— Ты чудесно выглядишь, Ари, прямо-таки чудесно.
Сара не сводила с сына глаз.
— Он устал. Разве ты не видишь, Барак, как он устал?
— Я в порядке, има. Я привез вам гостью. Познакомьтесь, пожалуйста, с миссис Кэтрин Фремонт. С завтрашнего дня она будет работать в Ган-Дафне.
— Значит, это вы Кэтрин Фремонт, — заулыбался Барак, взяв ее руку в свои огромные лапищи. — Добро пожаловать в Яд-Эль.
— Какой же ты, Ари, глупый, — сказала мать. — Почему не позвонил и не предупредил, что миссис Фремонт приедет с тобой? Входите, входите, примите душ, переоденьтесь, я приготовлю ужин. Какой же ты все-таки глупый, Ари. — Сара обняла Китти за талию и повела в дом. — Барак, возьми чемодан миссис Фремонт.
Иордана Бен Канаан стояла перед детьми с «Исхода» на сцене летнего театра. Высокая, стройная, она держалась прямо и независимо. Огненно-рыжие волосы свободно падали на плечи, подчеркивая ее поразительную красоту. Ей было всего девятнадцать, но она давно уже состояла в Пальмахе, который направил Иордану в Ган-Дафну. Здесь она возглавила отряд Гадны и обучала военному делу тех, кому исполнилось четырнадцать лет. В селе находился один из важнейших тайных складов оружия, отсюда его переправляли в долину Хулы. Кроме того, Иордана работала на передвижной радиостанции «Кол Исраэль». Жила Иордана прямо в конторе Ган-Дафны.
— Меня зовут Иордана Бен Канаан, — обратилась она к детям. — Я командир Гадны. В ближайшие недели вы научитесь ходить в разведку, доставлять донесения, чистить оружие и обращаться с ним. Мы будем учиться также штыковому бою и ходить в походы. Теперь вы в Палестине, вам никогда больше не придется склонять голову и бояться того, что вы евреи. Работать придется упорно, потому что это нужно Эрец Исраэлю. Завтра первый поход. Мы пойдем на север, в горы, в Тель-Хай, откуда мой отец прибыл в Палестину лет шестьдесят назад. Там же погиб и похоронен наш легендарный герой Иосиф Трумпельдор. У его могилы стоит огромный каменный лев, который смотрит вниз на долину. На цоколе памятника Трумпельдору высечены слова: «Нет ничего прекраснее, чем отдать жизнь за родину». Я добавлю: нет ничего прекрасней, чем иметь родину, за которую можно отдать жизнь.
Когда Иордана возвращалась в контору, ее позвали к телефону. Она подняла трубку:
— Шалом, Иордана слушает.
— Шалом! Это има с тобой говорит. Ари приехал!
— Ари!
Иордана помчалась в конюшню, вскочила на белого арабского жеребца и поскакала через ворота Ган- Дафны. С развевающимися огненно-рыжими волосами, без седла она неслась по дороге в Абу-Йешу.
Арабы шарахались в стороны, когда она мчалась по главной улице деревни. Мужчины, сидевшие в кофейне, смотрели ей вслед и злобно шипели: наглая шлюха, рыжая сука, она смеет ездить верхом и в шортах по их улице! Ее счастье, что она дочь Барака и сестра Ари.
Ари взял Китти за руку и повел к двери:
— Я хочу показать вам наше хозяйство, пока не стемнеет.
— Вы не голодны, миссис Фремонт? — спросила Сара.
— Я так наелась, что вот-вот лопну.
— А удобно ли вам в комнате?
— Как нельзя лучше, миссис Бен Канаан.
— Ну, тогда идите. Только ненадолго, ужин будет готов к приезду Иорданы.
Сара и Барак посмотрели вслед молодым людям, затем друг на друга.
— Красивая женщина. Но подходит ли она нашему Ари?
— Ты еще, чего доброго, вздумаешь устроить сватовство? — сказал Барак.
— Ничего ты не понимаешь, Барак. Если бы ты видел, какими глазами он на нее смотрит. Неужели ты собственного сына до сих пор не знаешь? Впрочем, он ужасно устал.
