Его я тоже люблю, подумала Николь. Но вслух ничего не сказала. У любви к Тому не было будущего, ведь он не любит ее, поэтому, если остаться, это принесет лишь боль.
Обняв и поцеловав девочку, она пошла вниз по лестнице, не оглядываясь. В кармане у нее лежал билет на рейс до Ванкувера, но сначала надо было повидаться с Джоном.
Он был в своем офисе, и Николь обрадовалась, что не придется объясняться у него дома. Секретарь встретила ее приветливо и сразу же направила в его кабинет. Джон поднял голову и улыбнулся, а Николь почувствовала к себе отвращение за то, что собиралась сказать.
— Джон. — Николь сомкнула пальцы, стараясь придать голосу твердость. Он встал и обошел вокруг стола. Николь знала, что он собирается обнять ее. Она отпрянула, ей хотелось, чтобы между ними опять возник стол. — О, Джон! — сказала она и расплакалась. — Прости! Я не хотела! Я не хотела!
Он обнял ее и похлопал по спине, шепча успокаивающие и ободряющие слова. Николь вспомнила, что точно так было, когда умер ее дедушка. Джон ничего не спрашивал, пока она не успокоилась и наконец не взяла себя в руки.
— Все не так ведь плохо, а? — шепнул он, когда она перестала плакать.
— Плохо, — выдохнула Николь. — Я не могу… не могу выйти за тебя замуж.
Она хотела посмотреть на него, но не могла себя заставить. Джон поднял ее лицо за подбородок.
Карие глаза смотрели на нее с участием и теплотой.
— Не можешь? — В его голосе звучали доброта и нежность. Она снова начала плакать. — Почему? — спросил он немного погодя. — Ты ведь ничем не больна, так?
Николь отрицательно помотала головой и шмыгнула носом.
— Н-нет, ничего похожего. Вернее, не совсем то, — поправилась она. — Иногда это очень похоже на болезнь.
— Что похоже?
— Любовь к Тому.
Ну вот, она сказала. И отвернулась, потому что не хотела видеть в его глазах осуждение.
— Любовь к Тому, — повторил Джон тихо и с какой-то обреченностью.
Она отчаянно затрясла головой.
— Я не хотела этого… — Ее голос прерывался. — Поверь мне! Я хотела стать твоей женой!
— Но ты не можешь, — тихо и ровно произнес Джон, без осуждения, печально. Он вытащил носовой платок и вытер ей лицо.
— Поверь, я никогда…
— Я знаю. Понимаю.
— Да?
Он медленно кивнул.
— Я же не слепой. Я понял это тогда, когда мы были в нашем доме на берегу.
— Что? — Николь была поражена.
— Как ты смотрела на него. — Он пожал плечами. — Ты просто пожирала его глазами.
— Я никогда…
— Естественно, ты никогда так на меня не смотрела.
Николь опустила голову, смущенная, зная, что все это правда, ненавидя себя за то, что Джон все понял уже тогда, а она упорно продолжала прятать голову в песок.
— Я просто дурочка, — грустно сказала она.
— Нет, ты просто человек. — Он вложил платок ей в руку. — Возьми. Высморкайся.
— Да, спасибо. Я, наверное, проплачу всю дорогу домой.
— Ты едешь домой? А я думал…
Николь покачала головой.
— Мое чувство не взаимно.
— Такое влечение не бывает односторонним.
— Влечение и любовь — разные вещи.
Джон сочувственно погладил ее по плечу.
— В таком случае, он просто глупец. Ты возвращаешься домой, чтобы побороть свое чувство?
Она кивнула.
— А ты не думала все-таки остаться? Я не буду принуждать тебя.
— Не могу. Как бы я хотела этого! Но не могу. Я действительно люблю тебя, но как-то…
— Я знаю. — Джон вздохнул. — Думаю, я всегда знал это. Слишком просто. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. То согласие и взаимопонимание, что мы чувствовали с самого начала, как будто давным- давно знали друг друга…
— Как брат и сестра. — Николь застыла, когда осознала, что произнесла.
— Точно. Как брат и сестра. — Джон грустно улыбнулся, глядя, как она сняла подаренное им кольцо и вложила ему в руку. Его пальцы сжались. — Я тоже тебя люблю, Ники, — мягко сказал он и нежно поцеловал ее в щеку.
Николь вытерла глаза его платком.
— Джон, ты лучший друг, какого может иметь девушка.
Его рот искривила усмешка.
— Довольно сомнительная похвала.
12
— Черт! Проклятье! — Том ударил ладонью по столу.
Миссис Ламбер даже не подняла головы.
Последние пять дней, вернувшись из поездки, Том неистовствовал и беспрерывно ругался. Был конец рабочего дня, и секретарь наверняка считал секунды, когда кончатся ее страдания и она сможет уйти домой.
А как прекратить его собственные страдания? Раньше он мог забыться на работе. Сейчас работа не помогала. Может быть, потому, что первые три дня после возвращения он занимался пленками, отснятыми им и Лорой. В поездке ему казалась отличной идея вооружить племянницу фотоаппаратом, чтобы она снимала по своему вкусу. Он не предполагал, что почти в каждом кадре окажется Николь.
Его лаборант, романтичная душа, увеличил фотографию Ники, и сейчас на стене в студии висел ее фотопортрет.
— Отличный снимок, — сказала миссис Ламбер. — Правда?
Его сердце разрывалось. Остаток дня Том провел в неотложных делах, борясь с желанием позвонить домой и поговорить с Ники. Когда он пришел домой, ее уже не было.
— Она так спешила, — сообщила Катрин, няня Лоры, — но сказала, что вы все поймете, и дала мне массу указаний.
Том все понял.
Появилась Лора, потрясенная и растерянная.
— Ники нет! Она уехала, дядя Том!
Девочка бросилась к нему, заливаясь слезами. Том обнял племянницу, зарываясь лицом в ее кудряшки.
— Черт, — бормотал он. — Черт.
И следующие пять дней он повторял это множество раз.
Зазвонил телефон, миссис Ламбер подняла трубку и протянула ему.
— Ваша сестра.
— Привет, Том! Как дела? — защебетала Эда и, не дожидаясь ответа, продолжала: — Мы с Энтони замечательно провели время. Ты был абсолютно прав. Нам нужно было побыть вместе, получше узнать друг друга. И ты знаешь? Мы полюбили друг друга еще больше!
— Потрясающе, — бесцветным голосом ответил Том.
