Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе

что-нибудь сделаем».

Единственным условием со стороны Рема было формирование армии штурмовиков, чернорубашечников. С их помощью он намеревался держать все движение под контролем. Он часто говорил: «Все остальное для меня не важно; мне нужна дисциплинированная, своя армия».

С этой целью он дал Гитлеру денег, чтобы тот напечатал плакаты, а заодно прикупил малоизвестную местную спортивную газетенку, в которой публиковались результаты футбольных матчей и различная информация о скачках. Газета называлась Volkischer Beobachter^{24}. Оказавшись с большими деньгами, Гитлер смог без особого труда отставить от дел основателей этой маленькой партии. Но он не стал вносить изменений в существовавшую на тот момент программу; более того — он никогда не будет устраивать дискуссий по ее поводу — хотя, по правде говоря, ни одно из ее положений им выполнено не было. Рем сформировал армию чернорубашечников; именно для нее Рем позаимствовал коричневую рубашку из формы одного из добровольческих корпусов (Россбаха) и свастику от униформы другого (Эрхардта).

Вот так этот солдат удачи подписал свой смертный приговор и принес Европе новые беды и разрушения. Все это, как я уже сказал, произошло в Мюнхене 20 лет назад. Однако я бы хотел привести еще несколько важных моментов, касающихся рождения гитлеровской партии (об этом знал только Отто Штрассер).

«У Гитлера было много всяких обманных вещей, связанных с его биографией, в частности, когда речь шла о том, что он стал «седьмым членом» НСДАП. В тот момент, когда Рем отправил его на собрание, чтобы разузнать что к чему, в партии уже насчитывалось несколько сот тысяч человек. Он стал седьмым членом исполнительного комитета и отвечал за популярность партии. И вовсе не он изобрел «национал-социализм». Эту партию основали некто Харрар и Антон Дрекслер. Они полностью скопировали ее с австрийской партии, которая так же и называлась, национал-социалистическая партия. Ее основали судетские немцы Юнг и Книрш, которые, в свою очередь, позаимствовали саму идею у чехов. Примерно в 1892 году молодой лидер тамошних рабочих по фамилии Кловач откололся вместе с группой чешских рабочих от соцпартии, действовавшей в довоенной Австро-Венгрии. Причина была проста: он говорил, что руководство и методы работы были «еврейские, международные и германские». Он основал в Богемии первую национальную социалистическую партию, ее самым известными членами впоследствии стали Масарик и Бенеш. Единственным человеком в этой партии, у которого нет понимания, что такое настоящий национал-социализм, является Адольф Гитлер».

Все это записано со слов Отто Штрассера. Последнее предложение — его точные слова. И, на мой взгляд, это абсолютно верно.

Вот так зародилось движение, которое быстро укрепилось и стало расти вширь и вглубь — к несчастью Европы и под предводительством профессионального клятвопреступника — в то время как Отто Штрассер «сидел, словно добрым малый, в своем министерстве и в своей конторе и никоим образом не занимался политикой». В 1923 году Гитлер впервые попытался прийти к власти, и одного этого хватило для того, чтобы Отто Штрассер вернулся в политику.

Дело было так. К 1923 году Рем и фон Эпп больше не руководили Баварией — их устранили в пользу режима, более лояльного Берлину. К тому моменту Гитлер фактически уже отстранил Рема от всего (впоследствии, правда, он его вызовет из Боливии — кому-то нужно было возглавить армию чернорубашечников). Вместе с генералом Людендорфом и Герингом, командирами штурмовиков, Гитлер попытался силой сместить правительство Баварии, надеясь, как и в свое время фон Эпп и Рем, начать из Баварии победоносный путь к господству над рейхом. Грегор Штрассер в этой схеме занимал место командира батальона из Ландесхута. Гитлер, шедший со своими штурмовиками и полагавший, что никакого сопротивления ему оказано не будет, был встречен градом пуль со стороны регулярных войск. Он бежал, затем был арестован и посажен в тюрьму; Людендорф был ранен, получил рану и Геринг, но сумел скрыться за границей. Грегор Штрассер был приговорен к полутора годам тюремного заключения. Первый гитлеровский путч провалился.

