Стражник ждет, пока он начнет спускаться по лестнице, а он кинется на него совсем с другой стороны. Небольшой шанс, но лучше, чем никакого. Он осторожно заглянул за угол и замер. Стражника на площадке не было. Куда же он девался? Тут, кроме склада, и спрятаться негде. Но какой был ему смысл забираться в склад? Это было нелепо со всех точек зрения.
Он осторожно прокрался вдоль стены, нащупал дверь склада, рванул ее на себя и отскочил, чтобы не оказаться в простреливаемом пространстве. Да, кто-то там был, но даже не сделал попытки выстрелить. Он сообразил, что мог нажать на кнопку освещения у входа. Склад осветится, а он останется в темноте.
Вспыхнул свет, и между стеллажами он увидел кладовщика. Шестьсот пятьдесят шестой стоял и молча смотрел на него. Руки его были пусты.
Четыреста одиннадцатый почувствовал, что не в состоянии двинуться, словно у него сел аккумулятор. Наконец он спросил:
– Это ты следил за мной наверху?
Кладовщик не ответил.
– Ты?
Шестьсот пятьдесят шестой угрюмо кивнул.
– Кто тебе дал приказ?
– Никто.
– Что значит никто?
– Никто.
– Я сейчас вызову стражников.
– Вызывай.
– Ты не боишься?
– Нет.
– Почему?
– А что ты им скажешь? Что я был ночью на станции?
– Хотя бы…
– А ты что здесь делал? Ты получил приказ? Кладовщик был прав.
– Ладно. Но для чего ты все-таки следил за мной?
– Не знаю… Так…
– Тебе было просто интересно?
– Наверное…
– Ты знаешь, что кирду интересно только то, что ему приказывают?
– Знаю.
– Так кто ж тебе приказывал шпионить за мной?
– А кто тебе приказывал включать ночью фантомную машину?
– Мозг.
– Ах, Мозг. Поэтому-то ты крался, как деф…
– Хорошо, я крался, как деф, а ты?
Кладовщик замолчал.
– А может, ты деф?
Шестьсот пятьдесят шестой посмотрел на него и кивнул.
– И ты не боишься, что я вызову стражников?
– Нет.
– Почему?
– Потому что ты деф, Четыреста одиннадцатый.
– Ну что ж, деф, давай поговорим…
10
–Коля, Саша, родненькие, что с вами? – в десятый раз тоскливо спрашивал Густов, глядя на товарищей.
Они не отвечали. Они даже не смотрели на него. У них были пустые глаза, движения их были неуверенны. Надеждин сидел у стены, уставившись на свои ноги, а Марков лежал на спине. В его широко открытых глазах отражалось желтое небо, и Густову казалось, что они горят каким-то зловещим светом.
«Все», – подумал Густов. Его запас оптимизма кончился. Надеяться больше было не на что. Если бы даже случилось чудо из чудес и он смог бы добраться до корабля, имел бы он моральное право увезти с собой двух кротких животных, которые еще совсем недавно были людьми, его товарищами? Даже не животных, а растения? Что смогут с ними сделать врачи на Земле? Это же не заболевание, не психическое
