сам завязывать шнурки.
– Очень смешно. Только это, дружочек, плагиат. Тыришь чужие идеи самым бессовестным образом.
– Неправда ваша! В сериале «Клиника» уборщик с помощью вилки суп пытался есть, а я – сок.
Лешка продолжал возмущенно бухтеть, но я не слушала. Я просто смотрела на свою половинку и не могла поверить, что еще полтора года назад это был изуродованный страшными ожогами, полупарализованный, с трудом говоривший человек.
Лучшие пластические хирурги и специалисты-реабилитологи, замечательный дядечка логопед и профессиональный тренер, но главное – бешеное желание самого Лешки вернуться, стать прежним, сотворили чудо.
Передо мной сидел прежний Алексей Майоров – умный, ироничный, чертовски обаятельный, с великолепной пластикой и сильным послушным телом. Небольшой шрам на левой щеке совсем не уродует его, наоборот – добавляет мужского шарма. Смугловатая гладкая кожа, слегка вьющиеся каштановые волосы, сияющие зеленовато-карие глаза – господи, Лешка, это снова ты!
Главное, не захлебнуться в пузырящемся, искристом, переполнявшем меня счастье. Хотя ты дорог мне любой. А того, обожженного, я любила просто безумно, потому что таким ты вернулся из небытия. Но собственная немощь изматывала тебя, ты так неистово хотел взять на руки дочь, обнять меня…
Так, пора выныривать из эйфории в действительность, а то можно остаться здесь навсегда, пуская радостные слюни.
Стоп, это что, я сказала? Нарушила хрустальную торжественность мгновения столь грубым сравнением? Ага, как же!
Лешка заботливо вытирал мне рот салфеткой и, скорчив умильную гримасу, сюсюкал:
– А кто это у нас так задумался? А у кого слюнка от напряжения потекла? Трудное дело – думать, да, деточка?
Хорошо, что мы все-таки в отдельном кабинете, иначе остальные посетители ресторана были бы слегка шокированы, увидев кумира миллионов Алексея Майорова с щедро заляпанной кремом от пирожного физиономией.
– Взрослая, казалось бы, женщина, – удрученно ворчал Лешка, вытираясь, – мать уже, жена какая- никакая… ай! Все, больше никаких босоножек на шпильке, только сандалики! Решено, я соглашусь!
– И на что, интересно? – Я с удовольствием наблюдала за процессом очистки. Енот-полоскун скончался бы от чувства собственной неполноценности.
– Меня давно уже зовут в жюри конкурса красотуль посидеть. Что-то там из жизни моделей. Я, как любящий муж и безупречный отец, отказывался, блюл себя…
– Прости, что делал?
– Блюл, темень дремучая, – Лешка укоризненно покачал головой. – Да, все-таки три класса церковно- приходской школы сказываются. Блюл себя – значит хранил тебе верность.
– Ну вот почему такое замечательное поведение ты умудрился испоганить блюющим термином? Из вредности? Или из-за атрофированного чувства прекрасного?
– Из-за него. – Свинтус удрученно вздохнул, подпер рукой подбородок и грустно продолжил: – Будь оно, это гадское чувство прекрасного, развито, как у всех нормальных людей, разве я на тебе женился бы? Да еще два раза? Прекрати пинаться, у меня уже все ноги в синяках! Хорошо, что я юбку не ношу.
– Это легко исправить.
– Все, ухожу к моделям. Буду судьей строгим, но справедливым, решение приму только после личного собеседования с конкурсантками.
– А я разве против? Только вот что. – Я поднялась из-за стола и направилась к выходу из кабинета. – У меня с чувством прекрасного все в порядке, поэтому предлагаю свою помощь в украшении стола жюри. Возле тебя должен стоять цветок, символизирующий квинтэссенцию работы моделей.
– Формой? – ухмыльнулся Майоров, направляясь следом.
– Фи, Алексис, вы вульгарны! Нет, это прелестное декоративное растение, с формой у него все в порядке. Квинтэссенцией работы моделей являются два слова, объединенные в названии этого цветка с помощью союза «и».
