молчание, пока мы через две недели не прибудем на наш новый аэродром. Тогда в происходящее могла быть посвящена и остальная часть эскадрильи.
В течение двух последних недель в Преданнаке я выполнил еще один вылет под обозначением «рейнджер». Я взял Блэкберна в качестве штурмана и Бастера пассажиром. В ту светлую лунную ночь мы снова вели поиск авто– или железнодорожного транспорта на полуострове Бретань. Единственным движущимся объектом, который мы смогли увидеть во время этого патрулирования, был грузовик на шоссе юго-восточнее Бреста. Одна короткая очередь из наших пушек – и он врезался в придорожную канаву, превратившись в дымящиеся обломки. На пути домой мы увидели три торпедных катера, идущих на большой скорости в кильватерном строю. Я вывел «бью» в позицию для атаки замыкающего катера, на высоте 900 м перешел в пикирование и с дистанции 300 м открыл огонь. Раздался громкий удар, и яркая вспышка на мгновение осветила внутреннюю часть «бью». Она сопровождалась ударной волной. Первоначально я подумал, что в нас попали зенитки с торпедных катеров или же нас обстрелял незамеченный немецкий ночной истребитель. Выведя самолет из пикирования, я повернул к побережью Англии и по внутренней связи вызвал Блэкберна и Бастера, чтобы выяснить, все ли с ними в порядке. Бастер ответил:
– В нижней части фюзеляжа большая дыра.
– Хорошо, нам лучше вернуться на базу.
– Будьте настороже, Блэкберн, там может быть истребитель.
Дыра объясняла ветер, гулявший в фюзеляже, но я не был уверен в причине ее появления и в течение некоторого времени бросал наш самолет из стороны в сторону, на случай если поблизости находится немецкий ночной истребитель. Спустя 45 минут наш поврежденный «бью» приземлился в Преданнаке.
Осмотр показал, что, когда я нажал на кнопку огня, чтобы обстрелять торпедный катер, в барабане одной из наших пушек взорвался 20-мм снаряд. Повреждения были не очень серьезными, но, конечно, эффектными. Пушку, казалось, разорвало на половинки, и прямо под ней в фюзеляже образовалась большая дыра.
Один раз в месяц командир сектора ПВО приглашал командира авиастанции и меня к себе в Портрит,[104] чтобы обсудить административные проблемы и вопросы боевых действий. В последние дни пребывания эскадрильи в Преданнаке мы получили такое приглашение и вылетели к нему. Это была рутинная встреча, и после ленча мы отправились обратно на наш аэродром. Выполняя перед заходом на посадку круг над Преданнаком, мы, к нашему ужасу, заметили дымящиеся обломки самолета, разбросанные около одной из стоянок 141-й. Я вызвал контрольно-диспетчерский пункт и запросил, не один ли это из моих самолетов.
– Мне жаль, сэр, но боюсь, что так и есть.
Я приземлился настолько быстро, насколько это было возможно, и отправился на место крушения. Пожарные все еще поливали из брандспойтов тлеющие обломки, которыми была усеяна большая площадь. Пилотом был Осси, которого лишь несколькими неделями ранее я отчитывал за пролет над офицерской столовой в нашем отеле. С ним был несчастный Блэкберн, участвовавший со мной во многих боях.
Мне рассказали, что пилот, который был заместителем командира звена, во время тренировочного полета в плотном строю возглавлял два других «бью». Они летали «клином», и Осси несколько раз проводил их над аэродромом на предельно малой высоте, несмотря на предупреждения с контрольно- диспетчерского пункта не делать этого. Во время одного из этих проходов он опустился слишком низко, и законцовка крыла его самолета зацепила крышу барака «ниссен».[105] На большой скорости «бью» врезался в землю. Экипажи двух других самолетов поняли, что летят слишком низко, и вышли из строя. Этот глупый инцидент, стоивший жизни экипажу, мог легко привести к более трагичным последствиям, поскольку в бараке находились люди.