Ари и Китти прошли по огороду к невысокой изгороди. Ари молча смотрел на поля мошава. От вертящихся разбрызгивателей тянуло прохладной сыростью, вечерний ветерок слегка колыхал листву, пахли розы. Китти смотрела на Ари, а он стоял, не отрывая глаз от полей. Впервые с тех пор, как она его увидела, Ари был спокоен. Наверное, ему редко выпадают такие минуты, подумала Китти.
— Далеко до вашей Индианы, — сказал Ари.
— Грех вам жаловаться.
— Ну, вам не пришлось строить Индиану на болоте.
Ари хотел объяснить Китти, как тоскует по дому, как мечтает вернуться к своим полям. Ему хотелось рассказать ей, что значит для его народа обладать этой землей.
Китти стояла, прислонившись к изгороди, и любовалась окружавшей ее красотой, гордостью Яд-Эля. Ари едва удержался, чтобы не обнять ее. Они повернули назад, прошли вдоль изгороди до хозяйственных построек, где их встретило кудахтанье кур и шипенье гусей. Ари открыл дверь птичника и увидел, что верхняя перекладина сломана.
— Надо бы поправить, — сказал он. — Многое здесь пора поправить, но я и Иордана совсем не бываем дома. Отец пропадает на совещаниях, и я боюсь, что работы в хозяйстве Бен Канаанов падают на плечи соседей. Но когда-нибудь мы все вернемся, и тогда вы увидите, что такое хозяйство.
Они остановились у свинарника, где свинья нежилась в луже, а дюжина жадных поросят толкалась около нее.
— Зебры, — бросил Ари.
— Не будь я специалистом по зебрам, я поклялась бы, что это свиньи, — ответила Китти.
— Ш-ш-ш… не дай Бог, услышит кто-нибудь из работников национального фонда. Видите ли, мы не должны выращивать… э… зебр на землях Еврейского национального фонда. В Ган-Дафне дети зовут их пеликанами. В кибуцах относятся к этому более прозаически и зовут их товарищами.
Они миновали хозяйственные постройки, навес, под которым стояли машины, и подошли к полю.
— Отсюда видна Ган-Дафна. — Ари показал рукой вверх.
— Вон те белые домики?
— Нет, то — арабская деревня Абу-Йеша. Глядите чуточку правее и дальше в гору, где деревья на плато.
— О, вижу, теперь вижу! Господи, да ведь она витает в облаках. А что за строение позади нее на самой верхушке?
— Это Форт-Эстер, британская пограничная крепость. Пойдем дальше, я покажу кое-что еще.
Они зашагали по полям. Солнце уже садилось и бросало на горы странный, неверный свет. Они дошли до перелеска на краю поля, где река впадала в озеро.
— В Америке негры поют про эту реку очень мелодичные религиозные песни.
— Неужели Иордан?
— Он и есть.
Ари близко подошел к Китти, и они пристально посмотрели друг на друга.
— Нравится? А мои родители вам понравились?
Китти кивнула. Она ждала, что Ари ее обнимет. Он коснулся ее плеч.
— Ари! Ари! — закричал кто-то во весь голос. Ари резко повернулся. Прямо на них в лучах заходящего солнца несся всадник. Они увидели тоненькую девичью фигурку и огненные волосы.
— Иордана!
Девушка резко осадила жеребца, радостно вскрикнула и спрыгнула прямо в объятия брата, да так, что оба упали на землю. Она уселась на него верхом и покрыла его лицо поцелуями.
— Ну, будет, будет! — запротестовал Ари.
— Сейчас насмерть зацелую!
Иордана принялась щекотать его и не унялась, пока гигант не положил ее на обе лопатки. Китти смотрела на них и смеялась. Вдруг Иордана заметила, что они не одни, и ее лицо застыло. Ари смущенно улыбнулся и помог сестре встать на ноги.
— Это моя свихнувшаяся сестра. Боюсь, что она меня перепутала с Давидом Бен Ами.
— Здравствуйте, Иордана, — сказала Китти. — Мне кажется, что мы знакомы сто лет. Давид столько о
