Ломакс решил, что день рождения Гейл в феврале. На открытке из Женевы был изображен крохотный лыжник, спускающийся по огромному заснеженному склону. Надпись на французском выглядела неразборчивой.
Ломакс приуныл. С той самой минуты, как консьерж отдал ему пакет, Ломакс представлял себе, что мимолетного взгляда на конверты будет достаточно д ля того, чтобы приоткрылась новая страница из жизни Гейл. Однако пока он выяснил только, что у Гейл была подруга в Иллинойсе и еще одна - в Канзас-Сити. В феврале она даже не подозревала о том, что Гейл давно уже нет в живых. Он понял это, открыв первый же конверт.
Зазвонил телефон. Ломакс снял фубку, как всегда, надеясь, что это Джулия. Раздалось шипение и треск, затем сквозь шум прорезался голос Ким:
— Ломакс, это ты? Прием.
— Ким?
— Ломакс, я звоню из машины Макмэхона. Прием.
— Не надо все время повторять 'Прием', - донесся голос Макмэхона. Он казался нетрезвым. - Ты же не на чертовом корабле.
Где-то рядом раздавались чьи-то вопли и нестройное пение. Ломакс безошибочно распознал звуки, обычно сопровождающие гулянку астрономов. Телефон отключился. Ломакс решил, что машина скрылась за горой.
Снова раздался звонок.
— Мы едем сюда. Прием, - взвизгнула Ким.
— Куда сюда?
— К твоему дому. У тебя еды хватит?
— А сколько вас?
— Прием! Не отвечай, пока я не скажу: 'Прием'.
— Сколько нужно еды?
— Три полных машины, много итальянцев. Прием.
— Ну, столько еды у меня нет. Прямо перед поворотом на старую дорогу к шахтам есть пиццерия. Я сделаю заказ по телефону, а вы захватите его по пути.
Раздались крики. Ким перевела.
— Виски! Пиво! Где тут можно купить? Прием.
— Маленький магазинчик у пиццерии. Где вы?
— На полпути. Увидимся. Прием и пока.
В обсерватории Ломакс никогда не был душой компании, и ему польстило, что астрономы решили устроить вечеринку у него. Он гадал, с ними ли Джулия. Ломакс набрал номер Джулии - нет ответа. Наверное, сейчас она едет к нему. Настроение сразу же поднялось. Он убрал блокнот, письма Гейл и прочие останки своего расследования. Затем освободил место на кухне и вытянул кресла на веранду. Посмотрел вверх. Полная луна. Сегодня наблюдать нельзя.
Удивительно было снова увидеть их всех. В первой машине приехали Ким, Макмэхон, Добермен, Евгений, рыжеволосый англичанин и, к радости Ломакса, Джулия. Он тепло приветствовал их. Ким понесла в дом стопку коробок из-под пиццы, а англичанин следовал за ней, нагруженный пивом. Ломакс обернулся к Джулии. Его Джулии. Она улыбалась. Ломакс протянул руку, но Джулия ускользнула. Она чмокнула его в щеку так небрежно, что Ломакс успел ощутить только ее дыхание.
— Привет, - сказала она тихо и направилась за Евгением к двери.
Во второй машине приехали итальянцы и недовольный Йорген.
— Поставьте на тормоз! - проорал он водителю. - На тормоз! - Йорген выбрался из машины и высокопарно произнес: - Это было худшим путешествием в моей жизни!
Когда он увидел Ломакса, лицо его словно раскололось на пять частей - линии лучами расходились от губ.
— Ломакс, Ломакс. - Йорген жал руку Ломаксу с такой силой, словно собирался раздавить ее. - Вас так не хватает в обсерватории. Так не хватает.
Больше никто не сказал Ломаксу ничего подобного. Он с благодарностью пожал руку Йоргена.
Итальянцы представились. Они уже три недели занимались в обсерватории наблюдением за метеоритами. Им нравились горы, но еда ужасала. Все восхищались домом Ломакса.