Я должен был испытывать печаль о смерти пилота, но все, что я чувствовал, это гнев. После грубого нарушения летной дисциплины ему дали еще один шанс, но, как только я ослабил внимание, он снова подвел эскадрилью. Он также был ответственен за гибель прекрасного штурмана, только что награжденного медалью «За летные боевые заслуги», и едва не убил многих других людей. На следующий день в Преданнак приехала жена Блэкберна, и я сказал ей, настолько мягко, насколько это возможно, что произошел несчастный случай и что ее муж погиб мгновенно. По крайней мере, последние мои слова были правдой. К сожалению, сомневаюсь, что она мне поверила, поскольку уже встретилась с несколькими сержантами из числа друзей своего мужа. Они намекнули ей, что он погиб из-за глупости пилота. Позже она присутствовала на церемонии похорон. Тогда же я сообщил ей, что Блэкберн за храбрость только что награжден медалью «За летные боевые заслуги». В ее глазах не было слез, когда она с горечью сказала:
– Какой теперь прок от этого?
Блэкберн много значил для меня как человек, и то, как он погиб, произвело на меня такое впечатление, что я не смог сказать ничего связного в ответ на ее вопрос. Мне на помощь пришли Дикки и Док, которые сделали все, что могли, чтобы облегчить страдания бедной женщины.
Глава 21
Немногие оставшиеся дни в Преданнаке были потрачены нами на тренировочные ночные вылеты и подготовку самолетов к перебазированию. Тем временем немногие «бью» с радарами «Mk.7» были заменены самолетами с «Mk.4». Я также получил письмо от эйр-коммодора Эмбри, поздравлявшего меня с награждением второй пряжкой к кресту «За летные боевые заслуги» за успехи в наших недавних наступательных операциях. Лично я чувствовал, что эта награда принадлежала всей эскадрильи, поскольку каждый действовал прекрасно. Перед отлетом в Уиттеринг я совершил обещанный визит в институт в Деффорде, чтобы обсудить технические детали приборов «Serrate» с мистером Уильямсом, малорослым уроженцем Уэльса и блестящим ученым, оказавшим нам позже большую помощь. Наконец, в последний день апреля 141-я эскадрилья в последний раз взлетела из Преданнака, чтобы перелететь в Уиттеринг. Когда наши 16 самолетов, собравшись в группу, взяли курс на наше новое местожительство, я испытал сожаление. В Преданнаке эскадрилья омолодилась и навсегда оставила мысли о своей второсортности. Но не было никакого смысла оглядываться. Кроме того, будущее выглядело в розовом свете.
Уиттеринг был большим аэродромом с травяным покрытием и с одной из самых длинных взлетно- посадочных полос в стране. Из-за своей длины он часто использовался бомбардировщиками, возвращавшимися поврежденными из рейдов над Европой, поскольку предоставлял измотанным, а иногда и раненым экипажам максимальное пространство для ошибок при посадке. Они могли не опасаться выскочить за пределы аэродрома.
Нашим новым боссом стал груп-каптэн Лэгг, высокий, дружелюбный мужчина, он и его штаб сразу же начали прилагать все силы, чтобы мы почувствовали себя дома. Авиастанция Уиттеринг была довоенной постройки, с постоянными ангарами и бараками, которые получили лишь небольшие повреждения во время бомбежек. Однако из соображений необходимой предосторожности стоянки наших самолетов были разбросаны на некотором расстоянии от постоянных сооружений. Помещали самолеты в ангары, только когда было необходимо провести крупный ремонт. Нас щедро обеспечили автотранспортом для перемещения по авиастанции.
Первая пара недель была посвящена ознакомительным полетам и установке на самолеты приборов «Serrate». Большую часть собственного времени я потратил на планирование будущих операций. Я быстро пришел к выводу, что 141-й должна быть предоставлена полная свобода действий. В оперативном отношении эскадрилья подчинялась непосредственно штабу Истребительного командования, в обход обычного подчинения штабам авиагруппы и сектора ПВО. Утром или днем перед вылетом штаб Бомбардировочного командования связывался с центром управления Истребительного командования в Стенморе. Оттуда в 141-ю эскадрилью по телефону должны были сообщить цель налета, маршрут полета, типы и число бомбардировщиков и время их выхода на цель. Стикс, который теперь был флайт- лейтенантом и старшим радиооператором эскадрильи, офицер разведки Бастер Рейнольдс и я наносили эти данные на основную карту в комнате предполетного инструктажа экипажей и планировали тактику действий эскадрильи на эту ночь.
Когда большинство наших самолетов были оснащены приборами «Serrate», мистер Уильямс посоветовал, чтобы мы перелетели на аэродром, более удаленный от вражеского побережья, чтобы потренироваться там в использовании приборов против нескольких «дефайентов», оборудованных
