— О чем? — внезапно напрягшись, спросил Джон.
— Я недавно встречался с одним фотографом.
— Ну и что?
— Парень дал мне вот это.
Я передал Джону конверт. Он открыл его, достал снимки и взглянул на них. Его лицо окаменело, и он закрыл глаза.
— Итак, что тебе от меня надо? — спросил Джон.
— Я хочу расспросить тебя онем.
— Зачем?
— Мне надо выяснить, кто его убил.
— Я не знаю, кто это сделал.
Я вопросительно вскинул брови, а Джон закрыл лицо руками. Я молча наблюдал за ним. Наконец он поднял голову и произнес:
— Я его любил.
Я молчал.
— Вечером, накануне его смерти, мы поссорились. Последний раз я его видел в субботу утром, когда убегал в ярости. Теперь я очень жалею, что мы расстались с ним на такой ноте.
— Сочувствую.
— Это было ужасно, — продолжал Джон. — И самое страшное во всем этом деле, что я ни с кем не мог поговорить, чтобы облегчить душу. Во всяком случае, ни скем из тех, кто знал Фрэнка.
Я видел, что Джон лишь ценой огромных усилий сдерживает слезы.
— Из-за чего вы поссорились? — мягко спросил я.
— Я встречался с другими мужчинами, а Фрэнку это не нравилось. Но эти встречи ровным счетом ничего не значили. Так… Просто случайные связи.
— Но разве сам Фрэнк не…
— Нет. Я был у него единственным любовником. Мне даже кажется, что он не видел в себе гея до тех пор, пока не встретился со мной. Фрэнк держал все это в страшной тайне. Я пытался убедить его быть более открытым, но он меня не слушал. Думаю, Фрэнк испытывал острую вину. Через это проходим мы все, и чем скорее от подобного чувства избавишься, тем лучше.
— И по этой причине рухнул его брак? — спросил я.
— Фрэнк осознал это значительно позже, а сначала он считал, что просто утратил сексуальное влечение к супруге. Правда, и тогда он понимал, что отличается от других, но считал себя асексуальным.
Я все это не очень понял, но сказанное Джоном прекрасно объясняло тот стиль жизни, которому в течение пятнадцати лет следовал Фрэнк.
— Я сделал для него доброе дело, — просто сказал Джон, — заставил его осознать, кем он на самом деле является.
— У тебя есть какие-нибудь версии его убийства?
— Нет. Вначале мне казалось, что это ты, но в глубине души я не верил, что ты способен на подобные поступки.
— Копы считают, что Фрэнка прикончил я. Но они заблуждаются, и я надеюсь это доказать. Теперь я вижу, что ты, как и я, не имеешь к преступлению никакого отношения.
Это было не совсем так. Я по-прежнему не знал, связан Джон с убийством или нет, но должен был выразить ему свое доверие, чтобы он, в свою очередь, поверил мне.
— Но нельзя пройти мимо одного простого факта — кто-то его убил, — продолжал я. — Мне известно, как много значил для тебя Фрэнк, и ты должен помочь мне найти убийцу.
Джон неуверенно покачал головой.
— В таком случае ответь на мои вопросы. Тебе это не повредит, а мне поможет.
— Ладно, — с видимой неохотой согласился Джон.
— Что особенно беспокоило Фрэнка незадолго до гибели?
— Множество вещей. А если быть точным, то он жил в постоянном напряжении. И не только в связи с работой. Стресс Фрэнк переносил скверно.
— Что волновало его, кроме работы?
— Прежде всего — ты. С тебя все и началось.
— С меня?
— Да. Он был убежден, что у тебя роман с Дайан. Дело дошло до того, что он даже у меня об этом спрашивал. Я ответил, что ничего не знаю, но все видели, что вы находитесь в замечательных отношениях и очень много работаете вместе.
— Да, своими подозрениями Фрэнк меня сильно допек, — признался я. — В своем недоверии ко мне он явно перехватил через край.
— Мне тоже так показалось. Но ты же знаешь, что Фрэнк боготворил Лайзу. Я думаю, его очень пугало то, что дочь может оказаться в том же положении, в котором оказался он.
— Не понимаю.
— Я говорю об отношениях между ним и мной, — пояснил Джон. — Мы были связаны по работе, имея при этом близкие отношения. Это вызывало у Фрэнка постоянное чувство вины. Потом он узнал, что я встречаюсь с другими мужчинами, и это явилось для него сильнейшим ударом. Ему, видимо, казалось, что в силу своей неполноценности он не только погубил семью, но не сумел удержать и меня. Одним словом, Фрэнк боялся, что дочь будет страдать так, как страдает отец. Бедняга с параноидальной настойчивостью повторял это снова и снова. Ну и, наконец, наша ссора в пятницу. В тот вечер Фрэнк не выдержал и взорвался.
— Как это произошло?
— Фрэнк заявил, что не понимает и не приемлет моей неверности. А то, что я гей, не может служить оправданием. — Немного помолчав, Джон продолжил: — Я пообещал исправиться, но он не поверил, и я ушел.
— Когда это произошло?
— Около часу ночи, — ответил Джон, сдерживая слезы. — И больше я его не видел. — Он снова замолчал, борясь с нахлынувшими воспоминаниями. — На следующий день Фрэнк мне позвонил, но помириться мы так и не сумели. Когда я, в свою очередь, позвонил ему, никто не снял трубку, и позже звонка от него не последовало.
— Сочувствую, — промолвил я, понимая, что Джон нуждается в более теплом утешении, которого я, увы, предоставить ему не мог. — С этим вопросом ясно. А что его беспокоило в компании?
— Да, положение в «Ревер» его явно чем-то мучило, — глубоко вздохнув, произнес Джон. — Но что именно, я не знаю. Разговоров о фирме и о работающих там людях он пытался избегать. В те моменты, когда мы работали в паре, разговор велся только о конкретном проекте. Вне офиса мы о делах практически не толковали. Но что-то его определенно тревожило.
— А ты не думаешь, что это было связано с предстоящим уходом Джила?
— А разве он уходит? — спросил Джон, и глаза его от изумления округлились.
— Да, уходит. Прости, но я думал, об этом-то Фрэнк не мог тебе не сказать.
— Нет, — ответил Джон. — О внутренней политике фирмы мы уж точно никогда не говорили.
— А как он оценивал Арта?
— Считал его полным ничтожеством. Как мне кажется, они друг друга терпеть не могли.
— Что он говорил о пьянстве Арта?
— А я и не знал, что Арт пьет. Тебе, похоже, известно о жизни в офисе гораздо больше меня.
— Да, — согласился я. — Но поговорим о другом. Меня очень удивляет то, что полиция не узнала о ваших отношениях.
— Она узнала.
— Что?!
— На это, правда, потребовалась пара недель. В «Домике на болоте» они нашли отпечатки моих
