или просто отдыхали в своих спальнях. Я не стала заходить к ним. Хотя девчонки и предоставили мне одну из кроватей, злоупотреблять их гостеприимством и стеснять их постоянным присутствием я не собиралась. Было много бумажной работы, которую следовало срочно выполнять, и я вновь оккупировала пластиковый столик в рекреации, окончательно превратив ту в этакий личный кабинет.
Расчертив выданную в вожатской тонкую тетрадь, я составила график, отметила на нем общелагерные и отрядные мероприятия первой половины потока, карандашом набросала примерный план на оставшиеся несколько дней, подумала, что уже сегодня, максимум — завтра надо будет обсудить с ребятами прощальный концерт и номер, который они будут представлять. Потом я пошла посмотреть на Дневник отряда. Это был большой лист ватмана, прикрепленный прямо на стене в узком коридорчике между спальнями. Прямо под ним висела склеенная из упаковочного картона и украшенная пестрыми конфетными фантиками коробка-копилка. На ватмане в розово-голубых, пастельных тонах было изображено морское дно. Длинные, извивающиеся листья водорослей обрамляли акварельную воду, в которой плавали пришпиленные к ватману рыбки. Свернутые второе и раскрашенные снаружи в меру детской фантазии, внутри эти вырезанные из бумаги рыбки прятали детские впечатления о прошедшем дне. Все, что было в нем интересного, запоминающегося, волнующего. По утрам дети собирали всех рыбок в копилку, а к вечеру аквариум заполнялся уже новыми рыбками. Потом, в последний прощальный день, мы вытащим всех этих рыбок, и будем вперемешку читать их у костра, заново проживая поток. Эту коробку вскрывали уже, когда дети прощались с прежними своими вожатыми.
Я развернула осторожно пару листков. Определенно: героями сегодняшнего дня стали Мамонтёнок и Ди. Улыбнувшись, я свернула рыбок обратно и, глянув на часы, стукнула в двери спален.
— Подъем! Собирайтесь на вечернее море! Через пол часа полдник в беседке, и сразу пойдем.
Дети, конечно же не спали. И из-за той, и из-за этой двери мне ответили моментально.
Пока дети собирались, я успела отнести тетрадь с планом работы в вожатскую. Там, тесно сгрудившись за столом, сидели парни и, под предводительством Вани Железняка, планировали, как они будут переделывать душ. То ли устроить на его крыше баки для естественного подогрева воды безостановочно палящим солнцем, то ли выбить у Любочки ассигнования на солнечные батареи и запитать нагреватели от них. Солнечные батареи были бы лучше, но ребята, не слишком рассчитывая на финансовую поддержку лагеря, прикидывали уже необходимый литраж и площадь, достаточную для прогрева требующегося объема воды. Артура среди них не было.
Вернувшись, я нашла уже в беседке и Мамонтёнка, и Ди, и ребят, дружно оприходовавших полдник. Младший отряд выстраивался идти на море. Мы задержались чуть, пропуская их вперед. Было хорошо сидеть в тени беседки, пить грушевый сок, заедая его мягкой булочкой и болтать с детьми ни о чем. Организовав маленький мозговой штурм, мы набросали список из десятка идей для номера на прощальном концерте, и теперь обсуждали, как их можно было бы решить в костюмах, декорациях, мизансценах. Незамысловатые сюжеты, надерганные из старых детских сказок и современных фильмов, перекраивались на новый лад. Особой популярностью пользовалась отчего-то репка.
Паша, спрыгнув со скамейки, заявил, что репкой будет он, и все теперь могут его тянуть. Всё это вылилось в пятиминутную веселую возню, окончившуюся кучей-малой, но когда Паша выбрался из-под груды упавших на него тел, дети принялись обсуждать эту идею как основную. Сценарий обрастал новыми подробностями, вставными персонажами, забредшими в сказку из совершенно других историй. Я включила камеру на КПК, и наладонник теперь, через контактные линзы гарнитуры, фиксировал все, на что я только не смотрела. Я незаметно обошла беседку кругом, снимая ребят с разных ракурсов. Потом можно будет обработать видео, сделать клип… Когда я стояла, переводя взгляд с одного лица на другое, Ди подошел и стал рядом.
— Ну и бред, — сказал он, улыбаясь.
