из империи предлагал за него девять тысяч дорги несчастному Би-Цугану… Но если Франго утверждает, что другого выхода может и не быть, значит, только и остаётся, что довериться этому жрецу… Тем более что Ай-Догон уже однажды доказал: он знает толк в заклинаниях… Терять, похоже, всё равно нечего….
Вниз посыпались камни из опрокинутого короба, их грохот смешался с воплями атакующих и треском ворот после очередного удара. Ута торопливо запустила руку за пазуху и, резким движением разорвав цепочку, извлекла на свет семиконечную серебряную звезду с зелёным камнем посередине.
Ай-Догон, левой рукой схватил медальон, а правой уже вытянул из колчана стрелу с белым оперением.
– Сейчас… сейчас. – Он обмотал обрывки цепочки вокруг зазубренного наконечника, положил стрелу на тетиву и двинулся к просвету между двумя полуразрушенными каменными зубцами. – Сейчас…
Стрела вонзилась в самую гущу атакующих, и вслед за ней полетело заклинание. Жрец стоял на краю стены, и из его глотки вырывались звуки, напоминающие рёв горного потока, ворочающего огромные валуны, который, отражаясь многоголосым эхом от окрестных скал, заглушил и воинственные крики, и лязг оружия, и грохот тарана. Полупрозрачная дымчатая поверхность Купола накрыла большую часть тех, кто шёл на штурм, и вторая шеренга наткнулась на едва различимое, но непреодолимое препятствие. Кто-то попытался бежать с поля боя, но и дорога назад была закрыта. Почти всю армию, набранную Культёй из разбойников и солдат удачи, накрыло, как стаю мотыльков сачком. Жрец пустил вторую стрелу, и она, беспрепятственно пройдя сквозь Купол, ударила в грудь какого-то вояку.
– Ута, госпожа моя… – командор положил ей ладонь на плечо. – А вот на то, что будет сейчас, тебе лучше не смотреть.
– Да… Я знаю. Лучше… – Можно было уходить. Сражение закончилось – начиналась бойня. Напоследок уважающий себя владыка, распорядился б, чтобы пленных не брали – девать их всё равно было некуда, а отпустить – значило умножить число своих врагов.
Ута решила оставить судьбу тех, кто захочет сдаться, на усмотрение командора. Но она прекрасно знала, каково будет его усмотрение…
ГЛАВА 2
Никогда раньше Хенрик не чувствовал себя так легко, так уверенно и спокойно. Боль прошла, лихорадка, которая не отпускала его после ранения, исчезла, да и сама рана затянулась, оставив после себя лишь крохотный белый рубец в форме сломанной подковы. «Терпи. Сейчас Владыка Ночи поставит на тебя свою печать, и ты будешь свободен…» – голос альвийки, настигший его там, среди непроглядной тьмы, временами возвращался к нему, словно эхо, отражённое от самого дна чёрной пустоты, которую он ощущал теперь внутри себя, и это ощущение было сладостно – оттуда лилась нечеловеческая сила, стоило только заглянуть туда без страха. Магия, суть которой он когда-то так хотел познать, казалась теперь детской забавой по сравнению с тем могуществом, которое он чувствовал в себе сейчас. И даже не надо было произносить никаких заклинаний, чтобы сдвинуть с места огромную каменную глыбу, или убить человека взглядом, или заставить вспыхнуть на ладони алое пламя, которое, стоило бросить его за дальние холмы, начинало пожирать полупустые селища и дубравы. Теперь ему даже не были нужны ни эти толпы черни, которые корячились, воздвигая новые стены замка, ни тысячи воинов, с которыми он намеревался подчинить себе империю и Окраинные земли, ни вылезшая из гроба альвийка, поскольку едва ли она могла знать ещё хоть что-то полезное… Нет, польза, конечно, от неё ещё есть – до тех пор, пока она держит в покорности тело, которое отняла у рабыни Тайли, только пусть поменьше болтает… Теперь он, Хенрик ди Остор, лорд Литта, получил ключ к тому, о чём когда-либо мечтал, и теперь его сжигали изнутри желания, исполнение которых казалось нестерпимо близким.
