Он заплакал.
Человек откинул голову назад и рассмеялся.
— Ну и девчонка же ты! Хочешь выбраться отсюда? Я выпущу тебя, когда, черт возьми, захочу этого!
Карлос не задумываясь рывком перегнулся через колени человека, ухватившись за ручку на противоположной дверце.
И вскрикнул, когда мужчина рванул его за волосы назад. Но на этот раз он почувствовал себя увереннее, потому что в руке у него оказался нож. Он махнул им перед лицом мужчины. Все еще рыдая и трясясь всем телом, он пытался преодолеть свой страх.
— Послушай, я хочу выбраться из машины! Выбраться сейчас же!
Человек, пристально глядя на него, самодовольно усмехался. Он потянулся к Карлосу.
Карлос взмахнул ножом, располосовав запястье мужчины. Кровь брызнула фонтаном, заливая приборную доску.
Человек смотрел на свое запястье в шоке, будто не мог понять, откуда эта кровь.
— Ах ты, маленький бродяжка.
Теперь он дышал тяжелее, крепко сжимая порез. Из-под его пальцев сочилась кровь.
Дуайт не мог в это поверить. Но это было похоже на повторение той ночи, с другим мальчишкой, который выхватил нож с выдвижным лезвием.
С тем самым, с которого все началось.
Ну, на этот раз ему это даром не пройдет. Кровь была на его штанах, ею была закапана вся обивка машины. Он чувствовал горячую пульсирующую боль в запястье. Собрав все силы, он крикнул низким, искаженным яростью голосом:
— А теперь отдай это мне, отдай мне сейчас же, ты, маленький хреносос.
А мальчик уже приставил нож к груди Дуайта. Дуайт схватился за лезвие, тут же почувствовав, как оно жаркой болью пронзило его ладонь. Рука обагрилась кровью. И мальчик, испуганный ее видом, на мгновение выпустил нож.
Теперь он его заполучил! Подавив боль, Дуайт вырвал нож из рук мальчишки и быстро повернул его лезвием в его сторону. Мальчик попытался перехватить нож, рыдая все сильнее.
— Я не дам тебе убить меня, — задыхался он.
Дуайт вонзил в него нож, прямо между ребрами. Мальчик судорожно вздохнул, крепко зажмурил глаза и упал.
Дуайт смотрел на него, распростертого поперек сиденья. Кровь била струей из его груди. Неужто с этим покончено?
Я, должно быть, угодил ему в сердце. Должно быть, удар был удачным. Или неудачным. Вся машина изнутри была забрызгана кровью. Тело мальчика лежало поперек сиденья.
Бог мой, что же мне теперь делать?
Глава 12
Скалы находились на берегу озера Мичиган к северу от Чикаго. Прохладные серые волны плескались меж крупных плоских валунов, покрытых надписями, нанесенными светящимися разноцветными красками — лимонно-зеленой, ярко-персиковой, цвета фуксии. На одном из валунов красовалась надпись:
Летом на скалах загорали мужчины, тела их блестели от масла, на некоторых были купальные штаны до колен — казалось, все здесь подчинено звукам волн, разбивающихся о скалы. Даже гул машин, проносящихся по Лэйк-Шор-Драйв. Скалы казались раскаленными — по контрасту с водой, от которой ломило кости даже в разгар лета.
Зимой, когда небо становилось таким же серым, как скалы, любители купания покидали их, и место летних игрищ пустело, храня лишь память о жарких днях. В воде плавали глыбы льда, грязно-серые, шероховатые. Сюда приходили немногие: это место находилось далеко от настоящего пляжа.
Декабрьское утро застало Джона Слэвинза бредущим вдоль скал в поисках уединения, которое он здесь надеялся найти. Прошлой ночью, когда Джон вышел из дома, Джейк, его любовник, исчез. Джон вернулся в их квартиру в сером каменном доме на Фуллертон-авеню и нашел ее опустевшей. В их совместную жизнь Джейк внес свой материальный вклад — почти вся мебель принадлежала ему.
