далёкого Кармелла. И видел её не только Трелли – все прочие стражники, вцепившись в свои секиры, как в спасительные соломинки, смотрели на спускающийся с потолка призрак, они медленно пятились к стенам и до сих пор не обратились в бегство лишь потому, что покинуть пост означало конец карьере, правёж, заточение, а затем – нищету, болезни, смерть. Барабанщик несмело ударил в барабан, потом ещё – на этот раз изо всех сил, но неведомый зверь не обратил никакого внимания на его труды. Йурга медленно превращалась в бесформенный сгусток бледного света и опускалась прямо на трон.
– Гинна, царица жизни и смерти, Тронн, владыка времени и судьбы, Таккар, даритель радостей и скорбей! – вдруг завопил один из стражников, отбросив свою секиру и бухнувшись на колени. – Избавьте от наваждения. Я каждому в храм по двадцать дорги, гадом буду, попожертвую!
На мгновение показалось, что богам цена показалась приемлемой и они смилостивились над несчастным – пятно света, опускавшееся с потолка, слилось со свечением, исходящим от обивки трона, и пропало из виду. Но стоило нескольким стражникам попытаться приблизиться, как трон неожиданно поднялся на дыбы, с громким топотом сорвался с места и ленивой иноходью двинулся по ковровой дорожке, ведущей мимо зимнего сада к императорской гостиной.
– За ним! – крикнул Тео ди Тайр – единственный, кто сохранил присутствие духа – и первым бросился в погоню за взбесившимся троном.
С каждым мгновением погоня обрастала всё новыми людьми: сначала к ней присоединились стражники, охранявшие гостиную, затем – те, что стояли на широкой мраморной лестнице, ведущей к парадному входу, и, наконец, – дозорные, державшие под неусыпным наблюдением парк, раскинувшийся перед фасадом дворца. Но никто не посмел или не догадался броситься наперерез неведомому чудовищу, принявшему обличье трона, гонимого вперёд явно тёмными силами. Для стражников, изо всех сил пытающихся выполнить свой долг, оставался единственный шанс на успех: чугунное кружево ограды, опоясавшее дворец со всех сторон, окажется серьёзной преградой для бестии, вселившейся в трон. Но в душе почти каждый надеялся, что ожившая мебель сможет вырваться за ограду, и её не придётся брать живьём. Выстрелить в беглеца из самострела или зацепить его клинком тоже никто не мог решиться – чем бы ни был одержим императорский трон, он оставался императорским троном. Даже огромные чёрные лохматые сторожевые псы, которых на ночь выпускали в дворцовый парк, поджав хвосты, с визгом и поскуливаньем шарахались от скрипящего и лязгающего чудовища.
– Обходи слева! – скомандовал Тео, стараясь перекричать топот толпы, в которую превратилась дворцовая стража. Чинов и званий в этой суматохе уже никто не замечал, и несколько стражников, в том числе и те, чьи рукава украшало по несколько нашивок, на перегонки бросились исполнять приказ новобранца, который без году неделя в гвардии.
Трелли был уже готов в прыжке ухватиться за подлокотник трона, который мчался прямо на ограду, но то, что произошло в следующее мгновение, заставило попятиться даже самых отчаянных.
Трон, оттолкнувшись задними ножками, врезался в чугунное кружево и разлетелся в щепки, и почти сразу, уже за пределами дворцового парка, обнаружилась огромная лохматая полупрозрачная пятнистая кошка, которая держала в зубах волочащуюся по мостовой обивку сидения, к которому успели приложить седалище больше дюжины законных императоров и два узурпатора.
Йурга искоса глянула на своих преследователей, беззлобно рыкнула и бесшумно растворилась в ночи. Преследовать неведомого призрака за пределами ограждения никто бы не решился даже под страхом смерти.
После восхода наверняка полетят с плеч чьи-то головы, но молодой гвардеец Тео ди Тайр, храбрейший из трусов, бдительнейший из слепцов, единственный, кто не поддался панике и смятению, наверняка будет удостоен более мягкого наказания – например, будет отправлен в один из гарнизонов Пограничья.
