Гринлоу в Рождество был лишь бледным подобием Лондона. Ни суетящихся толп, ни расцвеченных огнями витрин, ни гигантских украшенных елей.
Перед Рождеством Джулия вернулась домой. С Оливером, Викторией и Элис. Элис приехала на неделю. Джулия с малышами — надолго.
— Месяц, три… Оставайся сколько угодно, — сказали родители.
Они встретили ее и двух очаровательных внуков с распростертыми объятиями. И Джулия была очень им благодарна. Благодарна за их заботу, поддержку, за то, что охотно взвалили на себя нелегкую обязанность помогать ей с детьми — со всеми этими ночными кормлениями, коликами и ее собственной неумелостью.
— Я научусь. У меня уже получается, — говорила она матери.
Джулия пробыла дома уже неделю. Она постепенно привыкала к новому распорядку жизни. Даже находила немного времени для работы — час там, пятнадцать минут здесь.
— Ты все делаешь прекрасно, — отвечала ей мать. — Даже чтобы вырастить одного ребенка, требуется уйма людей, — а у тебя двойня.
Мать не осуждала ее. Разве что была немного печальна. Она не задавала много вопросов — спросила только, любила ли Джулия отца детей.
Да, ответила Джулия, любила. И любит до сих пор. Она тосковала по нему. Укачивая детей, рассказывала им о нем.
— Ваш папа очень хороший, — говорила она. — Сильный. Смелый. Когда-нибудь… может быть… вы сами увидите…
Говард зашел перед ее отъездом из Лондона. Принес подарки — целую гору мягких игрушек. Джулия дала ему подержать Оливера, который раскричался и описал его. Говард воспринял это как мужчина — сплавил ребенка Элис.
После его ухода Джулия совсем раскисла. Говард так похож был на Пола! Она сказала это Элис. Та огрызнулась:
— И ведет себя так же. Оба они ничтожества!
— Нет, — покачала головой Джулия. — Пол просто человек, который знает свои возможности.
Ей было известно, что он уехал куда-то за тридевять земель. Конечно, можно было бы попытаться разыскать его… Но зачем?
Пол наверняка сказал бы ей, куда отправляется, если бы они встретились перед его отьездом. Но они не встретились. Джулия даже не знала, что он заходил, — до тех пор пока вошедшая после ухода гостей медсестра не вручила ей коробку с подарком.
— Вот, — сказала она. — Это оставил ваш муж.
— Мой…
Джулия проглотила последнее слово и молча взяла коробку. Та была обернута тонкой бумагой пастельного цвета, а на карточке стояло только одно слово «Близнецы» и четкая подпись Пола.
Открыв коробку, Джулия обнаружила двух маленьких медвежат в парусной лодке. Она часто заморгала, и слезы покатились по ее щекам.
Сейчас медвежата-близнецы сидели на комоде в детской. А сзади, присматривая за ними, расположилась очень беременная медведица-мама. Джулия гладила ее пушистый живот всякий раз, когда проходила мимо.
Так она сделала и теперь, направляясь к кроваткам, чтобы взять на руки хнычущую дочку. Если успеет покормить Тори до того, как проснется Олли, не придется просить мать давать ему бутылочку. Джулия старалась кормить грудью обоих, а это было почти невозможно, когда близнецы просыпались одновременно.
— Шшш, шшш, маленькая леди, — прошептала она капризничающей дочери. — Одну секундочку. — Джулия возилась с рубашкой и лифчиком для кормления. — У меня уже получается, — повторила она как заклинание то, что говорила матери.
Когда-нибудь я смогу справляться со всем самостоятельно, думала Джулия. Когда-нибудь у нас троих все будет прекрасно. »
Она устроилась в кресле-качалке и дала Тори грудь. Малышка смотрела на нее уже сфокусированным взглядом и усердно сосала.
Джулия погладила ее мягкие темные волосы. Темнее, чем у нее. Как у Пола. Кто-то позвонил в дверь, но она продолжала кормить. Отец с Элис пошли за рождественской елкой, но мать была в кухне. Она откроет.
Каждый в Гринлоу, кто знал Барнсов, считал своим долгом навестить Джулию и ее прелестных близнецов. Джулия с удовольствием показывала их. Она была благодарна за внимание и заботу. И радовалась, что вернулась домой. Кто бы это мог быть? Неужели еще не все побывали у них?
Дверь слегка приотворилась, и в щель просунулась голова матери.
— К тебе гость.
— Кто там?
Кому-то Джулия могла бы позволить взглянуть на детей прямо сейчас, а кого-то попросила бы подождать, пока близнецы проснутся и будут накормлены.
Дверь приоткрылась шире.
— Я.
Джулия почувствовала, как сердце забилось в горле, затем упало, а потом забилось раз в сто быстрее где-то посредине. Она повернулась на голос и не поверила собственным глазам.
Пол?! Здесь?!
— Но…
Джулия увидела, как мать, стоящая за спиной Пола, улыбнулась ей, а затем, отступив, прикрыла дверь.
Он выглядел чудесно — загорелый, сильный, красивый. На нем были потертые джинсы и свитер, а в волосах посверкивали не успевшие растаять снежинки.
— Пол!
Она улыбнулась, но не подошла к нему. Потому что не могла — кормила малышку. Но в любом случае Джулия не сделала бы этого — чтобы тут же не прильнуть к нему, не вцепиться в него, не обнять его.
Однажды ей удалось быть сильной. Не исключено, что один раз был для нее пределом.
— Какой… сюрприз! — Джулия старалась казаться веселой, но голос ее звучал нервно. — Почему ты?.. — Нет, она не могла задать этот вопрос. — Как мило, что ты приехал к нам на Рождество.
Вот так-то лучше. Вежливо. Отстраненно. Незаинтересованно.
— Я приехал не на… Рождество, — проговорил Пол.
Его голос срывается так же, как и у меня, с изумлением подумала Джулия. Она заметила, как Пол сглотнул, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих какой-то сверток.
— Тогда почему… — начала было она, но, прежде чем договорила, он ответил:
— Я приехал потому, что люблю тебя.
Джулия замерла, глядя ему в глаза. Несчастные глаза, отметила она. В этих глазах были мука и отчаяние. Его пальцы мяли сверток, а глаза неотрывно, с мольбой смотрели на нее.
— Знаю, я тебе не нужен, Джулия. Я не могу ожидать, что ты сможешь полюбит меня, но…
— Смогу.;
Главный звук Рождества, всегда считала Джулия, — это тишина. В ней ожидание. Надежда. Почти неуловимая возможность.
И в этой тишине Пол глубоко, судорожно втянул в себя воздух, а затем тремя быстрыми шагами пересек комнату и стал на колени рядом с ней. Он обхватил руками ее и Тори. Он уткнулся лицом в шею Джулии и заплакал.
Джулия заплакала тоже, роняя соленые слезы на щечку малышки, на мягкие волосы Пола, в которые зарылась лицом.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — снова и снова говорила она.
И Пол вторил ей.
Когда он наконец отстранился, они посмотрели друг на друга и улыбнулись, а затем рассмеялись. Они
