Кирк резко повернулся и посмотрел ей в глаза. В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Всем стало совершенно ясно, что сейчас последует взрыв; обстановка накалилась до предела.
– Я отправляюсь на Прима Мемори на поиски моего старшего офицера! Ледяным тоном произнес капитан, все так же глядя в глаза Вулф, однако та сдаваться не собиралась.
– Никуда вы не отправитесь, капитан. Все члены экипажа, свободные от своих обязанностей, обязаны оставаться на борту.
– Я не свободен!
– С этой минуты вы освобождены, капитан!
Больше вы не можете командовать этим звездолетом. С него было достаточно! И Кирк взорвался:
– Вы не имеете права отстранять меня от командования моим крейсером, коммодор!
– Объявлена Альфа-тревога, Кирк. И пока она действует, вы подчиняетесь моим приказам.
– Командование Звездным Флотом еще не подтвердило ни одного из ваших приказов! – напомнил ей Кирк. – И по-моему, ваши действия угрожают здоровью и безопасности членов моего экипажа.
Внезапно и Кирк, и Вулф повернулись к Маккою, потому что он теперь становился главным действующим лицом развернувшейся драмы.
– Уверен, что офицер медслужбы «Энтерпрай-за» обнаружит достаточно оснований, чтобы освободить ВАС от ВАШИХ обязанностей, – заявил Кирк.
Однако Вулф тут же сделала ответный выпад, и ее удар оказался неотразим. К сожалению, сила сейчас, в самом прямом смысле, была на ее стороне.
– На этом крейсере нет больше офицера медслужбы, – заявила она. Доктор Маккой, вы освобождаетесь от должности по подозрению в оказании помощи бежавшему преступнику! Следующим будете вы, капитан! Хотите выяснить, сколько времени мне потребуется, чтобы поместить вас на место вашего офицера по компьютерным системам?
Несмотря на очевидную глупость обвинений, которые бросала им сейчас взбешенная Вулф, Кирк ясно отдавал себе отчет в том, что у нее есть очень веские аргументы в лице солдат, стоявших в коридоре. А рисковать своей свободой он не собирался. Сражение еще не окончилось, ему еще удастся перехватить инициативу и выиграть, но для этого следовало уступить. И Кирк, если надо, умел это делать.
– Ладно, коммодор, – внезапно успокаиваясь, сказал он и приподнял руки, как бы успокаивая, расходившуюся начальницу и показывая, что у него нет оружия. – В конце концов, тревога-Альфа продлится не вечно.
От него не ускользнуло, что Вулф снова обвела взглядом комнату, но теперь в ее глазах светилось торжество; ей очень хотелось, чтобы все присутствующие, как следует осознали происшедшее на их глазах событие: она только что приняла вызов легендарного Джеймса Т. Кирка и нокаутировала его!
– Ну вот, и хороший мальчик, – холодно сказала коммодор, понимая, что с этой минуты становится полной хозяйкой корабля. – Может быть, командование примет во внимание вашу покорность и позволит тихо убраться в отставку.
Покончив таким образом с Кирком, она повернулась к Фарлу:
– Приготовьтесь отправить на поиски этого вулканца группу захвата.
Для помощи можете взять пятерых человек из моего контингента.
Фарл немедленно начал что-то нашептывать на своем андорианском диалекте в микрофон передатчика, встроенного в его боевой шлем.
Кирк повернулся, чтобы идти. Теперь следовало подготовить свой ответ коммодору к тому моменту, когда Спока все же вернут на крейсер и они смогут вдвоем обсудить свои дальнейшие действия. Однако в следующую секунду он замер на месте, и по спине у него пробежал озноб, так как капитан услышал вопрос фарла и ответ Вулф.
– Какие будут приказания насчет пленника, когда мы его вновь схватим?
– спросил андорианин.
– Пленника больше не будет, коммандер Фарл. – ответила коммодор. – Мы не должны дать тому, кого схватим на Приме, никакого шанса. Приказываю, как только наши солдаты достигнут Примы и отправятся по следам сбежавшего преступника, пусть поставят свои лучевые ружья на третий уровень мощности.
