли, да и шеварийцы им не враги, можно не опасаться ни мирных жителей, ни стражи. К тому же сигналы опасности стали гораздо сильнее и поступали буквально со всех сторон, а это могло означать лишь одно – кольцо окружения неумолимо сжималось.
Осознав, что схватка неизбежна, Дарк успокоился и приготовился к бою. В этот момент он печалился лишь об одном: что неосмотрительно рано избавился от ветхого одеяния нищего. Нет, он ничуть не стыдился своей наготы, но всерьез опасался, что вид болтавшейся части его тела может раззадорить врагов и спровоцировать на нечестные и весьма болезненные удары. Матушка-природа, бесспорно, выдумщица и ярая мужененавистница. Она наделила тела мужчин завидной крепостью и силой, а потом опомнилась и, решив зло пошутить, разместила самый уязвимый орган на самом видном и незащищенном месте, куда при желании легко может попасть кулаком иль коленкой самый неповоротливый ленивец. В принципе, испокон веков все трусы и слабаки именно туда и метят, ведь это их единственный шанс победить натренированного бойца.
Отойдя ближе к центру довольно пологой крыши, Дарк прокрутил в руке меч, а затем несколько раз присел, разминая перед боем суставы. В том, что враг непременно нападет, моррон не сомневался, как, впрочем, и в том, что его преследуют вампиры. Происшествие с ходячим холодцом-мясником было слишком незначительным, чтобы городская стража полезла на крыши. Этим тучным увальням, бывшим лишь жалкой пародией на настоящих солдат, и головы выше трактирных вывесок поднять лень, не то что растрясти жиры, куда-то карабкаясь.
Враги не заставили себя долго ждать, хотя, как это ни парадоксально, их появление оказалось для Аламеза полнейшей неожиданностью. Он только что смотрел на крышу соседнего дома, которая была совершенно пустой, и лишь на миг отвернулся, как на ней тут же возникли три быстро бегущие, одетые во все темно-фиолетовое фигуры. Завидная скорость перемещения противников и то, как ловко они перепрыгнули на крышу, где стоял Дарк, не оставляли сомнений, что его изначальное предположение, к сожалению, верно – за ним охотились действительно вампиры.
В следующий миг еще четыре противника, почти бесшумно и даже не сотрясая черепичного настила, очутились за спиной моррона. Один против семерых людей Аламез вполне вероятно выстоял бы, по крайней мере, в его неспокойной жизни бывали положения и похуже. Схватка с кровососами-новичками, возможно, и увенчалась бы успехом, но перед Дарком стояли не новички. Каменные маски отнюдь не бледных, как саван, а вполне человеческих по оттенку и даже немного загорелых лиц взирали на окруженную жертву с отрешенным безразличием. На их телах не было доспехов, но темные, немного поблескивающие в лучах вечернего солнца одежды сидели не лучшим образом и сильно топорщились, выдавая, что под ними скрыты легкие нательные кольчуги с нашитыми стальными пластинами, защищавшие жизненно важные органы. К тому же нападавшие не шипели угрожающе и не скалились, демонстрируя жертве острые клыки, чем обычно грешат новообращенные вампиры – самонадеянные, упивающиеся своим превосходством, но в то же время крайне неуверенные в себе.
Бой начался сразу – без прелюдий и наиглупейшего предложения сдаться. Вампиры знали, что перед ними моррон, и поэтому не растрачивали сил на бессмысленные слова. Все семеро атаковали практически одновременно, нанеся противнику колющие удары с выпадами, идущие с разных сторон и поэтому смертельно опасные. Если бы Дарк зазевался, то был бы истыкан мечами, как подушечка для иголок; если бы попытался отразить, то как минимум один меч спереди и три клинка сзади достигли бы цели. В таком бою нужно было сражаться алебардой, громоздким боевым топором или, на худой конец, посохом. Раскрутив тяжелое оружие на длинном древке, Дарк смог бы сохранить дистанцию и не подпустить бы к себе врагов. Однако поскольку в руке моррона имелся всего лишь меч, ему пришлось выкручиваться, притом в буквальном смысле этого слова.
Когда острия клинков устремились к его груди, Аламез быстро присел и, с силой оттолкнувшись от скользких черепиц обеими ногами и свободной рукой, неожиданным низким перекатом ушел назад и вбок. Тот вампир, к ногам которого Дарк подкатился почти вплотную, вовсе не растерялся. Не доведя до конца уже бьющий мимо цели укол, он быстро изменил направление и характер своего удара с колющего на рубящий сверху вниз.
Именно на такую реакцию Дарк и рассчитывал, ведь он знал, что такого удара не произвести без хотя бы малого замаха, на который нужно время: жалкая секунда, способная многое изменить. Уйти из неполного выпада, чуть-чуть отпрянув назад, и отправить клинок в полет по новой траектории вампир успел, но вот довести дело до конца – нет. Только-только начавшее свой смертельный полет вниз оружие вдруг выпало из невольно разжавшейся ладони, а уже в следующий миг парализованную правую руку кровососа пронзила острая боль, мгновенно распространившаяся на онемевшую ключицу и весь напрягшийся правый бок.
Причиной внезапного и очень болезненного оцепенения стали отнюдь не чары, а острие меча Аламеза, подобно жалу осы пронзившее незащищенную снизу подмышку противника и тут же покинувшее ее. Удачно нанеся укол, Дарк не стал развивать успех и добивать вторым ударом парализованного как минимум на
