истории?
— Есть. Я не сказал вам, что в результате революции от Московии отделились южные регионы. Все реакционные силы устремились именно туда.
— Почему же вы не попытаетесь их образумить?
— Мы пока не достаточно сильны. Новое кровопролитие приведёт лишь к обнищанию населения и ослаблению наших позиций в парламенте.
— У вас снова появился парламент?
— Да. И теперь уже навсегда. Мы не допустим обратного хода истории.
XXVII
В новом, только что отстроенном корпусе с шикарным, вместительным конференц-залом, накрыли праздничные столы. Клыков распорядился выдать дополнительные пайки из НЗ и выкатить несколько бочек со спиртом. Радость, переполнявшая лунатиков, требовала выхода.
Речей они решили не говорить принципиально. Просто беззаветно отдались веселью, отбросив чины, регламент, целесообразность, правила и прочие благоглупости, присущие производственным коллективам. Ведь они теперь и по сути своей являлись чем-то большим, верно?
И праздник удался. Потому что отмечали они такое событие, какое, может быть, не отмечал никто и никогда за всю историю человечества. Молодёжь пустилась во все тяжкие, куражась и творя бесшабашные шалости, на грани с мелким хулиганством. И народ более почтенный не отставал от них. Завтра начнётся новый день, если верить синоптикам, полный забот и смысла, а теперь, пока есть такая возможность, нужно отдыхать.
Клыкова видели то там, то здесь. Он вовсю старался соответствовать духу мероприятия, не теряя, однако, контроля над количеством выпитого. И всё же в один прекрасный момент он почувствовал, что настала пора объявить паузу. Для себя лично, конечно. Других это не касалось.
Он отыскал Ольгу и выманил её совершить ночную прогулку вдвоём.
Клыков не подбирал маршрут специально, но так получилось, что очутились они среди многочисленных построек: и едва начатых, и уже доведённых до технологического конца. И он не смог удержаться от соблазнительной роли гида.
— Всё теперь будет по-другому, Оленька, — с энтузиазмом сказал он. — Ещё пару лет назад мы не могли об этом и мечтать, а сегодня — посмотри, какой размах. Здесь заложен фундамент ткацкой фабрики. Вот это — мясокомбинат. Рядом — завод молочной продукции. Чуть дальше — завод по производству калосборников для скафандров. А это…
Клыков будто бы примерил на себя маску чрезвычайно хитрого субъекта.
— Угадаешь?
Ольга смешно и как-то по-детски наморщила лоб.
— Кондитерская фабрика?
— Нет.
— Парфюмерная?
— Нет.
— Сдаюсь.
— Первая лунная киностудия! Я не шучу. И это только начало. Внешняя оболочка, так сказать. Мы построим здесь самое справедливое общество, которого не знала Земля. И самое обеспеченное. Видишь ту пустыню? Там скоро начнётся строительство коттеджного посёлка на сто домов. Знаешь, чем это пахнет? Уже следующее поколение лунатиков будет жить в отдельных квартирах…
— Коля, — опустила глаза Ольга. — Мне тебе нужно кое-что сказать.
— Говори, — немного остыл Клыков и даже как-то напрягся.
— Я беременна.
После всех тех новостей, которые пришлось переварить Клыкову за последние пару месяцев, эта оказалась самой неожиданной.
— То есть как… Это что же… Мы…
Он стоял и мямлил перед ней, как последний первоклашка, но потом волна счастья захлестнула его, вытеснив все остальные чувства.
— Олька! — завопил он. — Ты волшебница!
Он схватил её, поднял на руки, и они закружились на месте, поднимая лунную пыль.
— К чёрту киностудию! — продолжил он. — Сначала — роддом!
И Ольга ещё крепче ухватилась за его могучую шею.
Houston, 2011
