Но было слишком поздно. Час за часом в этот долгий ясный день под небом поразительной яркости корабли британского военно – морского флота вели тяжелые бои и погибали. Их боевые флаги натягивались и трепетали на ветру; разрывы грохочущих зенитных орудий разукрашивали над ними небо, но каждую минуту появлялись самолеты, которые устремлялись вниз, а их бомбы падали с воем, который леденил кровь.
Первой погибла «Найяда»; чудовищных размеров бомбы разорвались у борта, приподняли ее и изрешетили. Эскадренный миноносец «Грейхаунд» получил два серьезных удара, разломился и через несколько минут пошел ко дну. «Глочестер» вместе с «Фиджи» на всех парах старался уйти в безопасное место; его нос вспенивал волну, закручиваемую волнорезом, когда бомбы изрешетили его; корабль дрогнул, прекратил движение и загорелся. Его «верхняя палуба походила на место бойни» [74]. Он медленно умирал, а вместе с ним и его капитан: «его тело, узнаваемое по короткой форменной куртке и сигнальным флажкам в кармане, было выброшено на берег к западу от Мерза – Матрух (Северная Африка) четырьмя неделями позже. Путь домой был долог» [75].
«Фиджи» продержался немногим дольше. Легкий крейсер, который пережил 20 бомбовых атак за какие – то четыре часа и защищал себя всем имеющимся оружием, не устоял перед одним самолетом. Он перевернулся и затонул в тот вечер в 8:15. Затем двумя бомбами был подбит «Вэлайант», а 4–и 6– дюймовые батареи на правом борту «Уорспайта» вышли из строя.
22 мая стал черным днем для британского военно – морского флота; он потерял слишком много для того, чтобы остановить вторжение немцев с моря. Но немцы могли прийти вновь, а на берегу все еще цеплялись за Малам.
Для англичан на Маламе был простой выбор – победить или погибнуть. Фрейберг, Путтик и его офицеры поздно вечером 21 мая проводили совещание. Ночью должна быть предпринята контратака для захвата аэродрома; темное время суток должно обеспечить прикрытие от кружащих в небе немецких ястребов. Два батальона – один из которых находился в Ханье, а другой – австралийский батальон в Георгиуполисе, расположенный еще далее на 18 миль к востоку, – должны были атаковать вдоль прибрежной дороги на восток по направлению к деревне Пиргос и аэродрому. Начало броска 4:40 22 мая.
С самого начала это было делом безнадежным. Австралийцы подверглись бомбардировке на дороге и прибыли поздно; один из атакующих батальонов двигался к исходной позиции в полном беспорядке, и когда атака наконец началась двумя с половиной часами позже, темнота уже сходила на нет и вместо двух батальонов в ней участвовало лишь полтора. Уже давно было светло, когда подразделения вышли к Пиргосу, а передовые новозеландцы, которые пробрались в темные часы, столкнулись с группами немцев, которые оказывали упорное сопротивление.
«У меня было такое впечатление, – сообщал капитан, – что мы не могли с того момента полностью осуществить атаку из – за продолжающихся налетов с воздуха. Положение казалось нестабильным и неудовлетворительным» [76].
Фактически подразделения проникли к краю маламского аэропорта, на котором находились «группы немецких самолетов»; «некоторые повреждены, некоторые – нет» [77], но, несмотря на интенсивный минометный и пулеметный огонь, аэродром продолжал действовать. И немецкие самолеты приземлялись под огнем, высаживая новых солдат прямо на поле боя.
Батальон маори с их «врожденным желанием воевать» применил гранаты и холодное оружие, прокладывая себе дорогу с криками «А! А!» и стреляя от бедра» [78].
Но и храбрости оказалось недостаточно. На прибрежной дороге и в руинах Пиргоса кровавая борьба вспыхивала и вновь угасала; к северу, где доминирующая над аэродромом высота привлекала к атаке, другой новозеландский батальон попытался предпринять фланговое перемещение, но остановился в середине утра, когда на него набросились немецкие ястребы и начался немецкий пулеметный обстрел; они вынуждены были отступить к полудню в этот жаркий майский день. Дело было сделано, шанс – потерян, контратака провалилась. «В ходе контратак на Малам не удалось захватить большой территории» [79].
В то время как ослабленные британцы становились еще слабее и медлительнее, немцы, подобно Антею, коснувшемуся земли, крепли.
