нет с собой оружия и что они явились с мирными намерениями. Разрешите мне показать вам, как это делается?
Родни осторожно взял маленькую ручку своей рукой, чуть поднял ее и опустил. Странное ощущение рождалось от прикосновения к такой малюсенькой руке.
— Бобо ни с кем из людей до меня не разговаривал, — продолжала объяснять Элизабет. — Он живет в лесу только со своим дедушкой. Они не знают, куда девался весь их народ. Гномы просто исчезли, и Глого — это его дедушка — думает, это оттого, что люди вырубают леса.
— Вот и еще один довод против лесозаготовок, — заметил Родни.
— Что это такое? — спросил Бобо.
— Это когда спиливают деревья.
— О, какое отвратительное занятие!
— Правильно. У меня уже давно сложилось такое же мнение. Но я нахожусь в очень щекотливом положении, потому что торговля лесом наше семейное дело. Мой отец — лесопромышленник, и кое-кто из моих братьев тоже.
— Какой ужас! — Казалось, что гном собирается от них удрать.
— Но от Родни ничего не зависит, — сказала Элизабет умоляющим тоном.
— Бобо, уверяю тебя — вы позволите говорить вам 'ты'? — я младший в семье, и меня никто не слушается. Мои родственники спиливают деревья, а если бы не они, то другие делали бы то же самое. Они пилили бы и пилили, пока на свете не осталось бы ни единого дерева.
Ужас отразился на личике гнома.
— Значит, мы с Глого обречены! — воскликнул он.
— Нет, нет, — добавил Родни поспешно. — Это я преувеличил. Я имею в виду те деревья, до которых они могут добраться. Слава богу, эти кондори для них недосягаемы: они — государственная собственность, и их никто никогда не спилит. У тебя и у твоего дедушки всегда будет пристанище, и люди смогут навещать вас, если, конечно, вы им это позволите.
— Гномы вовсе не хотят, чтобы их навещали, Родни, — объяснила Элизабет. — Бобо заговорил со мной только потому, что он очень тревожится за Глого.
— А что с Глого?
— Кажется, это случай мировой скорби, — сказала Элизабет тоном опытного врача.
— Какие же симптомы?
— Ох, он потерял аппетит и совсем не хочет есть папоротниковых семян, он все время сидит неподвижно, и глядит печально, и почти не разговаривает.
— Но ведь Глого не с кем разговаривать, кроме Бобо, а ему он, наверно, все давным-давно успел сказать. Сколько Глого лет?
— Больше тысячи…
— Так, может, он просто стареет и устал от жизни? Давай поговорим с Глого.
— Это не так-то легко, — сказал Бобо. — Он боится людей и никогда никому из них не показывался.
— А ты не смог бы объяснить ему, что мы не похожи на других? Мы очень любим деревья и леса и никогда не тронули бы ни одного дерева.
— Я боюсь, он рассердится на меня за то, что я его не послушался. Как бы он не спрятался в лесу насовсем!
— Вот задача-то!
— Я об этом думал все три дня, — продолжал гном. — И я, кажется, придумал. Вы только не пугайтесь.
И тут он сделал нечто странное и удивительное. Он низко наклонил голову, подтянул коленки, сделался чем-то вроде маленького мячика и скатился с пня. У дерева кондори ствол сильно расширяется книзу, и гном скатывался с одного толстого куска коры на другой, пока не выкатился на мшистую землю. Так он и лежал, а Родни и Элизабет глядели на него с беспокойством.
— Ой, ты ушибся! — закричала Элизабет, подбегая к нему.
— Немного, — ответил Бобо, переводя дух. — Довольно-таки, но не очень. — Он сел на траву и объяснил: — Я бы не смог сказать Глого неправду. А теперь я могу сообщить ему, что я свалился с дерева и ушибся, а вы меня подобрали и помогли мне. И Глого не будет за это на меня сердиться, а с вами он будет просто обязан говорить вежливо.
— Какая простая и разумная мысль! — сказал Родни.
— А теперь, будьте добры, понесите меня…
— О, позволь мне! — воскликнула Элизабет.
Родни взял плед и корзинку с едой, а Элизабет подняла маленького человечка на руки осторожно, как грудного ребенка.
— Какой ты легонький, Бобо, и как тебя приятно нести! Ты бы мог стать таким хорошим ручным зверьком!
— Я кусаюсь и царапаюсь, когда мне что-нибудь не нравится, ответил Бобо.
Но в этот раз ему нравилось, и он уютно устроился на руках у Элизабет и вправду как ручной зверек.
Глава третья,
в которой происходит знакомство с Глого
Элизабет с Бобо и Родни с корзинкой шли, углубляясь в лес. Бобо указывал им дорогу. Заросли папоротника становились все гуще и гуще, а тишина все тише, пока Бобо не сказал:
— Пришли. — Он шепнул: — Не спускайте меня на землю; помните, что я ушибся. — Он крикнул своим тоненьким пронзительным голоском: Глого! Глого!
Им ответило молчание. Двое больших людей не почувствовали ни единого признака того, что Глого где-то близко. Но, видимо, Бобо знал, что он тут, потому что начал объяснять:
— Глого, я свалился с дерева и ушибся, а эти большие люди пришли мне на помощь. Это очень хорошие и добрые люди; они любят деревья и ухаживают за ними. Поэтому прости, пожалуйста, что я позволил им меня понести.
В ответ снова только молчание, которое на этот раз, видимо, чем-то обеспокоило Бобо.
— Глого, они совсем не похожи на других, они никогда в жизни не спилили ни одного дерева, и они обошлись со мной так ласково! Прости им, что они люди, Глого!
Снова возникла пауза и длилась до тех пор, пока из купы азалий не донесся голос, чуть более густой, чем у Бобо, и строгий, хотя и не громкий.
— Скажи большим людям, чтобы они поставили тебя на землю и ушли.
— Но, Глого, это невежливо.
— Большие люди сами не бывают вежливы. Они наши враги.
— Но, Глого, эти люди очень мудрые. Родни студент, и он так много знает! (Снова пауза.) Глого, ответь, пожалуйста.
— Мне дела нет до всех его знаний.
— Поверь, Глого, у него есть много ценных сведений. Он может тебе подтвердить, что этот лес — государственный заповедник, парк, и что его никогда не вырубят.
— Его самого вырубят, и его государство, и все его парки.
Снова молчание. Бобо испуганным голосом принялся умолять, боясь, что его новые друзья могут обидеться и уйти.
— Ну, поверь же, Глого, большие люди умеют понимать многое, они знают, как им быть. Родни возьмет нас с собой и поможет нам отыскать гномов в других лесах. Они правда хотят нам помочь.
— Гномы жили счастливо и не нуждались в помощи больших людей. Все, что они могут для нас
