Некоторое время вообще никаких звуков не было. Даже птицы не пели. А потом в руке у Светки, прямо возле уха, на три части сам собой рассыпался мобильник.
Кольцо из носа выдернули, русалку чем-то замазали.
Коловоротов, Цуккерман и Вероника Абердян («Черви козыри», спецпоказ на МКФ) составили мозговой центр и перестали спать. Днем снимали, а ночами звонили в Америку, благо там в это время день. Говорил Цуккерман, думали все трое. Распоряжения Филиппа не обсуждаются, исполняются. Да! Но что поделать-то? Альпачино оказался от мозгового центра где-то на расстоянии Луны.
И Филипп сдался! Сказал — ищите замену, в понедельник съемка. Искали. И нашли!
Джеймс Гроу, пятьдесят семь лет, знаменитый комик — танцор с куплетами, потом попал в автокатастрофу, врачи поставили на ноги, но одну ногу поставили на протез, лечился от наркомании, оклемался, стал сниматься в фильмах. Играл негодяев, один критик сравнил его однажды с Джеком Николсоном. Самый известный его фильм — «Кошелек соглядатая» (он и у нас шел, но разве все углядишь?). За эту роль его хотели даже почти номинировать на Оскара.
Сниматься Гроу согласился. Сперва говорил, что у него только месяц свободный и он хотел отдохнуть, но, когда назвали сумму гонорара, стал кашлять, а потом прокашлялся и согласился. Про роль не спрашивал, сказал, на месте разберемся. Прилечу в субботу, так? А съемка в понедельник, так? У нас все воскресенье в запасе, о’кей?
Но тут сам мозговой центр задумался. Он же хромой! И крепко хромой. Значит… этот Интерпол будет и слепой, и хромой? «Час хромого слепца»? Не слишком ли густо?
Значит, под актера надо менять идею. Джеймс Гроу того стоит. Вероника предложила оборотное название — не «Час слепца», а «Слепок часовщика», ведь часовые мастера часто бывают инвалидами, в том числе и безногими. Вероника взялась за сутки набросать канву сюжета, не меняя пролога, чтобы с понедельника можно было снимать «Ночной клуб». Художник сразу подправил афишу.
На черном белыми буквами с красной обводкой:
СЛЕПОК ЧАСОВЩИКА
Слева — Света Лайт.
В красном с белым воротничком.
Справа — Джеймс Гроу с лупой в руке, опирается на инвалидную коляску.
Вроде все логично и даже элегантно. Но… часовщик — профессия, а о человеке ничего не сказано. Чего-то не хватало, не было какой-то изюминки. И была ночь! Коловоротов бегал по комнате, обхватив руками голову, и причитал: нужно определить, откуда и куда идем, нужен фундамент, и нужна цель, где они, где они?
Цуккерман сидел за пианино, отхлебывал виски из широкого бокала и напевал со свистом и шепотом: «Ты ушла, и твои плечики…».
Вероника Абердян что-то черкала и перечеркивала в блокноте, жуя большую шоколадную конфету с орехом внутри.
— Нужен ход, — бормотал Коловоротов, — «энтертейнмент» был хорош для одного, но может оказаться непригодным для другого. Пусть будет «мистический гиньоль». А кто видел этот его фильм «Кошелек соглядатая»? Хороший?
— Говорят, ничего, — промямлила сквозь шоколад Вероника, не отрываясь от блокнота.
И тут Гуля Цуккерман хлебнул виски, посмотрел в потолок и сказал:
— А что, если пойти прямо за актером, вслед его биографии? Не поперек, а дальше? Но определеннее и крупнее. Там у него был «Кошелек соглядатая», а здесь будет «Чемодан засранца». Как бы вторая серия.
Коловоротов повернул голову, Абердян подняла глаза. И как-то вдруг, СРАЗУ, все встало на свои места. Резковато? Маленько царапает? Но по сегодняшним меркам, ей-богу, в самый раз. Для фестивалей — и говорить нечего! И простая публика пойдет. Цуккерман осушил фужер и налил себе еще.
А когда в субботу в Домодедово встретили самолет и воочию разглядели нового героя с палкой в одной руке и с чемоданом на колесиках в другой, поняли, что путь обретен и что все точно.
ЧЕМОДАН ЗАСРАНЦА
Именно так!
— Филипп решил продать остров около Корфу, — сказал Рустам.
— А кино?
— Так кино и купит. «Чемодан засранца» преобразован в дочернюю фирму, а ей нужен остров для съемок.
— Так чего, он сам у себя купит?
— Не-е, там будет иначе. Сделка пойдет через посредников, при участии Агентства по кинематографии и частных фондов — совместное производство.
— Ну и чего делать?
— Оформлять. Там оценить, тут оценить и состыковать.
— Кто в деле?
— Специальная юридическая контора. Они уже все на низком старте. Их четверо. Надо мотнуть их в Грецию и обратно.
— Съемки когда?
— С двадцать пятого. Тут закончат, там сразу начнут. Надо успеть к дню рождения Светланы Борисовны. Все по плану.
— А сама Светка-то как? Коловоротов тут бухтел, что она все извивается, не попадает под аппарат.
— Не-е, уже ничего, натренировалась.
— А этот… американец?
— Нормально. Он профи. Хромой, хромой, а уже подсуетился открыть у нас сеть стоячих семейных ресторанов «Джеймс Гроу барбекю». Общительный мужик. Жрет только рыбу и все время смеется.
— Значит, хорошо живет. Ну, я тогда на Корфу…
— Держи бумаги.
— Ух ты! Целый мешок!
— Так вся документация. У них все в компьютере, но нужны дубликаты на всякий случай. Ну, валяй!
— Бывай!
— Давай!
— Ага, — сказал Федя.
И вышел.
Афишу решили сделать на латинице. Иностранные буквы у нас теперь все легко читают, привыкли. И для заграницы все готово, об этом тоже надо думать — экономический кризис не тетка, он и у нас стал помаленьку проявляться. Как говорится, время собирать деньги и не время разбрасывать деньги. Так что афишка сразу с двойным ударом, туда и сюда.
Строго и солидно.
FILIPP and co-production with (ну, и вся межпуха, кто там, что совместно…)
PRESENTE
Ivan Kolovorotov’s film
