рождения!
От огорчения он не заметил, как матрешка покатилась по улице в водосточную канаву. А если бы и заметил — не придал бы значения. Он больше не желал никогда, никогда в жизни вспоминать про эту лавку.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В небе над Манхэттеном забрезжили первые лучи утреннего солнца, и город Нью-Йорк внезапно ожил. В одной из квартир многоэтажного дома хозяйка стерла пыль с китайской вазы. Женщине было невдомек, что в этой вазе заперты два самых могущественных чародея всех времен — Бальтазар Блейк и Максим Хорват.
Ее муж оторвал взгляд от газеты и недовольно покачал головой:
— Зачем ты купила эту штуковину?
— Это же антиквариат! — заявила она.
— Барахло это, а не антиквариат! — И он снова уткнулся в газету.
Такой спор вспыхивал уже не в первый раз, поэтому женщина, не обратив, как обычно, никакого внимания на слова мужа, продолжила уборку. И никто из них не заметил того, что произошло несколько минут спустя, когда первые лучи солнца коснулись вазы.
Ваза задрожала — слабо, еле заметно.
Прошло ровно десять лет. День в день.
В другом квартале Манхэттена Дейв Статлер сладко спал, не подозревая об опасности. Дейв хоть и вырос, но остался прежним робким недотепой. Он учился на втором курсе Нью-Йоркского университета и общительностью не отличался. Единственным его другом был сосед по комнате, Беннет. Но как ни старался Беннет почаще вытаскивать Дейва в клубы и на вечеринки, тот предпочитал работать в физической лаборатории.
В день своего двадцатилетия Дейв получил первый подарок, едва проснувшись спозаранку. Подарком была длинная нитка слюны, свисавшая из бульдожьей пасти. Бульдог по имени Танк, принадлежавший Беннету, радостно восседал на груди у именинника.
Дейв смахнул слюну, схватил Танка за шкирку и отнес в гостиную, где Беннет завтракал овсяной кашей под спортивную передачу кабельного телевидения.
— Я, конечно, неплохо отношусь к Танку, — заявил Дейв, усаживая пса рядом с хозяином, — но вот слюни его терпеть не могу.
— А ты ему нравишься. Если, конечно, тебя это утешит, — сообщил Беннет и зачерпнул ложку каши. — Кстати, с днем рождения. — Он бросил Дейву пачку печенья и заметил: — Рановато ты поднялся.
— Профессор Хайдерман просил меня провести демонстрацию опыта на его лекции по физике.
— Учить гуманитариев делению в столбик? — невозмутимо спросил Беннет.
Дейв укоризненно поглядел на него.
— Для меня это очень важно. Разве не понимаешь? Это класс Хайдермана. Если я хочу получать Ньютоновскую стипендию, то мне нужна его рекомендация.
— Что тебе действительно нужно, так это хороший загул на всю ночь, — заявил Беннет в паузе между двумя ложками каши. С тех пор как они поселились вместе, он только и слышал что о науке да работе, а вот о развлечениях — почти ничего. Он с сочувствием оглядел своего соседа: длинный, тощий, со всклокоченной темной шевелюрой. Ни дать ни взять безумный гений.
— Мне надо закончить проект, — сказал Дейв, пропустив предложение друга мимо ушей.
— Дейв, ты знаком с серым волком? — Беннет поставил миску на кофейный столик и показал на настенный календарь и фотографиями диких животных.
— Не начинай опять, — взмолился Дейв.
— Серый волк — животное стайное, а в стае каждый должен вносить свой вклад в общее дело. Охотиться, рычать. Быть в гуще событий!
Дейв закатил глаза. Все эти упреки он уже слышал много раз.
— Не надо бояться жизни! — заявил Беннет. — Иначе тебя выгонят из стаи. И ты останешься один.
К счастью, телефонный звонок спас Дейва от новых нравоучений. Он оставил Беннета обсуждать с мамой по телефону конкурс начинающих звезд, а сам отправился в колледж.
Дейв торопливо шагал по Вашингтон-Сквер-Парку к зданию физического факультета. От ветра волосы лезли в глаза, и он пожалел, что слишком легко оделся. Когда он добрался до Мейер-Холла, утренняя прохлада лишь слегка развеялась. Он проскользнул в последний ряд аудитории профессора Хайдермана и еще раз пробежал глазами свои заметки.
Вдруг в открытую дверь ворвался порыв ветра. Один из листков взметнулся в воздух. Дейв погнался за ним по проходу между столами. Но всякий раз, едва он протягивал руку, неведомая сила утаскивала листок прочь. Наконец он ухватил бумажку, но при этом сам растянулся на полу.
— Ну как там, внизу? — спросил чей-то голос.
Дейв поднял глаза. Потом опустил их к полу. Опять поднял. Заморгал, не веря увиденному. Над ним стояла шикарная девушка. В ее голубых глазах сверкали искры, которые он сразу узнал.
— Бекки? Бекки Барнс?
Она с недоумением смотрела на него, не узнавая.
— Мы вместе учились в четвертом классе, — напомнил Дейв. — Точнее, с детского сада до четвертого класса.
Глаза Бекки широко распахнулись.
— Погоди-ка… так это ты и есть тот самый мальчишка? Дейв Статлер? Как оно называлось, то место?
Дейв потупился.
— «Аркана Каббана», — выдавил он. Ну почему она вспомнила именно самый неловкий момент всей его жизни?
— Я прекрасно помню тот день, — сказала она. — Знаешь, некоторые воспоминания детства врезаются в память навсегда.
Именно этого Дейв и боялся.
— Рад, что запал тебе в душу, — промямлил он.
Бекки улыбнулась. Воспоминания еще сильнее нахлынули на нее.
— Ты тогда, кажется, упал в обморок?
— Да, верно, — отозвался Дейв, мечтая провалиться сквозь землю. — Потерял сознание, и мне помогли. Как потом выяснилось, нарушение обмена глюкозы. В юном возрасте галлюцинации — нередкое явление.
Бекки склонилась к нему.
— И, помнится, штаны у тебя…
— Значит, ты ходишь на эти лекции? — перебил ее Дейв, надеясь сменить тему. Эти воспоминания причиняли ему слишком много боли.
К счастью, в этот миг в аудиторию вошел профессор Хайдерман.
— С добрым утром, — поздоровался он и указал на Дейва. — Сегодня мистер Статлер продемонстрирует нам весьма впечатляющий опыт по электропроводности. — Его сарказм не остался незамеченным, студенты захихикали.
Дейв неуклюже занял место за демонстрационным столом, где было приготовлено всё необходимое оборудование. Накануне вечером он принес сюда прозрачную плексигласовую коробку, в которой лежало хитрое устройство, и бейсбольный мяч.
