Марджори виновато покраснела. Но еще больше разозлилась. Какое право он имеет ей выговаривать? Не его дело, чем она занимается. И с кем.
— Фрэнк заглянул на минутку. И я решила выпить с ним кофе… — все же начала объяснять она.
— Ты вовсе не обязана передо мной оправдываться.
— Ты чертовски прав. Не обязана!
— Вот и не трать сил понапрасну. Поедешь с нами ужинать или предпочтешь сразу же отправиться в постель со своим любовником?
— А что, отличная идея, — ухмыльнулся Фрэнк.
Марджори смерила обоих мужчин испепеляющим взглядом.
— Я собираюсь работать, поняли? Так что убирайтесь отсюда. Оба!
Фрэнк театрально вздохнул.
— Ну ладно, могу немного и подождать, — беззаботно произнес он и, нагнувшись, легонько поцеловал молодую женщину в губы. Потом, лукаво подмигнув ей, зашагал к двери. — До встречи, солнышко. Увидимся.
Крис со злостью смотрел ему вслед, но не трогался с места.
— Ну что… солнышко, едешь со мной? Или как?
— Нет, — отрезала Марджори. — Мне надо работать!
Крис окинул ее тяжелым взглядом.
— Ну, работай-работай, — процедил он. — Можешь вылепить маленькое такое солнышко. За тучкой.
Он направился к двери, но на пороге обернулся и угрожающе произнес:
— Я привезу Майкла в начале десятого. Так что, чем бы ты там со своим любовничком ни занималась, к этому времени будь любезна и вправду работать. В мастерской. Предупреждаю по-хорошему.
Более не оглядываясь, он вышел, сел в машину и, хлопнув дверцей, уехал. Марджори с наслаждением показала язык ему вслед.
Бабушка Изабелла снова позвонила выяснить, как идут дела.
— Отвратительно! — с чувством произнес Крис.
Потом позвонил Ларри и попробовал дать брату пару-тройку ценных советов.
— Ты не понимаешь, — с трудом скрывая раздражение, ответил Крис. — У вас с Беатой все было по- другому. Она-то сказала тебе, что беременна, потому что хотела, чтобы ты стал частью их жизни.
Должно быть, Ларри тут же перезвонил отцу, потому что через полчаса телефон задребезжал снова.
— Ты хотел мне что-то сказать? — простонал Крис в изнеможении. Ну до чего надоедает, когда твоя личная жизнь становится предметом пересудов всех близких и родственников!
— Да так, ничего особенного, — с напускной беспечностью отозвался Джералд. — Просто выдалась передышка, дай, думаю, звякну.
— А, ну-ну. Про мои успехи на любовном фронте спрашивать не собираешься?
— А чего спрашивать? — хмыкнул в трубку отец. — По твоему тону ясно, что успехов никаких.
Крис скрипнул зубами. А Джералд уже завел старую песню.
— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я приехал и как-нибудь тебе помог?
— Да, черт возьми, уверен! И нет, черт возьми, не хочу!
— Устроила она тебе веселую жизнь, да? — В голосе отца звучало сочувствие.
— Я не хочу говорить на эту тему.
Крис сам знал, что ему делать. Во всяком случае, надеялся, что знает. Тем более предмета для разговора все равно не было: отношения с Марджори вперед не продвигались. Никак. Она лепила — он занимал Майкла.
Они словно бы заключили негласный договор. Когда по вечерам он завозил сына домой, они обменивались парой ничего не значащих фраз. Иногда в мастерской оказывался и Фрэнк. Вид его неизменно действовал на Криса, как красная тряпка на быка.
— Помогает тебе лепить, да? — как-то раз прорычал Крис, не сумев сдержаться.
Марджори промолчала. Она всякий раз отмалчивалась в ответ на подобные замечания. А так трудно затеять хорошую свару, когда твои провокации просто-напросто игнорируют!
Зато, если в отношениях с Марджори наступило временное затишье, отношения с Майклом крепли с каждым днем. И чем больше времени Крис проводил с сыном, тем сильнее привязывался к нему, тем больше узнавал про него… и его маму. И тем сильнее злился, что десять лет был лишен этого счастья — идти по жизни рядом с сыном, учить его, оберегать, смотреть, как он растет. Во всем Крис винил только Марджори. Иной раз ему хотелось ее придушить.
Хотя в глубине души он понимал, почему она так поступила. Боялась связать его. Боялась, что он не захочет отказываться от любимой работы, от завоеванного в сражениях с родными образа жизни, от странствий и открытий. Слишком уж хорошо она успела узнать его за короткие две недели знакомства.
Был ли он готов одиннадцать лет назад остепениться, стать семейным человеком, поставить интересы семьи выше личных интересов? И, глядя правде в глаза, отвечал сам себе: нет, не готов.
Но теперь все переменилось. Романтика дальних странствий померкла в его глазах по сравнению с романтикой такой обычной и неброской — романтикой семейной жизни. И Крис твердо вознамерился наверстать упущенное.
Опасная, полная риска работа научила его: удача чаще всего приходит к тому, кто к ней готов. Это как подъем с большой глубины. Тот, кто торопится, заканчивает кессонной болезнью и рискует вообще никогда больше не погрузиться под воду. Лучше потерять некоторое время, но выбраться на поверхность в хорошей форме, готовым к новым испытаниям и трудным задачам.
Надо набраться терпения, твердил себе Крис. Надо довериться судьбе, и она не обойдет тебя своим вниманием. Все, что зависело от меня, я уже сделал, теперь следует положиться на госпожу Фортуну.
Но госпожа Фортуна не спешила. Шли дни, а Марджори держалась столь же настороженно и отчужденно, как и в первый день появления Криса на острове.
Грело душу только то, что в этой безмолвной борьбе у Криса был верный союзник — Майкл. Хотя мальчик никогда не высказывал этого напрямую, но он спал и видел, как бы снова свести отца с матерью. Иной раз Крису приходилось даже остужать его пыл.
— Не дави на маму, — говорил он сыну, когда тот в очередной раз пытался вытащить Марджори на какую-нибудь из их прогулок или на ужин. — Не заставляй ее. Быть может, она и согласится, чтобы сделать тебе приятное, но в глубине души останется недовольна. Не торопи ее. Наберись терпения.
Ах, только бы терпения хватило ему самому!
Марджори ждала, что рано или поздно Крису надоест затеянная им игра, что он заскучает, затоскует по путешествиям и решит уехать.
Но дни шли, а он не уезжал.
Общество Майкла нисколько не тяготило его. Вдвоем, иногда прихватывая с собой приятелей сына, они устраивали множество веселых затей. И сияющий от удовольствия Майкл каждый вечер взахлеб повторял матери чуть ли не каждое сказанное отцом слово. Так что, практически против своей воли, молодая женщина была полностью в курсе всего, что бесподобный Крис делал и говорил. Майкл считал, что лучшего отца и придумать невозможно.
— Жаль, он не знал о нас раньше, — частенько говаривал мальчик. — И он тоже об этом жалеет.
Марджори пыталась делать вид, будто ее это нисколько не задевает.
— Правда? — равнодушно спрашивала она. — Это он сам так сказал?
— Ну, не совсем. Потому что он очень сдержанный. Но я-то знаю, что он тоже жалеет. По нему видно.
Таким образом, Марджори получалась главной злодейкой этой маленькой пьесы. Ах, великодушный Крис даже не жалуется, что она лишила его первых десяти лет жизни сына!.. Как же Марджори злилась на него даже за это!
Конечно, она понимала, что, на взгляд любого стороннего наблюдателя, должна быть по гроб жизни
