И он снова вернулся к своей главной теме.
Пошумев, собравшиеся приняли решение о создании «железных дружин», которые станут мощной опорой будущего иезависимого мусульманского государства.
Раннее утро. Улицы Казани еще пустынны. Со стороны вокзала к Большой Проломной двигается странная пара. Впереди — высокий, стройный мужчина в длинном пальто с бархатным воротничком и в мягкой шляпе. Однако эта сугубо цивильная одежда не может скрыть его военную выправку. Чуть поодаль от переодетого военного — щупленький, тщедушный, юркий человечек в старой, видавшей виды шубейке. Он то семенит позади своего высокого спутника, не поспевая за его широкими шагами, то, наоборот, суетливо забегает вперед. Этаким странным манером они прошли на горную сторону, спустились вниз, попали на узкую, кривую улочку и юркнули в полуоткрытую калитку.
— Сюда, — сказал тщедушный, пропуская высокого вперед.
— После вас, — возразил высокий, и в этой простой формуле вежливости прозвучал властный тон человека, привыкшего отдавать приказы.
Тщедушный именно так и истолковал слова своею спутника. Молча поклонившись, он прошел вперед, спустился по обветшавшим, разбитым ступеням в подвал, открыл дверь.
— Осторожнее, — предупредил он идущего сзади. — Здесь темно.
— Не беспокойтесь, — ответил тот. — Я все вижу.
Пройдя по длинному темному коридору, они очутились в просторной, хотя и мрачноватой, комнате. Здесь было уже не так темно: верхняя часть узких высоких окон подымалась над уровнем двора и оттуда в комнату проникал тусклый свет серенького, пасмурного утра.
Скудная обстановка жилища состояла из длинного, грубо сколоченного стола и двух табуреток. Впрочем, и глубине, скрытый полутьмой, стоял широкий кожаный диван с высокой спинкой. С дивана навстречу вошедшим поднялся плотный человек с окладистой черной бородой. Черная шевелюра его, некогда густая и пышная, заметно поредела, так что спереди были видны высокие залысины, а на макушке — довольно большая круглая плешь.
— С благополучным прибытием, господин Сикорский, — сказал он, подходя к высокому с радушно протянутой рукой.
— Господин Хакимов? — осведомился тот.
— К вашим услугам.
Сикорский, щелкнув каблуками, наклонил голову и пожал протянутую ему руку.
— Прошу садиться, — сказал Хакимов, гостеприимным жестом указывая на диван.
Сикорский молча поклонился, но приглашения не принял. Он стоял посреди комнаты, держа в руке свою мягкую шляпу, и оглядывался. Хакимов взял у него шляпу, помог снять пальто и повторил еще раз свое приглашение:
— Располагайтесь, прошу вас! Будьте как дома, здесь ваши друзья.
Сикорский едва заметно указал взглядом на своего провожатого. Хакимов, догадавшись наконец, в чем дело, повернулся к тому и сказал:
— Харис, будь добр, поди глянь, все ли спокойно вокруг? Я бы хотел поговорить с нашим гостем без помех.
Харис поклонился и вышел.
— Надеюсь, вы понимаете, господин Хакимов, что наш разговор должен быть совершенно конфиденциальным.
Хакимов кивнул. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Итак? — не выдержал наконец Хакимов.
Сикорский, откашлявшись, начал:
— Я уполномочен сообщить вам, господин Хакимов, что патриотические силы России осведомлены о ваших намерениях и полностью поддерживают ваши поиски решения мусульманского вопроса.
— Патриотические силы… Это несколько туманно. Кем конкретно вы уполномочены, господин Сикорский?
— Я говорю с вами от имени видных деятелей Учредительного собрания.
— Учредительное собрание? Разве оно еще существует?
— Видные деятели Учредительного собрания, по поручению которых я к нам прибыл, собираются в Поволжье, где сейчас особенно ощутимо наше влияние. Мы намерены объединить усилия всех антибольшевистских сил, чтобы успешно боротья с Советами.
— Отлично, — улыбнулся Хакимов. — Каковы же ваши планы?
— Планы разрабатываются. Суть же сводится к тому, что мы намереваемся покончить с большевизмом летом этого года.
— И какая роль в этом предприятии предназначена нам?
— Ваши «железные дружины»…
— Вот как? Вы уже осведомлены о них?
— Как видите… Так вот, вашим «железным дружинам» предстоит стать одной из ударных сил в борьбе с большевиками.
— Само собой. Но мы должны иметь гарантии.
— Какие?
— Вы должны поддержать идею создания суверенного татарского государства.
— Этот вопрос обсуждается.
— Я понимаю, что по этому вопросу могут возникнуть разногласия, — сказал Хакимов, поглаживая бороду и прикрыв глаза, чтобы не выдать своих чувств. — Однако хотелось бы знать, скажем, ваше личное мнение.
— Скажу откровенно, — ответил Сикорский. — Я кадровый офицер русской армии. Мой идеал — великая, единая, неделимая Россия. Но идеалы идеалами, а реальность реальностью. Российской империи больше нет. Потеряно многое… Короче говоря, если вы нам поможете, мы безоговорочно примем ваши условия о создании суверенного татарского государства.
— Приятно иметь дело с умным человеком, — улыбнулся Хакимов. — Могу ли я надеяться, что ваши коллеги разделяют ваше мнение по этому вопросу?
— Многие разделяют.
— Это люди влиятельные?
— О да! Особенно я надеюсь на уполномоченного по делам мусульман.
— Кто это?
— Вряд ли его имя вам что-нибудь скажет. Впрочем, тут нет секрета: его зовут Август Петрович Амбрустер.
Чтобы скрепить договор, Хакимов решил продемонстрировать Сикорскому одну из образцовых «железных дружин».
Наутро, усевшись в самую обыкновенную извозчичью пролетку, они отправились в мусульманские кварталы за реку Булак.
Командиры «образцовой дружины» еще с вечера были предупреждены о визите важного гостя. Они позаботились чтобы их боевые отряды имели воинственный и бравый вид. Солдаты были выстроены ровными шеренгами, как на параде. Все в ладных, хорошо подогнанных шинелях. На шапках зеленые полумесяцы. У командиров — зеленые нарукавные повязки с белыми полосками. У каждого солдата в руках винтовка, на боку сабля.
— Дружина, смирно! — раздалась команда.
Сикорскни и Хакимов вылезли из пролетки. Навстречу им, бодро чеканя шаг, двинулся молодой командир с тонкими щеголеватыми усиками. Отдав рапорт, он повел гостей вдоль шеренги замерших по стойке смирно солдат.
— Молодцы! Молодцы! — приговаривал Сикорский. — Настоящие мусульманские воины! С такими можно горы своротить…
Хакимов улыбался.
