Ты простишь теперь мне, Берта? Берта
Что, отец мой, вам приснилось? Сны бывают с жизнью схожи! Или этот озаренный Тусклым блеском темный зал Обманул виденьем лживым Ваши слабые глаза? Я нередко замечала, Как взволнованный наш разум, Бестолковый раб души, Принимает лишь виденье, Духа праздное творенье, За живое существо. Лишь вчера, отец мой, шла я В старом зале наших предков В предвечерний, серый час; Перед зеркалом старинным Я на миг остановилась, Мне понравился наряд мой, И осталась я глядеться В потускневшее стекло. И когда я так стояла, Опустив свободно руки, — Вы, отец мой, улыбнетесь, Мне самой смеяться надо Страху детскому тому; Но, когда я так стояла, Страшен был душе смятенной Образ дикий, искаженный. В миг, когда я опускала Руки — пояс завязать, Образ в зеркале высоко Поднял руки к голове, — И, от страха цепенея, Вижу в зеркале туманном Искаженные черты. То мои черты — я вижу — Но они чужие вместе, Страшно сходные с моими, Как живой похож на труп свой. Широко открыв глаза, Страшный дух грозит мне пальцем, Строго смотрит на меня. Гюнтер
Горе нам! Праматерь! Граф (с кресла, как бы охваченный внезапной мыслью)
Праматерь! Берта (удивленно)
Праматерь? Гюнтер
Разве вы не замечали В зале старого портрета, Будто с вас его художник Нежной кистью рисовал? Берта
Часто видела его я, С удивлением смотрела, И живым со мною сходством Был он дорог мне всегда. Гюнтер
А известно вам преданье, Что идет из уст в уста? Берта
С детства слышала его я,
