– Эх, темнота, темнота дремучая, хуже олуха деревенского! – тяжко вздохнул житель лесной и головой закачал. – Из ниоткуда никогда ничего не возникает, таков уж закон природы, который даже нам нарушить не дано! Коль в одном месте прибыло, в другом непременно убыло! Когда кузнец из железки полезную вещь сковал, железки уже не остается… Мы, ведуны, снадобья, нужные для бабки Марфии, делали, а по надобности она их через сундук забирала. А Налимыч – жук еще тот, хоть необразован, но смекалку имеет! Быстро он разберется, как вместо настоек да выжимок знахарских при помощи наших чар золото да камни драгоценные получать. В том и корень грядущих бед! Обогатится злодей, притом за счет других, за счет сородичей! Зря я, что ль, сон на тебя волшебный нагнал?! Неужто ты так ничегошеньки и не понял?! Будет жиреть да добреть, мерзавец, а люди достойные в округе с голодухи пухнуть начнут. Будут люди за хлеба кусок глотки друг дружке грызть и, как водится, нас, ведунов да ведьм во всех бедах обвинять! Если сейчас знахари – люди в деревне уважаемые и нужные, то, как голод наступит, их всех изведут, притом не задумавшись, кто ж люд от болезней оберегать будет…
– Ну, это понятно, – кивнул Чик. – А вон то видение, где битва была, ты зачем на меня наслал? Какое отношение к промашке моей?
– А ты сам догадайся! И впрямь, что ль, так сложно?! – спросил колдун, но, не получив ответа, не стал времени даром терять и приоткрыл завесу тайны. – Когда золото не по рукам ходит, а по сундукам у богатеев отлеживается, жизнь хуже во сто крат, а люди другими становятся. Ради звона монет забывают люди о назначении своем, о том, что нужно им в жизни делать! Они хитрят, воруют, обманывают и гадости творят, лишь бы побольше деньжат в кошель стеклось… Кузнецы уже не постигают таинства металла и не стремятся сделать прочных доспехов. Некому за усердную работу достойно заплатить, поэтому и делают все на скорую руку да из материалов попроще, то есть что подешевше… А если мастер плохонькие кольчужки всю жизнь кует, то ему наследнику и передать-то нечего! Уйдут многие таинства ремесел из жизни людей, главные секреты будут утеряны… Да и дружину княжескую, что ты в самом конце сна видел, отнюдь не мастер меча обучал, а пройдоха – купеческий сыночек, сначала барскую грамоту с чином дружинника, а затем и пост воеводы по случаю прикупивший. Откуда ратному умению у воинов взяться, если старший над ними сам о боях да сражениях лишь из баек кабацких слыхивал?! Ну что, понял, наконец, каких ты бед натворил, чары волшебные в плохие руки отдав?! Ведь жадность Налимыча границ знать не будет, он поначалу деревню свою оберет, а затем и все княжество!
– Ну, прям! Во всем, значица, я, непутевый, виноват! – возмутился воришка. – Коли о беде нависшей знаешь, так что ж ты стяжателя не убьешь иль сундук заклинанием вновь не закроешь?!
– Сказать просто, сделать труднее, – покачал головою ведун. – Убить Налимыча я не могу, но о причине не поведаю. Да и чего изменится от смерти его? Был бы сундук волшебный, а алчущий злата возле него всегда найдется! Если же сундучок сейчас уничтожить, к примеру топором разрубить, то неизвестно, что выйдет, как чары развеются и какой вред кому причинят. Есть лишь один способ беду отвратить! Тебе замок запереть снова нужно. Кто сундук открыл, только тот его закрыть в состоянии, таковы уж чары наложенные, и не мне их менять.
– Так что же выходит?! – возмутился Чик и с пенька вскочить попытался, да только ветки, вдруг из трухлявого дерева выползшие, мигом его повязали. – Вы, господа колдуны, напортачили, а мне, силы богатырской не имеющему и в чарах не сведущему, все, значица, исправить положено?! Ишь ты, нашли козла отпущения! Ваша в том промашка, ваш недосмотр, что злой человек до вещицы волшебной добраться смог! Я вам не конюх, чтобы навоз чужой подбирать!
Послушал чародей лесной речь пылкую, а затем улыбнулся да щелкнул три раза пальцами. Вмиг к костру вся до единого волчья стая сбежалась и пенек окружила. Притих воришка. От такого довода в споре не только замолчать не грешно, но и портки нечаянно попортить можно.
– Что ж замолчал? – улыбнулся житель лесной. – Прав или не прав, сколь велика вина твоя и в чем кроется наша… Это мы сейчас выяснять не будем! Сила за мной, а значит, исполнишь мой наказ! Даю тебе три дня и две ночи! Поступай как хочешь, а только сундук за то время запри! Ослушаешься воли моей, волки тебя растерзают! А если сбежать попытаешься или, что хуже, с Налимычем в сговор вступишь, тогда участи твоей даже зайчонок, клыкастыми помощниками моими вчера в клочья разодранный, не позавидовал бы! Найду я способ муки тебе причинить, и телесные, и душевные! Сделаю так, что страдать долго будешь и в мольбах ко мне взывать, о смерти прося! Уразумел, воришка никчемный, что не след мне перечить?!