Всю дорогу до ближайшего цветочного магазина Лешка пытался выведать название цветка. Ведь знает же, что дело бесперспективное, заранее обреченное на неудачу, и все равно канючит.
Припарковав джип у входа в цветочный оазис, Майоров нетерпеливо рванул дверцу. Она, как и любая особа женского пола, грубого обращения терпеть не намеревалась, возмущенно вякнула и заблокировалась.
Пока Лешка, шипевший что-то нехорошее в адрес дверцы, фирмы и страны – производителя автомобиля, возился с упрямицей, я успела нацепить на него нехитрую маскировку: очки в роговой оправе и бейсболку. Простенько, но достаточно эффективно.
Правда, и мне теперь приходилось менять внешность, поскольку за последние полгода мои фотографии в прессе мелькали наравне с Лешкиными. И Никиными.
В общем, в цветочный магазин вошли два очкарика, один в бейсболке, другая – в косынке, походили вдоль зеленых рядов и остановились возле небольшого пышного цветка. После чего мужчина проворчал:
– Вот же вредина.
Продавщицы переглянулись и пожали плечами. Кто вредина? Пахиподиум? Так он же цветок, вредничать не умеет.
Глава 3
Возвращаться в пустую квартиру почему-то не хотелось, хотя Левандовские отпустили нас «на сколько хотите». И вообще, баба Ира и баба Катя (наша с Лешкой домоправительница) были абсолютно убеждены в нашей родительской несостоятельности, а порой и вредоносности.
Разве можно так баловать ребенка? Да где это видано, чтобы с эдакой крохой советовались? Что она может понимать? Ой, только не начинайте опять нести чушь про какого-то там ребенка-индиго! Девочка как девочка, конечно, более смышленая и живая по сравнению со сверстниками, бегает вон как хорошо, говорит четко и внятно, но и все. Сейчас дети вообще развиваются быстрее, чем их сверстники лет двадцать назад.
Трудно, конечно, иметь столько хлопотух на одну малышку, ведь там еще и тетя Алина (невестка Левандовских), но, скажу честно, в то же время до слез трогательно. Ведь у нас с Лешкой никого из родных не осталось, поэтому настоящих бабушек и дедушек у Ники нет. Но у нас есть Левандовские, Катерина, Сашка и Таньский с семьями – вон сколько родни!
А если вспомнить про армию Лешкиных фанатов, которых после всех событий, а особенно после воскрешения Майорова стало еще больше! Семейка получится та еще. Ведь голливудские страсти, кипевшие в это время – кто же настоящая жена Майорова, чей ребенок его, – примирили поклонников с появлением семьи в жизни их кумира. Нам больше не надо скрывать свои отношения… Хотя что это я – надо, но по другой причине. Назойливый интерес ко всему, что происходит у нас, напрягает, и даже очень.
Что и ощутил на себе в полной мере желтушный Паша.
Мы полностью сменили все адреса, известные журналистам и фанатам. И не только ради возможности уединиться, но еще и потому, что прежняя недвижимость, а особенно квартира в Москве, была активно засижена большой навозной мухой Ириной. Она отметилась, правда, лишь инспекционными наездами (инвентаризировала грядущее наследство, наверное) и в нашем загородном доме, и на вилле в Испании.
Квартиру мы продали в первую очередь, как только Лешка смог нормально разговаривать и двигаться. И уже в марте праздновали новоселье в уютном доме клубного типа, расположенном в тщательно охраняемом жилом комплексе. Квартиру купили с отделкой, у нас не было ни времени, ни, откровенно говоря, желания заморачиваться строительными работами. Хотя почему у нас – у меня, ведь моя половинка почти не вылезал из больниц и реабилитационных центров. Поэтому собственно беготней с недвижимостью занималась я, Майоров приезжал только на подписание договоров.
С загородным же домом вышла некоторая заминка. Нет, никакие минки вокруг дома не находили, саперов вызывать не пришлось, желающих купить наш прежний дом оказалось больше чем достаточно, та
