Такси, притормаживая и виляя из стороны в сторону, с боями пробивалось по направлению к отелю.
— Поганые новости.
Изабель кивнула, потирая виски кончиками пальцев.
— Очень паршиво. Просто поверить не могу.
— Но все-таки они предложили нам стать соуправителями проекта.
— Это хорошо рассчитанное оскорбление. Ведь ясно, что мы никогда не войдем в сделку, которую Bloomfield Weiss вырвала из наших рук. Рикарду будет в бешенстве. Как только Bloomfield Weiss растрезвонит, что увела наш контракт у нас из-под носа, остальные последуют ее примеру.
— А нельзя ли поговорить с кем-нибудь из Фонда?
— Бесполезно. Там влияние Bloomfield Weiss намного серьезнее нашего. — Она мрачно уставилась в окно.
— Если я спрошу тебя кое о чем, обещаешь оставить меня в живых?
— Нет, — ответила Изабель, — таких обещаний я никому не даю.
Она, однако, заинтересовалась. Я решил идти до конца.
— Но в самом деле: разве они не правы? То есть разве для Фонда не лучше строить дело так, чтобы лид-менеджерами в Латинской Америке выступали бы все-таки разные банки?
— Придется сохранить тебе жизнь, — сказала Изабель с едва заметной улыбкой. — Они действительно правы. Честно говоря, я удивлена, что это не случилось еще давным-давно. Мы не можем вечно и безраздельно царить на рынке. Но правы они или не правы, а это не лучший наш день. Черт, ну кто угодно еще — только бы не Bloomfield Weiss!
— И, честно говоря, мне вот что непонятно. Что имел в виду Умберту, упомянув о контактах Dekker с наркоторговцами в Рио?
Изабель фыркнула.
— Чушь! Я в курсе всех дел Dekker Ward в Бразилии. Поверь, мы бы на пушечный выстрел не подошли к подобным господам.
Я подумал о факсах на имя Мартина Бельдекоса и о Франсиску Арагане, который, согласно информации Bank of Canada, отмывал деньги именно в Бразилии. Но пока я решил не выкладывать этот аргумент.
Я сидел в номере Изабель, ожидая, когда она договорит по телефону с Рикарду. Я никогда еще не видел ее такой взвинченной. Она объяснила ему ситуацию и кратко ответила на несколько вопросов. Потом последовала серия односложных «да» и «нет», и разговор завершился. Изабель села за стол и снова потерла виски пальцами.
— Я так понял, что босс не в восторге.
Она подняла на меня глаза.
— Не то слово.
— И что он собирается делать?
— Собирается лететь сюда, уже сегодня. Завтра утром будет в Рио. Говорит, что все уладит.
— Вот как…
— Не слишком полагается на сотрудников вроде нас с тобой, — буркнула Изабель. — Но и винить его за это трудно.
— И как же он собирается все уладить?
— Понятия не имею. Поживем — увидим.
Мы ждали Рикарду в холле отеля. Изабель позвонила в аэропорт, чтобы выяснить, нет ли задержки с рейсом. Задержки не было. Мы молчали. Изабель явно нервничала. Я не слишком расстраивался. В конце концов, у меня слишком мало опыта, чтобы вешать на меня какую-то вину. Но мне было жалко Изабель. Время от времени я ободряюще ей улыбался, и она отвечала мне благодарной улыбкой.
Странное ощущение — сидеть в шикарном отеле, в пяти тысячах миль от департамента русистики, и покорно ожидать неизбежной выволочки. Тишина и прохлада в холле говорили об уровне отеля. Снаружи стояла жара, липкая и шумная. Снаружи сновали простые туристы и простые cariocas, продиравшиеся сквозь смог, грохот и пекло огромного города. Снаружи можно было получить удар ножом в грудь. А внутри — внутри сидели люди при деньгах, в тишине и безопасности, одетые в элегантные, не пропитанные потом костюмы.
Подъехал автомобиль, и Рикарду, выбравшись из машины, шагнул на тротуар. Даже не верилось, что он всю ночь провел в самолете. Галстук аккуратно повязан, рубашка безукоризненно выглажена, а костюм — будто только от портного. Швейцар внес в холл небольшой чемодан и солидный кейс для бумаг.
Мы поднялись с дивана. Рикарду увидел нас и улыбнулся.
— Ник! Ну, как ты?
— В порядке. Побаливает маленько. Впечатляющая поездка получилась.
— Да уж. Говорят, тебе здорово повезло.
— Пожалуй. Хотя удар ножом — то еще везение.
Рикарду покачал головой.
— Сначала Мартин в Каракасе, теперь ты в Рио. Командировки в наши дни — опасная вещь. — Он направился к стойке администратора. — Подождите минутку, пока я зарегистрируюсь.
Он быстро заполнил положенные формуляры и вернулся к нам.
— А что, если нам выпить по чашечке кофе? Не возражаете?
Завтрак уже не подавали, но нас усадили за стол и принесли кофе. Рикарду снял пиджак, откинулся на стуле и вздохнул. Потом закрыл глаза и потянулся. Внезапно он наклонился вперед и пристально посмотрел на Изабель.
— Во-первых, я хочу, чтобы ты знала, насколько я доволен твоей работой. Это именно тот класс, которым может гордиться Dekker.
— Спасибо, — удивленно и с явным облегчением произнесла Изабель.
— Контракт мы потеряли из-за этих уродов в Фонде развития. Не знаю, могли вы что-то сделать в этой ситуации или нет. Во всяком случае, плакать уже поздно. Но мне очень не понравилось то, как Bloomfield Weiss стянула у нас наш контракт. Им придется понять, что я — лично я — не позволю, чтобы им это сошло с рук.
Мы кивнули. С начальством не спорят.
Он посмотрел на часы.
— Так. Сейчас десять. В десять сорок пять у меня встреча с Освальду Боччи. Есть время спокойно допить кофе.
Офис Боччи располагался на самом верхнем этаже цилиндрического здания из стекла и бетона, над входом которого красовалась роскошная вывеска TV GoGo. Из окна открывался один из тех великолепных видов Рио, к которым я уже начал привыкать. За верхушками дорогих престижных зданий отливал синевой залив Гуанабара. Кресла были обиты светло-голубой кожей, а картины абстракционистов превращали стены в буйство тропических красок. Старинные индейские фигурки, у большинства из которых были либо гипертрофированные груди, либо половые органы, были явно выставлены напоказ и снабжены поясняющими табличками.
Боччи оказался крепко сложенным мужчиной лет пятидесяти, с иссиня-черными волосами и мощным, волевым подбородком. Шелковая рубашка с открытым воротом плотно облегала мускулистый торс. На руках, шее и мочке левого уха поблескивали золотые украшения. Запах дорогого лосьона резко контрастировал с ароматом экзотических цветов, стоявших в высокой вазе у письменного стола.
По дороге Рикарду рассказал мне кое-что о Боччи. Он был один из бразильских медиамагнатов, покушавшихся на монополию империи Globo, принадлежавшей Роберту Маринью, и пытавшихся отвоевать свою долю рынка в борьбе за публику. Пока дела у него шли неплохо: Боччи издавал газеты в Рио и Минас-Жерайсе, к тому же он основал телевизионный канал в Рио, начавший вещание раньше намеченных им самим сроков. Все это удалось благодаря средствам, полученным с помощью Dekker.
Сейчас Боччи радостно улыбался Рикарду, был сдержанно-вежлив со мной и плотоядно пялился на