Все, кроме Ломакса и Добермена, оставшихся дожидаться третьей машины, скрылись в доме. Шум голосов смешивался со стрекотом сверчков. Ким включила музыку. Где-то лаяли собаки. Дом сиял огнями в темноте.
Ломакс и Добермен почти не разговаривали. Ломакс ощущал неловкость от того, что Добермен входит в комитет, которому предстояло решить его судьбу.
— Прекрасный дом, - заметил Добермен, - только вам нужно покрасить его, а то дерево покоробится.
Ломакс уловил новые властные нотки в голосе Добермена. С уходом Ломакса и Берлинза позиция Добермена в обсерватории стала непререкаемой.
— Как дела? - спросил Ломакс, чтобы хоть что-нибудь сказать.
— Превосходно, - ответил Добермен. - Диксону удалось внедрить в обсерватории некоторые здоровые управленческие идеи. Теперь ни четвертака не расходуется впустую.
Прибыла последняя машина. Она оказалась заполнена не-знакомцами. Женщины-гиды и парочка специалистов по солнцу, о которых рассказывала Ким.
— А это… - произнес Добермен, показав на женщину, которая направлялась к ним, слегка покачивая бедрами, - это Мадлен.
Ломакс едва не расхохотался. Мадлен была старшекурсницей, этим летом она работала с Доберменом. Волосы француженки были коротко подстрижены, открывая изгиб шеи. На лице сияли огромные глаза.
— Разве не прелесть? - спросил Добермен. - Я просто окружен прекрасными женщинами.
Появление Мадлен обрадовало Ломакса. Он надеялся, что ее прелести отвлекут астрономов от Джулии. Он с удовольствием наблюдал, как Добермен поигрывает рукой Мадлен, пока гости шли к дому. Когда Евгений увидел девушку, он отнял ее руку у Добермена и поцеловал, глаза русского увлажнились. Датский специалист по солнцу принес Мадлен напиток, а англичанин пригласил ее присесть на веранде.
— Ломакс живет прямо на дереве! - одобрительно воскликнул англичанин. - Смотрите, Мадлен!
Вечеринка оказалась шумной. Много танцевали и смеялись. Никто не спорил и не ругался, но все говорили громко. Маленькие компании, которые датчанин снабжал самокрутками, увлеченно внимали длинным анекдотам и почти рыдали от смеха. Макмэхон о чем-то тихо беседовал с одной из женщин-гидов. Добермен, Мадлен и парочка итальянцев смотрели видеофильм, снятый Доберменом на Фахосе. Пьяный Добермен раз за разом прокручивал одно и то же, призывая всех смотреть. Ночь выдалась теплой. Время от времени Ломакс ощущал нежный и резкий запах духов то в кухне, то на веранде.
Йорген оттащил Ломакса в сторонку и стал рассказывать о своем будущем проекте. Его попросили набрать команду для исследования сверхновых, и шведу хотелось обсудить эту идею. Ломакс с удовольствием углубился в астрономические проблемы. Ему нравилось, что кто-то интересуется его мнением. Ломакс загорелся. Он даже забыл посмотреть, с кем разговаривает Джулия.
— Проект базируется в Колорадо. Я весьма надеюсь, что, когда ваши сегодняшние трудности разрешатся, вы вернетесь в обсерваторию поближе к детям и вашему превосходному дому. Но если нет, мы обсудим вопрос вашего участия. Я определенно буду рад работать с вами, - заявил он, и Ломакс поблагодарил.
В ногах появилась странная слабость. Сначала Ломакс решил, что пьян, но потом понял, что это чувство облегчения. Он посмотрел на Джулию, желая рассказать ей о предложении Йоргена, но она углубилась в разговор с Евгением.
Наблюдая за гостями, Ломакс понял, что в обсерватории об-разовалась новая группировка во главе с Доберменом. Даже Ким относилась к нему гораздо более терпимо, чем раньше. Никто не намекнул Добермену, что он прокрутил свой фильм уже достаточное количество раз, да и сюжет его довольно банален. По мнению Ломакса, люди смеялись над шутками Добермена громче, чем они того заслуживали.
