Геном

над душевнобольными». В отчете за 1908 год особо отмечалась наследуемость психических заболеваний. Не удивительно, что в составе комиссии было много сторон­ников евгеники. Как недавно убедительно показал Герри Андерсон (Gerry Anderson) в своей диссертации (Anderson G. 1994. The politics of the mental deficiency act. M.Phil dissertati­on, University of Cambridge), с этого момента правительство Великобритании оказалось под мощным давлением лобби­стов евгенического общества, требующих от чиновников реальных действий. В министерство внутренних дел были направлены сотни резолюций из муниципальных советов и комитетов по образованию со всей страны, требующих при­нятия закона, запрещающего рождение умственно отсталых детей. Новое Евгеническое образовательное общество бом­ бардировало своими запросами членов парламента и доби­лось встречи с министром внутренних дел Великобритании для обсуждения этого вопроса.

В течение какого-то времени это ни к чему не вело. Министр внутренних дел Герберт Глэдстоун (Herbert Gladstone) с подозрением относился к идеям евгеники. Но ситуация изменилась, когда его заменил на посту в 1910 году Уинстон Черчилль. Евгенисты наконец полу­чили в правительстве своего пылкого сторонника. Еще в 1909 году Черчилль распространил в правительстве речь Альфреда Тредгольда (Alfred Tredgold) в поддержку евге­ники. Только вступив в должность министра внутренних дел в 1910 году, Черчилль сразу же направил премьер-мини- стру Великобритании Герберту Асквису (Herbert Asquith) докладную записку с предложением как можно скорее принять соответствующие законы. «Мне кажется, что сле­дует еще в течение этого года перекрыть и запечатать ис­точник, из которого безумие черпает свои силы, — писал он. — Проклятие пациентов психушек должно умереть вме­сте с ними». Последние сомнения относительно того, что именно имел в виду Черчилль, развеивают свидетельства Уилфрида Скэйвена Бланта (Wilfrid Scawen Blunt), писав­шего о том, что Черчилль лично защищал врачей, прово­дивших стерилизацию умственно отсталых людей, исполь­зуя для этого хирургическое вмешательство или рентгенов­ское облучение.

Конституционный кризис 1910-1911 годов и уход Черчилля в Адмиралтейство помешали ему выдвинуть за­кон на обсуждение. Но в 1912 году шумиха вокруг законода­тельства поднялась с новой силой уже в кабинете Тори, и ря­довой член парламента Герсхом Стюарт (Gershom Stewart) выдвинул свой собственный проект закона. Новый госсе­кретарь Реджинальд Мак-Кенна (Reginald McKenna) с боль­шой неохотой вынужден был поставить на обсуждение про­ект закона, известного как «Mental Deficiency Bill» (Закон об умственно неполноценных). Закон должен был запретить воспроизведение потомства людьми с умственными недо­статками и предполагал уголовное преследование тех, кто вступал в брак с умалишенными. Хотя в тексте закона ниче­го не говорилось о принудительной стерилизации, косвен­но такая возможность предполагалась как мера, к которой государство может прибегнуть для реализации закона.

За то, что закон не прошел, мы должны быть благодарны одному человеку, возглавившему оппозицию, — радикально­му борцу за свободу совести и права человека, парламента­рию Джозиа Веджвуду (Josiah Wedgwood). Он был потомком известной семьи промышленников, родословная которой тесно переплеталась с родословной Дарвинов. Дедушка Чарльза Дарвина, тесть и шурин носили имя Джозиа Веджвуд. Парламентарий Джозиа Веджвуд имел профес­сию судостроителя. Он был избран в парламент в 1906 году в составе либеральной партии, но позже примкнул к лей­бористской партии и закончил свою карьеру в 1942 году в Палате лордов. (Сын Дарвина Леонард в это время возглав­лял Евгеническое общество Великобритании.)

Веджвуд был ярым противником евгеники. Он говорил, что Евгеническое общество «пытается разводить рабочий класс как скот», и утверждал, что законы наследственно­сти «не настолько ясны, чтобы стать основанием какой- либо доктрины, а тем более лежать в основе правосудия». Но прежде всего Веджвуд выступал против нового закона по той причине, что он нарушал права человека. Он был шокирован тем, что закон давал право чиновникам и по­лицейским насильственно забирать детей из семьи, осно­ вываясь лишь на заявлении соседей, что члены этой семьи «недостаточно умные». К Веджвуду вскоре присоединились другие защитники прав человека из кабинета Тори, такие, как лорд Роберт Сэсил (Robert Cecil). Они следовали тако­му принципу: «Личность выше государства».