Она оглянулась на Кирка, как бы желая убедиться, понимает ли тот, что это означает, а затем, посмотрев ему прямо в глаза, добавила:
– Обнаружив беглеца, уничтожить его на месте!
Глава 17
Клингоны любили рассказывать историю об ал Фреде Бер'Нхарде Ноб'ле, известном ученом – тера'нгане, который, как часто случалось на многих мирах, однажды почувствовал, что зашел слишком далеко, когда создал самое страшное, по его мнению, оружие всех времен и народов.
Оказавшись лицом к лицу перед кошмарными видениями мира, уничтоженного разрушительной силой, которую именно он вызвал к жизни, Ноб'л попытался успокоить свою совесть. Он решил облагодетельствовать человечество, используя свои доходы от изобретения на добрые дела: учредил премию за самые выдающиеся достижения в науке и борьбе за мир. Конечно, в типичной для тера'нганов манере эти доходы стали использоваться по назначению только после смерти изобретателя.
Шли долгие терранийские годы, и то, что изобрел Ноб'л, хорошо послужило военным Земли, или Терраны, как ее называли клингоны.
Несмотря на опасения, появились новые, куда более совершенные виды оружия всех времен и народов. Потом другие, еще более страшные… и так далее, с восхитительным постоянством и регулярностью… Горчичный газ, термоядерные бомбы, расщепляющие поля и смертоносные бактерии. В конце концов изобретение старого чудака было погребено среди музейных древностей где-то между каменными топорами и наконечниками стрел.
Один факт заставлял клингонов, когда они слушали эту историю, постоянно смеяться до слез. В том самом веке, когда Ноб'л учредил свою премию, на Терране состоялось несколько великих войн, и первой их жертвой стала сама премия. Ее вручение приходилось трижды отменять из-за вражды между нациями. В третий раз, после того как землю потрясли набеги воинов к'Хана и г'Тина, премия больше не возрождалась. Она была погребена под пеплом Земли, которая, как считали теперь клингоны, окончательно ослабела и, очевидно, никогда уже не воскреснет из небытия.
На расстоянии нескольких световых лет от Земли происходили события, которые вызывали большее уважение клингонов. За два столетия до того, как Ноб'л пришел в ужас от перспективы уничтожить всю планету при помощи нескольких тонн вещества с химической формулой CgH2NO2 великий полководец Залор Маг'ниис, правительница самого крупного на своей планете города-государства, сделал вывод, что природа войн изменилась и идеи могут сослужить не меньшую службу, чем сила и оружие.
И тогда Маг'ниис создала тщательно разработанную образовательную систему, нацеленную на то, чтобы привлечь лучшие умы своих сограждан к военным разработкам. Тот, кто вносил самый больший вклад, получал особую награду: он удостаивался наивысшей чести быть зачисленным в личный корпус ученых великой военачальницы. Под ее блестящим руководством, с помощью прекрасных ученых и инженеров, вся планета вскоре объединилась или, как говорили клингоны, была завоевана.
Хотя воинские почести после почти двух столетий всеобщего мира почти ничего не стоили и их военное происхождение оказалось совсем забыто, философия секретности и защитных предохранительных мер, так хорошо доказавшая свою полезность при установлении власти Маг'ниис, все еще пронизывала жизнь общества. Так, после открытия принципов электромагнитной связи, выяснилось, что сигналы, передаваемые по проводам или в атмосфере, легко могут приниматься вражескими приемниками. Поэтому, как только стали доступны передачи с помощью оптических волокон, эту технологию с восторгом приняли на вооружение, а все энергостанции на планете упрятали под землю.
Именно эта врожденная страсть к секретности и не дала возможности ученым-тера'нганам, в течение столетия изучавшим окрестности своей звездной системы, обнаружить хоть малейшие признаки существования в соседней системе Альфы Центавра похожей на них, а может, и родственной цивилизации. А ведь их разделяло расстояние меньше, чем в пять световых лет!
То, что произошло дальше в истории этих двух планет, всегда составляло для воинственных клингонов предмет особо горьких сожалений.
Потому что, когда наконец первый звездолет с Земли, ковылявший на досветовой скорости, добрался
