изящества. Сначала один кусочком проспиртованной ваты дезинфицировал нужный участок и, словно стрелку от дартса, втыкал туда иглу. Затем другой вставлял в иглу шприц, делал инъекцию и элегантно бросал использованную иглу в стерилизатор.
Совершенно вымотавшийся за последние дни О'Херни напряженно следил, как делают инъекции стоявшему перед ним парню. На лбу ирландца выступила испарина. Когда один из санитаров воткнул иглу в зад новобранцу, глаза О'Херни закатились и он свалился на пол...
В свой барак они доковыляли в половине третьего утра и обессиленно упали на койки. Дэнни долго пытался устроиться то на спине, то на боку, но заснул, только перевернувшись на живот...
Подъем!
В бараке вспыхнул свет. Дэнни приподнялся. Это что, шутка? Он же только заснул. Разлепив глаза, он взглянул на часы. Половина пятого. На всякий случай он даже прослушал мерное тиканье механизма. Все в порядке. Успокоившись, Дэнни снова склонил голову на подушку, однако в следующую секунду пронзительный свисток дал ему понять, что это не штука.
Было все еще темно и звезды по-прежнему ярко сияли в небе. Потянувшись, Дэнни спрыгнул со второго яруса и поплелся к туалету вслед за толпой полусонных парней, проклинающих все на свете.
Плеснув в лицо холодной воды из крана, он немного пришел в себя.
— Моя бедная мамочка говорила мне... — прохрипел где-то недалеко Элкью Джонс.
Едва успели одеться, как их погнали в столовую на завтрак, а потом снова к бараку, где приказали построиться.
Ждать пришлось около получаса. Высокий жилистый капрал, одетый в форму цвета хаки, прошелся вдоль строя.
— Смир-рна! — рявкнул он.
Солнце только-только выглянуло из-за горизонта, и его первые лучи осветили угрюмые лица новобранцев.
Капрал коротко взмахнул полуметровым жезлом, словно подавая команду.
— Отныне вы все сто сорок третий взвод. Я капрал Уитлок, и вы еще проклянете этот день, потому что познакомитесь со мной!
— Эй, капрал! Может, лучше дадите нам выспаться? — недовольно буркнули из строя.
— Кто это сказал?!
— Ну, я, — отозвался Дуайер.
Строй расступился, давая дорогу капралу. Некоторое время он разглядывал провинившегося.
— Как твое имя, сынок?
— Тэд Дуайер.
— Мое имя рядовой Теодор Дуайер, сэр, — поправил его капрал.
— Ря... рядовой... Теодор... Дуайер... сэр.
— Ты что, жуешь резинку?
— Ага, сэр.
— Проглоти!
Дуайер от неожиданности выпучил глаза громко икнул и... проглотил резинку.
Капрал снова не торопясь прошелся перед новоиспеченным взводом, застывшим от увиденного.
— Янки х-хреновы, — прошипел наконец Уитлок. — Я буду называть вас именно так, ублюдки. А вы будете называть меня «сэр». Вы, сукины дети, теперь даже не люди. И не вздумайте считать себя морпехами. Вы все салаги! Са-ла-ги! Ясно? Самая низшая форма живого организма. Я, конечно, попытаюсь сделать из вас подобие морских пехотинцев, хотя это невозможно за три месяца. Невозможно, потому что вы самое жалкое отродье, какое я видел в жизни! И навсегда вбейте в свои тупые головы, что, может, ваши души и принадлежат Господу, но зато ваши задницы наверняка принадлежат мне!
Приветственная речь инструктора произвела впечатление. Во всяком случае уже никто не хотел спать.
— Перекличка! — объявил капрал и развернул список личного состава...
— О'Херни!.. Я сказал, О'Херни!
— Здесь, — прохрипели из строя.
Уитлок подошел к здоровенному ирландцу.
— В чем дело, салага? Голос потерял?
— Пропил, — уточнил О'Херни и бросил на песок окурок.
— Ну-ка подними, салага!
— Я тебе не салага! — Шэннон сжал кулачищи, исподлобья поглядывая на капрала.
Уитлок жезлом поднял ему подбородок.
— Для крутых салаг или считающих себя таковыми у нас есть свои методы. Подними окурок!
Шэннон нагнулся за окурком, когда надраенный до блеска ботинок капрала врезался ему в живот. О'Херни глухо охнул и, хватая ртом воздух, осел на песок, а капрал разразился очередной нескончаемой тирадой и проклинал взвод в течение десяти минут, лишь изредка повторяясь в выражениях. Потом без всякого перехода начал перечислять правила внутреннего распорядка. Никаких увольнений, никаких личных вещей, конфет, жевательной резинки, газет, журналов и многого другого. И с каждым словом новобранцы все яснее понимали, в какую ловушку они попали. Да, это и был солнечный Сан-Диего.
Из барака капрал перегнал их в палаточный городок, который располагался между грунтовым плацем и широкой полосой песка, тянувшейся до самого залива.
Разумеется, Дэнни, Ски и Элкью Джонс поспешили занять трехместную палатку, чтобы не жить рядом с О'Херни.
Потом с новобранцами пришел знакомиться взводный сержант Беллер, тоже техасец и не менее грубый, чем Уитлок. В своей вступительной речи Беллер дополнил высказывания по поводу нового взвода, а затем отправил их на вещевой склад получать обмундирование.
Носки, дождевики, куртки, ботинки, полевые шарфы и все остальное летело в новобранцев без разбору. На робкие попытки заменить неподходящую вещь на их головы обрушивался каскад замысловатых проклятий. Исключение делалось только для обуви. Кое-как упаковав полученные вещи в РД (ранец десантника), новобранцы бросились к палаткам, чтобы сбросить там этот груз и бежать обратно за матрасами, ремнями, патронташами, саперными лопатками и прочим. Но и это было еще не все. Каждый получил по ведру, куда свалили всякую мелочь, стоимость которой потом вычтут из жалованья: кусок хозяйственного мыла, бритвенный набор, кусок банного мыла, зеркальце, сигареты, зубная щетка, одежная щетка, сапожная щетка... Уф-ф! Голова кругом.
После обеда снова построение. Краткое и выразительное наставление о правилах внутреннего распорядка и форме одежды.
— В бытовке, обезьяны, есть пара утюгов, поэтому завтра утром все должны быть в наглаженной и подогнанной форме, ясно? Р-разойдись!
Они, конечно, сделали что смогли но, увидев их утром, Уитлок закатил глаза.
— О Господи! Что это передо мной?!
Кое-как подогнанная форма, неразношенные, с виду каменные ботинки, каски, болтающиеся на макушках или надвинутые по самую переносицу.
— Янки х-хреновы! Ты как надел каску, О'Херни?!! — Удар кулаком по каске, так что она налезает на нос.
По рядам сразу прошло движение. Все поспешно поправляли каски.
— Даю три часа, чтобы как следует подогнать форму, свиньи противные. Вон отсюда!..
— Да я никогда в жизни не шил, — плакался Элкью, очередной раз втыкая иголку себе в палец.
— Эх, сюда бы мою мамашу, — вздохнул Ски.
— Знаете, ребята, у меня такое предчувствие, что мне этот лагерь не понравится, — таинственно сообщил друзьям Элкью.
— Господи, целых два с половиной месяца!
— Ну, а как вам сержант?
— Мировой парень. Я вспомнил, где видел его раньше. Его морда на рекламном плакате. Где только они
