остаться в ее шкафчике в школе, мог быть у ее подруги Майры, которая имела обыкновение одалживать вещи без спросу, может быть, даже у Дона Хьюза, шофера грузовика из Стьюбенвилла, который недавно заглядывал к ним... Она продумывала тысячи вариантов, выдумывала самые невероятные ситуации. И при этом знала, что его нашла Нана.
Она и теперь знала, что этот псих хотел большего, чем просто трахнуться в темпе рок-н-ролла. Он мог получить это и в пикапе.
— Прекрасно, молодая леди. У меня револьвер. Сейчас будем выходить. Я хочу, чтобы ты шла впереди меня и вошла в белую дверь, которую увидишь, когда мы подойдем. Она ведет в дом. Только одно неверное движение, и я всажу пулю в твою черепушку. Ясно, молодая леди?
Джули содрогнулась. Она не могла заставить себя взглянуть ему в глаза.
— Да, хорошо, только, пожалуйста, не делайте мне больно, ладно? Я сделаю все, что вы пожелаете.
Он расхохотался.
— Ну, давай вылезай.
Когда Джули вышла из машины, глаза ее тотчас обратились к ряду горизонтально расположенных окошечек в двери гаража. Хотя они находились довольно высоко, она все же увидела некоторые из соседних домов. На улице ряд за рядом выстроились чистенькие кирпичные домики. Джули увидела даже женщину на противоположной стороне: стоя на парадном крыльце, она, укутанная-упакованная в сотни одежек (день был холодный) наблюдала за маленьким мальчиком, возившимся в снегу у дома. Женщина улыбалась. Мимо проезжали машины, и одна из них приветствовала гудком женщину на крыльце. Та помахала в ответ.
Как везде, обычная жизнь, нормальные люди... Этого не может случиться! Это как сон. Джули начала медленно двигаться к белой двери, ставя перед собой то одну ногу, то другую. Эта дверь приведет нас в дом. А что в доме?
Джули кусала ногти. Она раздумывала о том, сможет ли вырваться и подбежать к окну. Она представляла себя барабанящей в окна и кричащей в надежде привлечь внимание женщины в доме через дорогу. Конечно, он ее не застрелит, нет, — если эта женщина будет свидетельницей, женщина, которая, вероятно, знает, кто он такой, раз она его соседка.
Но потом она вспомнила, какие безумные были глаза у этого мужчины, и то, как он все время нашептывал что-то про себя. А ненависть и ярость в его голосе, когда он бормотал себе под нос?..
Джули подумала, что малейшая неосторожность будет стоить им жизни — ей, женщине и маленькому мальчику. Поэтому она и была покорной.
— Такая молодая дама могла бы передвигаться и пошустрее, — проворчал тип каким-то механическим голосом. — Ну, вперед, — скомандовал он.
Джули подбежала к двери и обернулась в ожидании дальнейших указаний. Он вытащил ключи и улыбнулся ей. У него были ровные белые зубы. Слишком ровные и слишком белые, чтобы быть настоящими.
— Я приготовил для тебя уютное местечко, — сказал он. — Думаю, тебе оно понравится.
Он отпер дверь. Распахнул ее. Внутри было темно и зловонно. У нее появилось ужасное предчувствие: вот она войдет сюда и никогда больше уже не выйдет.
— Шагай вперед, малышка. Заходи.
Джули переступила порог; мужчина последовал за ней. Он закрыл дверь, и она тотчас же почувствовала, что в доме ужасно жарко и душно. И пахло скверно — воняло разлагавшимися пищевыми отходами и какой-то мертвечиной. Она остановилась, вглядываясь в серые тени. Однако почти ничего не рассмотрела. Поняла лишь, что они на кухне: в раковине — горы грязных тарелок с объедками, мусорная корзина в углу.
— Пошли, — сказал он. — Вот сюда.
