взвода, которые тоже направлялись в школу радистов. Дэнни первым подошел к ним и остановился рядом с рослым парнем в очках.
— Привет, — дружелюбно сказал парень.
— Меня зовут Дэнни, а это мои друзья Элкью и Ски.
— Рад познакомиться. Я Мэрион Ходкисс, а это Энди Хуканс. Мы из сто тридцать восьмого взвода.
Капрал повел их через территорию базы.
— А где школа?
— За парадным плацем, на другом конце базы.
Какой-то новобранец, видно только-только попавший в лагерь, с ведром в руках рыскал рядом с ними, собирая окурки, когда наткнулся на Элкью.
— Эй ты, салага! — рявкнул Джонс.
Новобранец вытянулся по стойке «смирно».
— Ты что, не видишь, куда прешь?!
— Виноват, сэр! Очень сожалею, сэр!
— Морпех никогда ни о чем не сожалеет, салажня!
— Так точно, сэр!
Элкью ударом кулака надвинул каску на нос новобранцу.
— Свободен.
Они шли дальше, перебрасывая тяжелые РД с одного плеча на другое.
— Зачем ты это сделал? — спросил Дэнни.
— Понимаешь, просто очень хотелось попробовать, что значит чувствовать себя настоящим морпехом, а не бритоголовым. И знаешь — здорово! А что касается того салабона, то ни хрена из него не выйдет, уж я-то знаю.
Их привели на окраину базы, где стояли несколько построек с надписью «Школа радистов», восьмиместные палатки и еще что-то вроде барака, в котором, как разъяснил им капрал, размещалась школа военных музыкантов.
— Значит так, ребята. Меня зовут капрал Фарински. Вы будете жить в этих палатках, пока не сформируется новая группа для школы радистов. На это уйдет примерно неделя. Занимайте любые свободные места, бросайте вещи, и марш получать матрасы и одеяла. Форма одежды повседневная. В увольнение обязательно надевать головной убор. Передвижение по базе свободное. Есть вопросы?
— Да, сэр. Что мы должны делать все это время?
— Прежде всего, морпех, не называй меня «сэр». Ты уже не новобранец. Пару часов в день будете убирать территорию, и если все будет нормально, то времени подрыхнуть у вас останется предостаточно. А теперь быстро по палаткам. Построение через десять минут.
— Может, будем жить в одной палатке? — предложил Мэрион Дэнни.
— Заметано.
Все пятеро зашли в среднюю палатку. Там уже развалились на койках трое морпехов. Один из них приподнялся на локте.
— Здорово, мужики. Добро пожаловать в наши апартаменты. Эй, братва, а ну поднимайтесь, у нас гости.
— Привет, — поздоровался Дэнни. — Найдется местечко для пятерых крошек?
— Что за вопрос, конечно. Меня зовут Браун, но все называют Эрде[3] . Вам здесь понравится, мужики. Особенно, когда два десятка горнистов из музыкальной школы начнут дуть в свои чертовы железяки.
— Я Форрестер. Это Ски, Элкью Джонс, Мэрион Ходкисс и Энди Хуканс. Только что из салажатника.
— Чудненько. Вон то, что питается подняться, — это Непоседа Грэй. Он, как и я, техасец. А вон то — гордость племени «навахо», Сияющий Маяк.
— Привет вам, бледнолицые.
— Типичный индеец, — вздохнул Эрдэ.
Как им и обещали, неделя ожидания оказалась настоящим отдыхом. По утрам они убирали территорию, выискивая окурки, а остальное время валялись в палатке. По сравнению с тренировочным лагерем здесь был настоящий рай, но они все еще вели себя, как новобранцы: по территории базы ходили осторожно, озираясь по сторонам, готовые в любую секунду услышать резкий окрик инструктора.
Каждое утро пятьдесят барабанщиков и пятьдесят горнистов из музыкальной школы устраивали такой рев и грохот, что дрожала палатка. Они трубили, били в барабаны и на месте, и в движении, и до обеда, и после обеда.
— Еще! Громче! — ревел Элкью, затыкая уши, и ему не отказывали.
Дэнни не брал увольнительные в город, предпочитая оставаться на базе. Он даже как-то пошел в клуб, где выпил пива с Беллером, но вернулся рано. Пиво было все такое же горькое, как и тогда, когда он впервые попробовал его. Обычно по вечерам он ходил к Милтону Нортону, который тоже жил в палаточном городке неподалеку от школы радистов. Но проходил день за днем, и тоскливое чувство одиночества все сильнее давило Дэнни. И однажды он все-таки решился взять увольнительную в город.
— Ты куда? — спросил Ски, увидев, что Дэнни надевает выходную форму.
— В Даго[4]. Пойдешь?
— Нет, — покачал головой поляк. — Нужно экономить деньги. Да и что там делать? Ребята ходили, говорят, что ни хрена хорошего там нет.
— Меня просто крепко прижало, Ски. В конце концов я хочу увидеть людей без формы. Да и заодно сфотографируюсь. Мои уже достали меня, чтобы прислал фото.
— Знаешь, если честно, Дэнни, то мне просто страшновато выходить в город.
— Страшновато?
— Ну, что-то вроде этого. Ты три месяца никуда не выходили. А тут чужой город, незнакомые люди... женщины.
— Да, в этом что-то есть. Ну, ладно... тебе что-нибудь купить?
— Нет, спасибо.
— Как я выгляжу?
— Мечта девственницы. Знаешь, я, пожалуй, дождусь тебя. Расскажешь, как там.
Занятия в школе радистов начались в понедельник, как только был сформирован класс № 34. Дэнни с головой окунулся в работу. В последнее время он все чаще тосковал по дому, по Кэтти, Увольнительная в Сан-Диего разочаровала его и не принесла облегчения. Как и десятки других бывших новобранцев, он бесцельно шатался по городу, озираясь по сторонам, не зная, куда приткнуться. Чужой город, чужие люди, непонятная жизнь. Лишь вернувшись на базу, он снова почувствовал себя среди своих, но тоска только усилилась.
А теперь, когда начались занятия, свободного времени стало куда меньше, тем более что вечерами он помогал индейцу и Ски, которым обучение давалось куда труднее, чем ему. Но это были будни, а по воскресеньям он снова бесцельно шатался по базе или просто лежал на койке, уставившись в потолок. В один из таких невыносимо длинных дней он не выдержал и отправился к палаткам передового батальона. К счастью, Милтон Нортон был еще там.
— Привет, Дэнни.
— Привет, профессор. Хорошо, что ты еще здесь.
— Что-то случилось, малыш? — Нортон внимательно посмотрел на него.
Дэнни несколько секунд сидел молча, а потом его словно прорвало потоком бессвязных слов.
— Не знаю, что со мной, Норт. Просто... я... в общем, ностальгия какая-то... тоска... Такое чувство, что я один на целом свете.
Нортон дружески обнял его за плечи.
— Понимаю, Дэнни. Бывает. Меня тоже иногда достает.
— Правда?
— Конечно. Думаю, это у всех бывает. Или почти у всех.
— Но почему, Норт? Я же тебе рассказывал, какая у нас замечательная компания. Ребята отличные — Мэрион, Энди, индеец... Почему же тогда так плохо?