– Если бы тебя сочли недостойным, ты бы вообще оттуда не вышел. – Ойя сидела на троне, его троне, навалившись на правый подлокотник и небрежно положив ногу на ногу. Обтягивающий шёлковый халат не скрывал её соблазнительных форм, а её маленький изящный ротик был слегка приоткрыт, даже когда она молчала. Но молчание её сегодня надолго не затягивалось. – Да, это было опасно, но разве ты не хотел сам себя испытать? Разве ты не хотел знать наверняка, что все твои фантазии о грядущем величии – не пустые бредни?
– И без тебя бы справился…
– А кто сомневается?! Конечно… – поспешила она согласиться. – Но тогда твой путь оказался бы длиннее. Слепому найти дорогу во тьме не легче, чем зрячему, но если у него есть поводырь, верная собачонка…
– Ты? Верная? Не смеши меня.
– Да, я могу повторить это тысячу раз: я верна тебе, мой господин, – до тех пор, пока нам с тобой по пути, до тех пор, пока у нас одна цель, пока над нами один владыка.
– Владыка?!
– Да. Уж не думаешь ли ты, что могущество даётся даром? – Она едва заметно усмехнулась и откинулась на спинку трона. – Но тебе не составит большого труда отдать этот долг. Ты будешь делать только то, что тебе нравится, только то, что ты сделал бы и так…
– Откуда тебе знать, чего я хочу?! – Хенрик начал медленно подниматься со своей лежанки, всё ещё опасаясь, что блаженное ощущение лёгкости, ясности и мощи может его покинуть. – Может быть, я желаю прямо сейчас растоптать тебя как последнюю гадину. А!?
– А вот это меня нисколько не пугает… – Кривая усмешка, казалось, прилипла к её лицу. – То, чего ты хочешь, – это одно, а то, что посмеешь, – совсем другое. И это правильно… Не смей гавкать на меня, щенок! Я тебе не девочка! Я семьсот лет в гробу пролежала!
– Вот и лежала бы – не высовывалась… – уже более сдержанно отозвался лорд, сообразив, что альвийка, возможно, поделилась с ним явно не всем, что знала, и неизвестно, чего от неё можно ожидать.
– Хенрик… – сказала она почти нежно. – Ты – мой повелитель, ты – моя надежда… Мы с тобой – одно целое. Не стоит ссориться – нам друг без друга не обойтись, ведь ни ты, ни я не остановимся на полпути.
– Это точно! – немедленно согласился он. – Только я никак не пойму – тебе-то зачем моё величие, моя слава и моя власть? Я тебя сразу предупреждаю: всё, чего я намерен добиться, будет принадлежать мне, и делить это я ни с кем не намерен.
– Делить? – Казалось, она искренне удивлена. – А делить ничего и не придётся – всё давно уже поделено, и каждый получит то, что заслужил.
– И ты уже знаешь – что кому достанется? – осторожно спросил Хенрик, почувствовав странное непривычное беспокойство.
– Если знать наперёд, что будет, – к чему тогда все труды, все старания… Лишь неизвестность манит нас за собой, лишь надежда зовёт вперёд, лишь желание побуждает добиваться цели. – Ойя говорила монотонно и неторопливо, едва шевеля губами. – Ты хочешь власти, я хочу отомстить, и пока нам с тобой по пути.
– А потом?
– Никакого «потом» не будет – ты добьёшься своего, я – своего, и нам незачем будет здесь оставаться.
– Ну уж нет, куколка! Ты – как знаешь, а я отсюда никуда. – Хенрик почему-то почувствовал себя обманутым. – Мне здесь нравится! И чем дальше, тем больше мне будет здесь нравиться! Удовольствия стоят того, чтобы их растягивать. – Он неторопливо подошёл к Ойе и схватил её за запястье, расслабленно лежавшее на подлокотнике.
Никто, даже эта ведьма не смеет садиться на трон владыки Литта, будущего повелителя мира! Никто. А удовольствия действительно надо растягивать…
Он рванул Ойю на себя, свободной рукой пытаясь сорвать с неё шелка, но вдруг почувствовал резкую боль в груди, как будто между рёбрами протиснулся тот самый стилет, который однажды вонзился ему под