— А вы готовите номер для концерта? — спросила я, зная, что детдом останется в лагере не только на этот поток, но и на следующий, и на следующий после следующего. А значит, формально, прощаться с лагерем они пока не будут.
— Конечно, — ответил Ди. — Только не такой. Тут все городят, кто во что горазд… настоящий капустник.
— Зато всем весело, — пожала плечами я.
— Это точно, — кивнул Ди, соглашаясь.
— Ну так давай участвовать с нами, — предложила я.
— Вот в этом? — Ди улыбнулся иронически.
— Ну, ты же сам сказал, что весело. А всем будет приятно, если вы с Мамонтёнком присоединитесь. Вот увидишь.
— Мамонтёнок может быть мышкой… — протянул Ди раздумчиво и прыснул в кулак.
Я тоже усмехнулась невольно, представив его в этой роли. А потом глянула на часы. Пора было закругляться, иначе мы могли навлечь на себя гнев дежурного отряда.
— Всё, идем, — крикнула я. — На пляже дорепетируете.
Жизнь, кажется, начала устаканиваться. Оставшаяся половина дня прошла без эксцессов. Три часа на пляже пронеслись как один. После я наконец-то добралась до душа. Это был стандартный блок, одинаковый для всех колоний-поселений первопроходцев на планетах земного типа. Полностью автономный, адаптированный под некие усредненные климатические условия, он отличался скорее простотой, нежели удобством. И если сотня его кабинок наверняка удовлетворяла нужды первопоселенцев, то для детского лагеря этого было явно недостаточно. Тем более — при такой жесткой экономии энергии, по которой нагреватели включались лишь на один час через сутки. Ваня Железняк был абсолютно прав: душевые надо было переделывать.
Эта странная процедура, при которой дети мылись наспех, кое-как, строго по таймеру, и, для экономии времени, наносили шампунь на еще влажные после моря волосы, а потом сидели так, намыленные, дожидаясь своей очереди… — эта странная процедура не имела с купанием ничего общего. Впрочем, дети, казалось, не испытывали никакого дискомфорта, и только взрослые ворчали без остановки. Добравшись до душа, я так и не смогла как следует помыться. Оставалось надеяться, что Ваня и его команда не бросят своей затеи и подарят-таки лагерю горячую воду.
Но как бы там ни было, даже после такого странного душа я почувствовала себя лучше. Ушло нервное напряжение с плеч, горячая вода разморила, здоровый голод, подступивший после морского купания, обострился до предела. И я, и дети — мы с удовольствием прикончили ужин. А после ужина, когда я расположилась в своем 'кабинете', и, раскрыв наладонник, просматривала отснятое днем видео, девчонки, постоянно выбегавшие в рекреацию, чтоб покрутиться перед зеркалами, кидали на меня какие-то уж чересчур любопытные взгляды. Это внимание было таким настойчивым, что я почувствовала его едва не физически. В этих взглядах сквозило какое-то непраздное любопытство. Но я никак не могла сообразить, чем же оно вызвано.
Наконец Марина, с чисто вымытыми, распушившимися волосами, села напротив, во второе кресло, которое я, достав раз, забыла убрать обратно в стопку.
— А вы не будете переодеваться на дискотеку? — спросила она, подперев щеку рукой с зажатой в ней щеткой.
— Нет, — сжав кулак я закрыла наладонник.
Девочка смотрела внимательно и как-то изучающе.
— Вы, наверное, встречаетесь с кем-нибудь? — протянула Марина полувопросительно.
— Ну, да, — я улыбнулась невольно, вспомнив 'визитку', оставленную Максом на скале.
— Это хорошо, — Марина задумчиво кивнула головой и в ответ на мой недоуменный взгляд поспешила добавить. — А то наша прошлая вожатая встречалась тут с парнем, а потом они по разным системам разъехались. Так грустно… — и с улыбкой, совершенно не соответствующей последнему своему утверждению, упорхнула прочь, оставив меня теряться в догадках дальше.
Когда к началу дискотеки и девчонки, и даже мальчишки вышли к скамейке перед корпусом принаряженные, я подумала, что мне, может быть, тоже следовало бы переодеться. На фоне отряда я выглядела, что называется, затрапезно. С другой стороны, я никогда не умела танцевать, а мой будничный вид наверняка отпугнет вероятных поклонников, которых мне действительно не было нужно. Что бы там ни думал Макс, я хотела долгих и прочных отношений. После того, как решу некоторые свои наболевшие