В Афинах генерал Штудент хотел вылететь на Крит и взять на себя командование, однако генерал Лер отказал ему в этом, и вместо Штудента туда был направлен генерал Юлиус Рингель, командующий 5–й горно – пехотной дивизией – ему было поручено очистить район Малам – Суда – Ханья и взять на себя командование всеми сухопутными операциями на Крите.
На протяжении 22 мая транспортные самолеты прилетали в Малам и на пляжи близ него и доставили два пехотных батальона 5–й горно – пехотной дивизии, инженерный батальон и парашютную артиллерийскую батарею. Посадочная полоса, «замусоренная горящими и подбитыми самолетами, вновь и вновь расчищалась с помощью захваченных танков» [80].
Но контратака англичан, хотя и не принесшая ощутимых результатов, расстроила планы наступления немцев; только когда солнце стояло уже низко на западе, они начали продвигаться, вернули потерянную территорию и двинулись дальше на восток. Генерал Рингель приземлился на пляже к западу от Малама около восьми вечера, когда британские снаряды еще продолжали рваться на аэродроме, и сразу же спланировал операции по расширению периметра его войск и обеспечению полной защиты аэродрома на следующий день.
Далеко от главной точки удара вокруг Малама жестокая, круговоротная борьба, то затихая, то разгораясь с новой силой на протяжении всего дня, – в районе Галатас – Тюремная долина, вокруг Ираклиона и в Ретимноне. Не было явного централизованного направления; как для англичан, так и для немцев эти секторы были отрезаны, в каждом велось свое ожесточенное сражение – не по плану, а за выживаемость.
Для англичан и греков «проблемы транспорта и связи не могли быть решены» [81], немцы царили в воздухе; и рассеянный характер воздушной операции означал, что не было явно очерченных линий фронта, а скорее «котлы» из немецких солдат, разбросанных повсюду, на дорогах, в оливковых рощах, вдоль морского побережья.
«При плохом беспроводном оборудовании, уничтоженных бомбами или перерезанных парашютистами телефонных линиях, когда нельзя было выделить какой – либо автомобиль, чтобы отправить сообщение, оставался только гонец… Один раз курьер был послан с сообщением из Ретимнона в Суда – Бэй на расстоянии 45 миль. Гонцу пришлось бежать сквозь преграду из хаотичного огня по дороге, через вражеские позиции, ползти в кустах на животе, в него стреляли снайперы, стоило ему осмелиться поднять голову. В конце концов он дошел. Но ушло у него на это – шесть дней» [82].
В районе Тюремная долина – Галатас день закончился почти так же, как и начался, – в противостоянии, без особых изменений в позициях сторон. Но чтобы так было – люди умирали. Около семи часов вечера, когда немецкие парашютисты захватили гору к северу от Галатаса и положение новозеландцев ухудшилось, «над открытым пространством среди деревьев возле Галатаса появилась бегущая, прыгающая и вопящая, как краснокожие индейцы», разношерстная и странная толпа, какую на Крите никогда не видели. Это была атака, какие редко случаются на войне. «Из – за деревьев вышел капитан [Майкл] Форрестер из «Темно – желтых» [ «молодой светловолосый англичанин из королевского полка», приданного греческой военной миссии, который принял командование над несколькими отставшими от своих подразделений греками] одетый в короткие брюки, длинный желтый армейский жакет, доходящий почти до конца брюк, с отполированными и блестящими застежками, плетеным ремнем и револьвером, которым он размахивал, держа его в правой руке. Он был высок, с худощавым лицом, светловолосый, без металлической каски – и очень не походил на здешних солдат; казалось, что он только что вышел на парадный плац. Он был похож… на персонаж Вудхауса. <…> Форрестер был во главе толпы беспорядочно стоящих греков, среди которых были женщины; у одного грека было ружье, к которому наподобие штыка был примотан зазубренный хлебный нож. У других – древнее оружие всех видов. Без колебания эта странная группа с Форрестером впереди перелезла через бруствер и бесстрашно ринулась на гребень горы. Враг бежал» [83].
В Ретимноне англичане оказались вплотную у аэродрома, но их атаки на немецкие позиции не принесли успеха. Ни одна из сторон не получила и не могла получить подкрепление. В Ираклионе, где немецкий транспортный самолет сбросил боеприпасы и легкие орудия (как «манна небесная», большая их