Джули прошла под аркой и оказалась в комнате. Комната, в которой она стояла и которую назвала бы гостиной, была практически пустой, если не считать занавесок на окнах, которые были задернуты, и высокой стопки газет в углу, а также глубокого кресла, обитого бежевым плисом.
— Уютно, а? — спросил он. — С точки зрения минималиста... утонченный вкус.
Джули понятия не имела, о чем он говорил.
А потом он положил ей руки на плечи и начал их рассматривать. Она чувствовала, как деревенеет, как стынет ее тело от его прикосновений.
— Расслабься, малышка. Я просто пытаюсь успокоить тебя.
Джули поняла, что вот-вот разревется.
Смех... Смех его был пронзительным, «металлическим». Казалось, она слышит его уже вечность.
— Почему ты плачешь, ужасное маленькое создание? У меня нет никакого интереса к твоей грязной дырочке.
Он ударил ее по лицу. Джули зашаталась, настолько силен был удар.
Пытаясь удержаться на ногах, она оперлась о стену. Грубая зернистая штукатурка врезалась в ее окоченевшие ладони.
— А чего же вам надо? — спросила Джули, с трудом обретя голос.
Она с тоской смотрела на входную дверь.
— Ну... я думал, ты знаешь. — Он подошел к ней поближе, вглядываясь в ее карие глаза своими мутно-водянистыми. Джули чувствовала, как сковывают, как гипнотизируют ее эти глаза, но не в силах была отвести взгляд. — Я хочу лишь наказать тебя, моя милая малышка. Вот и все. Только наказать.
Он ласково погладил ее по щеке — по той, по которой ударил. От прикосновения его руки по спине у нее пробежали мурашки.
— Да, наказать, но не сразу. Это было бы слишком... бездарно. И неэффективно. Нет, сначала я хочу, чтобы ты побыла в компании. Не беспокойся. Я все распланировал. — Он ухмыльнулся. — Все до мельчайших деталей.
Внезапно его лицо окаменело.
— Ты понимаешь, чем я здесь занимаюсь? Или нет?
Не в силах что-либо сказать, Джули покачала головой.
— Я помогаю вам. — Он склонился к ней и завопил: — Неужели ты не понимаешь?!
Она отшатнулась. Ее пробирала дрожь. Она не знала, сколько еще сможет выдержать.
Он взял ее за руку и сжал так крепко, что она закричала бы — если б могла.
— Думаю, теперь тебе пора спуститься вниз, в то местечко, которое я для тебя приготовил. Я уверен, тебе очень понравится.
Комок подступил к горлу — она не могла его сглотнуть... Он тащил ее к двери. Она догадалась — в подвал. Перед дверью он остановился.
— Там, внизу, сыро. И водятся крысы. И насекомые.
Он снова рассмеялся своим пронзительным смехом. Смеялся долго.
— Но они, моя дорогая, — наименьшая из твоих неприятностей. Когда придет Смерть, а она придет, — полагаю, ты будешь ей рада.
Он открыл дверь.
Даже в этих водянистых безумных глазах, думала Джули, должно таиться тепло или что-то такое... ранимое... Когда она увидела его на улице у входа в надземку, ей показалось, что он пытается выглядеть подростком, он старался показать ей, что они одного поля ягоды. Конечно, странно он выглядел, но хотя бы внушал какую-то симпатию... Может быть, все-таки у них есть что-то общее. Он, может быть, по-своему душевный. А значит, не обидит ее.
И в то же время она не верила всем этим домыслам. Нисколько не верила. Ты не выйдешь отсюда живой, никогда. Единственная возможность — бежать. А как, черт возьми, это сделать? Этот тип здоровенный. Хотя и носит майку с надписью «Ганз энд Роузес» и джинсы. Правда, сейчас он не выглядит подростком. Настоящий монстр. Клокотавшая в нем ярость, изливаясь наружу, обволакивала его какой-то дьявольской оболочкой, меняла черты лица и даже походку. В его глазах, то серых, то желтых, то просто