Он вспоминал прошлое лето, как бродил вдоль скал, читая граффити, а потом встретил здесь Джейка. Джейк удил рыбу на северной оконечности пляжа, подумать только — рыбачил!
Никто не приходил на скалы рыбачить.
Это вселило в Джона смелость и помогло разговориться с красивым незнакомцем.
Теперь же всё кончено. Джон остановился, чтобы поглядеть на горизонт, на небо, похожее на свернувшееся молоко, обещавшее к середине утра снегопад. Он вспоминал темные волосы Джейка, как они выглядели...
Минуточку... Джон посмотрел вниз, вглядываясь сквозь свои круглые очки в золотой оправе в что-то темное на серой поверхности валуна. Да, это что-то, сползшее почти к поверхности воды и застрявшее между скалами, напоминало человеческую фигуру.
Течение шевелило темные волосы — туда-сюда.
Не хочу этого видеть. И все же Джон начал спускаться вниз по камням, чтобы разглядеть получше. Когда он подошел ближе, он уже не мог оторвать взгляд от длинных темных волос, струившихся среди пенистых волн, — они загипнотизировали его. Наклонившись к самой кромке воды, Джон стал пристально рассматривать тело. Поднялась очередная волна и на мгновение полностью вытолкнула его на берег. Джон стоял дрожа: он увидел нагое тело мальчика. С минуту он смотрел на горизонт, словно мог там найти ответ. Что ему делать?
Потом он понял, что мальчика ударили ножом, — в боку его зияла рана.
И еще он увидел, что у мальчика не было рук.
Джон согнулся, и его вырвало прямо в воду.
Ричард Гребб сморщился, глотая остатки кофе из своей кружки. Кофе остыл и был от избытка сахара похож на черный сироп. На его коленях лежала газета «Чикаго трибюн», сложенная и открытая на четвертой странице. Он смотрел в окно.
Ему всегда становилось не по себе, когда он узнавал о бессмысленной смерти молодого существа. Он думал, как опасна их жизнь на улицах.
В сообщении об этой смерти содержалось мало деталей. История была изложена лаконично — лишь голые факты. Пятнадцатилетний мальчик, испанец, найден мертвым на северном берегу озера Мичиган. Труп застрял между двумя валунами. Очевидно, что жертва была заколота ножом. Имя мальчика не сообщалось: ожидали опознания близкими родственниками. Место, где было обнаружено тело, было известно среди сообщества чикагских голубых как Скалы. Это популярное у них место для прогулок. Репортер невнятно намекнул, что жестокое преступление явилось актом мести. В заметке было всего двенадцать строчек. Сколько дюймов в этой колонке? Сколько дюймов заслуживал мальчик, который умер до того, как сумел использовать свой шанс на жизнь?..
Ричард думал о том, как он в минуту слабости подбирал на улице несчастных того же возраста, приводил домой, кормил. И укладывал с собой в постель.
На минуту Ричарду пришла в голову мысль (только на минуту): а он, лично он, мог содействовать тому, что этот мальчик оказался в ночное время в опасном месте? Но его вина была бы слишком ужасна, если допустить такую мысль.
В это декабрьское утро ему надо было еще много потрудиться, чтобы подготовиться к мессам на рождественской неделе. Только через несколько часов Ричард поднял голову от текста проповеди, которую писал. Позвонили в дверь, а потом забарабанили в нее. Барабанили бешено. Он отложил ручку и поспешил к двери. Бросил взгляд в окно и убедился, что снег валит вовсю.
Открыв дверь, он увидел Эстер Гарсия. Эстер была одной из его прихожанок. Молодая красивая кубинка, мать четверых детей, старшим из которых был Карлос.
Она плакала и не могла произнести ни слова; только смотрела в глаза священнику. Сердце Ричарда забилось сильнее, когда заметка из «Трибюн» всплыла в его памяти. Заметка, которую он прочел сегодня
