существование. Наоборот — она легла тяжёлым бременем на плечи, заставляя находиться в постоянном умственном напряжении. Множество новых задач теперь встало перед ним, и даже привычные, застарелые проблемы приобрели совершенно не присущие им оттенки.
Нужно думать, как наладить работу шахты в изменившихся условиях, и самое главное — как найти нового потребителя калдония. Московия, можно не сомневаться, не отступится. Всякому потенциальному потребителю они предъявят ультиматум, вплоть до полного физического уничтожения с помощью ядерного оружия, которым страна обладала в достаточных количествах.
С другой стороны, можно попытаться просто вести натуральное хозяйство, пробиваясь случайными заработками. Кислород и помощь Детлеффа давал им такой шанс. Разрез заморозить, производство приостановить. До тех пор, пока они не договорятся. А в том, что это рано или поздно произойдёт, Клыков не сомневался.
В кабинете раздался зуммер экстренной правительственной видеосвязи, которой разрешалось пользоваться только в самых крайних случаях. Что ж, такой случай наступил. Видать, не только у него бессонница.
Он поднял рычажок и на экране появилось расплывчатое изображение Сусликова. Собственной персоной.
— Как дела, Николай Иванович? — весело сказал тот.
— Вашими молитвами, — попытался соответствовать ему Клыков.
— Дерзите, дерзите. Ваши слова и, самое главное, дела записываются.
Голос его был, однако, совершенно беззлобный, не соответствующий смыслу произносимого.
— Насколько я понимаю, уполномоченного Кремлём посланника вы посадили под домашний арест, а сами намереваетесь продолжать самоуправство.
— С вами страшно разговаривать. Вы будто бы мозг мой просканировали. И откуда вы только берёте подобную информацию?
— Пустяки! Вам бы мою школу и опыт жизни. Так, значит, бунт?
— Нет. Борьба за справедливость.
Клыков не стал притворяться и лгать. Видимо, Сусликов договорился со своими агентами заранее, что несостоявшийся контакт автоматически означает провал операции.
— Правда? — удивился последней фразе Сусликов. — Лишить свою страну единственного источника калдония называется теперь борьбой за справедливость. Ту страну, которая вложила в проект многомиллиардные средства. И, между прочим, подготовила вас к этой миссии, дав вам в руки огромную ответственность. Не только передо мной, или перед ВПС, но и перед вашими согражданами. Перед будущими поколениями. Об этом ты подумал, Клыков?
Складно говорит. Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого. Не на собрании.
— А зачем держать людей впроголодь? — упрекнул его Клыков. — На коротком поводке, как собак? Чтобы послушно лизали вам руки? Значит, приструнить решили нас. Коробки рваные прислали. Гниль всякую. Для устрашения?
— А вот это уже интересно. Значит, без суда из следствия обвинили родную страну во всех смертных грехах, её руководство — в прямом вредительстве, и теперь в плену своих же домыслов и картонных врагов…
— Я, простите, чего-то не понимаю. Не вы, значит, посылали грузолёт с неликвидом. И сменщика моего, может, тоже не вы к нам направили?
Сусликов изобразил на лице озабоченность.
— Да-а-а. Не получается у нас разговора.
— Не получается.
— Надеюсь, понятно, что никаких грузов в ближайшее время вы не получите?
— Как Божий день.
— Рассчитываете на немцев?
— На себя, Ипполит Анатольевич. Только на себя.
XI
Клыков не лукавил, говоря, что надеяться им больше не на кого. Он тогда ещё не знал, что Детлефф ведет переговоры с хозяином своей шахты, требуя материальной и политической поддержки румольцев. Не лёгкий поднимал он вопрос.
«Международная Конвенция по Лунным запасам» чётко распределяла территорию спутника между странами Земли. По сути лунные участки, закреплённые за каким-либо государством, являлись продолжением его территории и подпадали под его юрисдикцию. Говорить другим, как вести своё хозяйство, и, тем более, что-то требовать, выходило за рамки дипломатии. А ссориться с Московией никто не хотел. Не тот это соперник, кого можно подавить силой.
Как бы предотвращая возможные попытки некоторых стран повлиять на сложившийся в мире баланс сил, Московия вызывала в МИД послов стран «большой двадцатки» и вручила им ноты, в которых содержался одинаковый угрожающий текст. В случае помощи — явной или косвенной — шахте «Румольская» Москва грозила разрывом дипломатических отношений, со всеми вытекающими последствиями — вплоть до отключения провинившихся от противометеоритной системы.
Всё это Детлефф услышал от хозяина и пересказал Клыкову, с которым они тайно встретились в уединённом кратере на севере от шахты.
— И что мы будем делать? — поинтересовался у немца Клыков.
— А ничего, — весело ответил тот. — Игнорировать приказы и продолжать сотрудничество.
— Не боишься вступать с начальством в конфликт?
Детлефф рубанул себя ребром ладони по горлу.
— Мне эта их политика — вот где! Я бы и сам с удовольствием разорвал всякие дипломатические отношения с Землёй. И занялся бы делом. Если хорошенько подумать, без нашего калдония они очень скоро волком завоют. Ещё неизвестно, кто кому нужнее.
— Так-то оно так, но ты всё же не сбрасывай со счетов нашу зависимость от земных поставок. Износятся скафандры, где ты им замену найдешь?
— Умом-то я понимаю, — согласился Детлефф. — Но сердце подсказывает, что есть другой выход. Должен быть.
Клыков похлопал его дружески по плечу.
— О том же самом день и ночь думаю. Всю голову разбил. Так какое же примем решение?
Детлефф не замедлил с ответом.
— Продолжаем начатое. На Землю ничего об этом не докладываем. Если что, мы вас не бросим. Наши ребята готовы поделиться последним куском. А там, вот увидишь, что-нибудь придумаем.
— Спасибо, — кашлянул Клыков, у которого слегка запершило в горле. — Ну, а вы на нас в таком случае можете рассчитывать, как на самих себя.
— Зер гут!
Вернувшись к себе, Клыков первым делом вызвал Егорова, который возглавил все работы по теплицам.
— Сколько времени у нас до первого урожая?
— Редиску ожидаем через пару недель. Но разве же ей наешься? Остальное — через пару месяцев, не раньше.
— Долго.
— Знаю. Сокращать пайки нужно, товарищ начальник. И по возможности отложить сверх того в неприкосновенный запас.
— Логично. Сегодня же распоряжусь об этом. Люди поддержат?
— Поддержат. Не маленькие. Не вчера родились. Все и всё прекрасно понимают, Николай Иванович.