Случившееся полностью перевернуло мнение Отто Штрассера о Гитлере. До этого момента он не воспринимал национал-социалистическую партию всерьез. Он считал их какими-то полуреакционерами, а следовательно, не партией революционных социалистов. Говоря его словами, это было «плохое издание реакции в красной обложке — для обмана покупателя».

Но 9 ноября 1923 года в Мюнхене пули реакционного режима летели в Гитлера и его людей. «Стало быть, мой брат Оказался прав, — думал Отто Штрассер. — Это именно революционное движение, это именно социалистическое движение. Теперь всякие заигрывания Гитлера с генералитетом и акулами бизнеса прекратятся».

Это мнение было подкреплено известной речью Людендорфа, с которой тот вскоре выступил — не следует забывать о том, каким авторитетом пользовался Людендорф у германских офицеров. И в этой речи он сказал: «Теперь я понимаю, что спасение и переустройство Германии невозможны в сотрудничестве с реакционными силами».

Тогда же Людендорф торжественно отказался от всякого рода кастового товарищества с представителями своего сословия. Подразделение, в котором служил Отто Штрассер, разослало всем офицерам (в том числе и Штрассеру) письмо, в котором говорилось, что они должны выбрать между кронпринцем Рупрехтом Баварским (наследником упраздненного престола) и генералом Людендорфом, заявив открыто о своей приверженности той или другой стороне. Отто Штрассер незамедлительно и решительно поддержал Людендорфа — и был тотчас исключен из числа офицеров своего подразделения.

Вот так Отто Штрассер, горячий почитатель немецкого офицерства, добровольческих корпусов, солдат, воевавший против красных в Мюнхене, глава социалистической сотни в Штеглице, бесстрашный и упорный сторонник «немецкого социализма», снова был втянут в самую гущу политических событий. Он подумал, что наконец нашел то, во что верил.

Его брат Георг просидел в тюрьме вместе с Гитлером до майских выборов 1924 года — тогда он был выбран в парламент и его освободили. Гитлер же остался в тюрьме, где, как он говорит, он продолжал писать Mein Kampf (еще одна ложь). Пока Гитлер находился в тюрьме, Грегор Штрассер взял на себя руководство всей партией, в том числе и на севере Германии — многочисленные сторонники партии были уже и там, их набрали из Völkische движения Грефе^{25}.

Одним из первых шагов Грегора Штрассера стало изгнание из партии болвана Юлиуса Штрайхера. После этого Грегор продолжал проводить меры по укреплению позиций партии и усилению ее влияния. Он был ее вождем и оставался таковым даже тогда, когда Гитлер вышел из тюрьмы. Причин этому было две. Во-первых, несмотря на освобождение, Гитлеру запретили выступать на севере Германии — хотя бы поэтому он уже не мог участвовать в работе партии. И, во-вторых, (и это ясно говорит о финансовом положении человека, фактически сделавшего партию под Адольфа), Грегор Штрассер как депутат рейхстага обладал правом бесплатного проезда на железнодорожном транспорте. Что позволяло ему свободно ездить до Берлина и обратно — а для него в то время это было очень важно. Гитлер, будучи гражданином Австрии, не мог, даже если бы и захотел, вернуться в парламент. Ему снова несказанно повезло (поскольку в открытых дебатах его очень быстро разгромили бы в пух и прах) — ведь его путь к власти и полный триумф покажутся всем совершенно необъяснимы! Однако и этот миф будет развеян.

Гитлер в тот момент был совершенно дискредитирован и, казалось, выдворен с политической арены. Лидером национал-социалистической партии был Грегор Штрассер — его знали, понимали и любили многие. Но у Гитлера был хоть и один, но сильнейший источник власти. У него — в отличие от сотоварищей по партии — были деньги. Он получил их от крупных промышленников и прочих заинтересованных лиц и партий, которые предпочитали не засвечиваться. Им он в частном порядке продавал социалистические кусочки программы национал-социалистов, которой братья Штрассеры вместе со своими сподвижниками придавали огромное значение. Однако об этом стало известно значительно позже.

После мюнхенского путча Отто Штрассер начал снова потихоньку пробовать себя в политике — он писал передовицы в Völkischer Beobachter (разумеется, под псевдонимом). И вот как-то раз к нему пришел брат и снова завел речь о будущем. «На севере Германии мы абсолютно свободны, — сказал он, — и мы можем сделать эту партию реальной и влиятельной, мы можем придать ей