– Уразумел, – прошептал Чик, с опаской на голодных волков косясь… – Да только как же я?..
– А это уж не моя забота! – перебил его колдун, слова паренька как будто наперед зная. – Запомни, сроку тебе даю лишь три дня и две ночи, так что не медли, напоследок дела не откладывай!
Щелкнул кудесник пальцами, и паренек вновь на дорогу попал, как раз в том самом месте оказался, где он после побоев крестьянских очнулся. Светало. Ночь пронеслась незаметно; наступал новый день; день, суливший лишь новые тяготы и испытания.
Уж солнце встало и половину пути до зенита проделало, а Чик все на околице мерз и не решался в деревню войти. Трудно возвращаться туда, где тебя побоями да собаками встретят; трудно решить задачу, как в дом богатея пробраться да в подвал проникнув, справедливость восстановить. Все думал и думал воришка, как ему до сундука заветного добраться, а между думами теми мысли о побеге ему приходили. Казалось бы, чего проще? Вот дорога в город, а в запасе еще почти три полных дня. Манило парня желание за стеной высокой да пиками стражи от колдуна укрыться, ведь тот в город не ходок, да и подручных его – волков – люди не жалуют. Уж решился было Чик наказ не исполнить, да испугался. А что, если житель лесной не только зверями дикими, но и крысами городскими, псами цепными и прочей живностью повелевать может? Что ж ему целый век маяться, от шавок лаючих да коров бодливых хоронясь? Можно было, конечно, в другой город или в земли заморские податься. За срок, ему милостиво отведенный, далеко можно убежать, если повезет, то и до границы Далечья добраться. Велик был соблазн, остро желание самым легким способом проблему разрешить, да только не хотелось парню до конца своих дней в страхе перед местью колдовской жить и прятаться.
«Нет, надлежит мне все же сундук проклятый запереть и волю чародейскую исполнить!» – твердо решил парень и, тяжко вздохнув, к дому Налимыча отправился, но только не открыто, а тайно, огородами.
Деревня – не город, прокрасться задворками оказалось куда сложнее, чем Чик предполагал. В каждом втором дворе псы, к чужакам неприветливые, его поджидали да малые детки, что в любую погоду баб снежных лепят, снежками кидаются да по-иному озорничают. Двигаться осторожно вору приходилось, а бывало и долго выжидать, на обледеневшей крыше сарая или в сугробе под плетеной изгородью отлеживаясь. Лишь ближе в полудню оказался продрогший и промокший Чик на крыше соседского с Налимыча хоромами дома. Чтоб хоть чуть-чуть согреться, парень возле печной трубы прилег и затаился, за владениями деревенского богача наблюдая.
С последнего и единственного посещения вражьего дома всего день да ночь прошли, а многое изменилось. Не только жаден Налимыч был, но и опаслив. Открыв для себя путь к обогащению легкому, сделал мужик все, чтоб добро, нечестным способом приобретенное, от соседей-завистников и прочих людишек обезопасить: удвоил число псов да с цепей их спустил, детинушек плечистых, на службе у него состоящих, дубинами да топорами вооружил, дверь дома стеречь их заставил. Но больше всего не понравилось вору, что возле ворот маленький костерок горел, а трое латников при мечах грелись. По виду воителей сразу было ясно – наемники заморские, бывалые мастера войн и охраны.
«М-да, недешево крестьянину воители чужеземные встали. Охранники наемные в зиму золотой за три дня берут, а в иную пору и того дороже! Видно, на большие прибытки скупердяй рассчитывает, коль так потратился, – подумал Чик, ладонью потекший нос утирая. – И что же мне делать? В дом богача никак не проникнуть, по крайней мере до темноты, да и ночью шансов маловато незамеченным до подвала добраться!»
Жаль было вору полдня зазря терять, на крыше бока отлеживать. В тепло пареньку продрогшему хотелось, но выхода иного не было. Темнота – единственный союзник, лишь темнота да сонливость охранников на его стороне были. Пока Чик на крыше мерз, вокруг печной трубы калачиком обернувшись, думал парень, изо всех сил головушку напрягал, а что же делать ему, если и ночка ему не помощницей окажется, если приметят его да изловят. Час размышлял, другой, и уж когда совсем было отчаялся толковое что изобрести, пришло к нему озарение.
«А ведь задачка-то куда проще решается! – радовался Чик, зубами от холода стуча. – Хитер Налимыч, но жаден не в меру! Рыбка на червячка ловится, а жадина на посул легкой наживы! Ох и отомщу же я тебе,