Пункт из текста закона, гласящий, что «ради интере­сов общества их [слабоумных] следует лишить возмож­ности оставлять после себя потомство», просто приводил Веджвуда в бешенство. Он говорил: «вместо защиты демо­кратии и прав личности от посягательства государства, что можно было ожидать от правительства либералов, нам при­ходится выслушивать подобные гнусности».

Атака Веджвуда была настолько эффективной, что прави­тельство отклонило закон, который был представлен вновь через год уже с совершенно размытой формулировкой. В нем уже «не было ни малейших ссылок на идеологические постулаты евгеники» (слова Мак-Кенна) и оскорбительные положения касательно регулирования семьи государством и запрещения иметь детей, были исключены. Веджвуд по- прежнему был против закона и на протяжении двух суток, подкрепляясь лишь плитками шоколада, не давал принять закон, предложив более 200 поправок. Но когда число его сторонников сократилось до четырех парламентариев, Веджвуду пришлось сдаться, и закон был принят.

Веджвуд, вероятно, считал, что он проиграл. Принуди­тельное взятие на учет умственно неполноценных стало в Великобритании обычной практикой, что существенно ограничивало их права, в частности права на семью и де­тей. Но в действительности именно благодаря Веджвуду правительству Англии на многие годы было привито непри­ятие методов и доктрин сторонников евгеники. Веджвуду удалось высветить основной недостаток всех евгенических проектов. Дело даже не в том, что все эти проекты основы­вались на псевдонаучных домыслах и изначально были не эффективными. Основная проблема состояла в их деспо­тичности и средневековой жестокости, поскольку все эти проекты предполагают грубое вмешательство государства в дела личности и семьи.

В начале 1930-х годов экономическая депрессия вы­звала стремительный рост безработицы. Экономические проблемы возродили к жизни уже было усопшие доктри­ны евгеники. Количество членов Евгенического общества Великобритании достигло рекордной цифры, поскольку многие люди, что было совершенно абсурдным, видели корни экономического кризиса в расовом вырождении; что соответствовало предсказаниям теоретиков евгеники. Именно в эти годы многие страны приняли евгенические законы. Например, в 1934 году законы о принудительной стерилизации вступили в силу в Швеции и Германии.

В Великобритании давление на правительство также крепло год от года. Сильное влияние оказал отчет пра­вительственного комитета, названного «докладом Вуда» (Wood report), в котором указывалось на рост числа психи­ческих заболеваний в Англии по причине того, что умствен­но отсталые отличаются повышенными репродуктивными способностями. (Этому комитету принадлежит тщательная классификация людей с психическими дефектами на де­билов, слабоумных и умственно отсталых.) Но лоббистов Евгенического общества в правительстве постигла неудача. Проект закона, предложенный депутатом от лейбористской партии, был заблокирован в Палате общин. Тогда евгенисты сменили тактику, сконцентрировав внимание на граждан­ских организациях. Департаменту здравоохранения настой­чиво предлагалось организовать комитет под управлением сэра Лауренса Брока (Laurence Brock) для рассмотрения дел по стерилизации умственно ущербных людей.

Члены комитета Брока, несмотря на свою бюрократиче­скую подоплеку, отличались несвойственным чиновникам фанатизмом. По свидетельствам современных историков, «члены комитета даже не пытались всесторонне и взвешен­но рассматривать дела и судьбы отдельных людей». Теория о наследственной передаче психических заболеваний рас­сматривалась как аксиома. Все противоречивые данные иг­ норировались, а малейшие свидетельства в пользу теории представлялись как убедительные доказательства. Другая идеологическая опора евгеники — колоссальная рождае­мость в среде умственно отсталых и асоциальных элемен­тов общества — также принималась без какого-либо глубо­кого научного анализа. Комитету пришлось отказаться от принудительной стерилизации лишь под напором острой критики со стороны журналистов и общественных орга­низаций. Чтобы соблюсти видимость добровольности, ду­ шевнобольным предлагалось дать расписку о согласии на проведение операции. Истинное положение вещей откры­вается в опубликованных рекомендациях практикующим врачам: «во многих случаях согласия на стерилизацию от душевнобольных удавалось добиться уговорами и выпла­той им денежной компенсации» (Wells Н. G. et al. 1931. The science of life. Cassell, London).

Отчет Брока, внешне оформленный как суждения экс­пертов, был чистой воды пропагандой. Это была первая обкатка технологий «научного» пиара по созданию в обще­стве искусственного кризиса, для решения которого затем можно требовать от правительства денег и нужных полити­ческих решений. В дальнейшем