А Йурга вернётся сама, стоит только её позвать, и бесценный фрагмент картины чародея Хатто будет при ней. Но теперь придётся постоянно помнить о другом: если у тебя появился слуга из Призрачного Мира, будь внимателен и осторожен… Слуга-призрак едва ли будет долго мирится с ролью слуги, если его хозяин – не бог…
ГЛАВА 8
Может быть, никто из её предков и не был здесь ни разу за те четыреста с лишним лет, прошедших с тех пор, как император Гиго Доргон I Освободитель вручил одному из своих сподвижников, легендарному Орлону, грамоту на владение всеми землями между Серебряной долиной и Альдами… Здесь, в этих каменоломнях, могло быть лишь нечто такое, что может пригодиться раз в сотни лет, и пользоваться этим можно лишь тогда, когда судьба не оставляет иного выхода.
Ута смутно помнила всё, что происходило с ней до того дня, когда она последний раз видела отца, но само расставание запомнилось ей во всех деталях. Стоило закрыть глаза – и сквозь пелену прошедших лет проступала медленная одинокая слеза, стекающая по глубокому косому рубцу на впалой щеке, плотно сжатые губы и спокойные, холодные, непроницаемые глаза. Лорд Робин посадил её себе на колени – последняя скупая отцовская нежность… А потом: «Иди. Иди и не оглядывайся…» И невозможно ослушаться… И нет сил идти…
И ещё одно воспоминание крепко засело в памяти. В завещании Орлона, первого лорда Литта, грозного воителя, истребившего в этих землях заносчивых альвов, ясно сказано: каждый из его потомков может взять из сокровищницы лишь то, без чего нельзя обойтись, а если в том не случится крайней нужды, то пусть сокровищница остаётся неприкосновенной. Отец не раз повторял ей это, едва она начала понимать значения слов. Возможно, лорд Робин сам так ни разу и не побывал здесь, но ему вполне могла достаться какая-нибудь вещица из тех, что взял из сокровищницы кто-то из предков. Взял – и не смог воспользоваться… Иначе непонятно, как целая армия горландцев в одно мгновение смешалась с дорожной пылью.
Ута смотрела на бронзовую дверь и в который раз спрашивала себя: а не поторопилась ли она прийти сюда? Она даже не знала, что ей стоит отсюда взять… Судя по тому, что сокровища стережёт зай-грифон, существо, которое едва ли попадалось на глаза кому-нибудь из ныне живущих людей, этот тайник был устроен ещё альвами, и всё, что может быть скрыто за этой дверью, лежит там с той поры, когда люди были рабами голубокровых. Военная добыча Орлона ди Литта досталась его потомкам, и теперь только за этой дверью осталось то, на что можно рассчитывать в борьбе за трон и замок. Конечно, есть верный Франго, а в селищах Литта ещё найдётся немало простолюдинов, которые возьмутся за топоры, если поверят, что можно победить белолицего злодея, неправедно овладевшего наследством благородных лордов… Но, прежде чем начинать войну или поднимать бунт, нужно и самой точно знать, что ведёшь людей не на смерть, а к победе. Знать или хотя бы надеяться… В конце концов, стоило ли проделывать весь этот путь, протискиваться сквозь леденящий ужас темноты, подвергать опасности себя и своих спутников только ради того, чтобы вот так постоять перед этой дверью и отправиться назад сквозь ту же темноту, наполненную скользкими липкими призраками, которые могут напугать кого угодно, даже храброго воина, даже старика, готового к смерти. Наверное, страх смерти легче перенести, чем страх неизвестности – когда случается смерть, страх, скорее всего, уходит… Но и сейчас Ута ощутила, что недавние страхи уже покинули её. На смену им пришло чувство досады – ужас, через который ей пришлось пройти, был недостоин дочери лорда, наследницы Литта. Всего того, что она испытала за последние годы, оказалось мало, чтобы перестать быть маленькой и слабой… Если гномик откликнулся на её зов, значит, кто-то там, за пределами зримого мира, и сейчас продолжает считать её ребёнком, девочкой, которая сама себе кажется взрослой.
Нет, так можно стоять вечно, превратиться в соляную статую, стать памятником собственной нерешительности… Даже зай-грифон, который недавно довольно урчал и тыкался холодным влажным носом ей в спину, похоже, задремал, отчаявшись понять, чего хочет его новая хозяйка. А циркачи, и Айлон, и Луц Баян, и «мона Лаира», и карлик Крук, оставшиеся возле чадящего костра, наверное, уже устали её ждать, и теперь потихоньку собираются трогаться в путь. Только куда им идти? Если Франго захватил Ан-Торнн, то
